Heimatstadt

«Гитлер любил объяснять, что он строит, чтобы запечатлеть для потомства свое время и его дух. В конце концов, о великих исторических эпохах будет напоминать только их монументальная архитектура, говорил он. Что осталось от императоров Великой Римской империи? Что свидетельствовало об их существовании, если бы не их зодчество?» — писал в своих «Воспоминаниях» Альберт Шпеер, главный из нацистских архитекторов и будущий министр вооружений Третьего рейха. По иронии судьбы, при всем том внимании, которое фюрер уделял поставленной им на службу идеологии архитектуре, после Второй мировой войны уцелело относительно немного зданий и сооружений, построенных при нацистах. Крупнейшие же объекты, задуманные лично Гитлером и спроектированные под его пристальным вниманием группой его придворных специалистов, и вовсе остались на бумаге. Мы рассказывали о сохранившихся объектах Третьего рейха в Берлине (будущем Welthauptstadt Germania, «столице мира Германия»), Нюрнберге («столице партийных съездов») и Мюнхене («столице нацистского движения»), но в 1937 году, кроме этих трех городов, было выделено еще два Führerstadt, которые к 1950 году должны были подвергнуться коренной перестройке, превратившись в главный культурный город Европы и ее морские «ворота в мир» соответственно.

Адольф Гитлер родился в 1889 году в деревушке Рансхофен на австрийско-немецкой границе, но в 1898-м, в возрасте 9 лет, он вместе с семьей переезжает в окрестности Линца, города, где он впоследствии проводит свои сознательные детство, отрочество и большую часть юности. Там он оканчивает школу, всерьез увлекается рисованием и музыкой Вагнера, хоронит отца, а затем и мать. Именно Линц Гитлер считал своим Heimatstadt, родным городом, к нему он всю свою жизнь питал нежные чувства, его считал «самым немецким» во всей Австрии, здесь на балконе местной ратуши 12 марта 1938 года, в день Аншлюса, он объявил себя «крестным отцом» Линца, уже задумав на его счет грандиозные планы.

В письме своему другу детства Августу Кубичеку фюрер сам называл годы, проведенные в Линце, «лучшими в жизни», при этом уже в юности у него сформировалось убеждение, что с городом обошлись несправедливо. На него произвела большое впечатление история времен его молодости: местный епископ долго и безуспешно боролся за право построить у себя самый высокий собор Австрии, но центральное правительство отказало, не желая, чтобы первенство потерял венский собор святого Стефана. Гитлер был счастлив, что после своего прихода к власти поможет своему родному городу восстановить его «законные права».

Вскоре после Аншлюса фюрер назначил архитектора Германа Гислера, второго по влиянию в рейхе после Шпеера, ответственным за реконструкцию Линца. Согласно придуманной Гитлером концепции, именно этот город после окончания грядущей войны планировалось сделать культурной столицей всей Европы, в которой Германия должна была стать абсолютно доминирующей страной. Такая роль для него была выбрана неспроста. Как раз в Линце Гитлер планировал поселиться после выхода «на пенсию». Фюрер, по крайней мере на словах, не собирался оставаться у власти вечно. После достижения всех своих целей он планировал передачу власти «преемнику» и уход от дел. Свою новую резиденцию он при этом видел именно в Heimatstadt, где были похоронены его родители.

«Когда я победоносно завершу войну, я смогу сказать себе, что исполнил свое предназначение, удалюсь в Линц, в свое пенсионное обиталище над Дунаем. И пусть тогда мой преемник мучается со всякими проблемами».

Так цитировал Гитлера Альберт Шпеер. На месте местного замка должна была появиться его резиденция, а сам город, перестроенный по проекту Гислера и его коллег, должен был стать самым красивым на Дунае, превзойдя даже Будапешт.

По словам Шпеера, «Гитлер был навсегда зачарован перспективой столетиями складывавшегося ансамбля набережных Будапешта, как она открывается с дунайских мостов. Его честолюбивый замысел заключался в том, чтобы превратить Линц в немецкий Будапешт. Вена, как он отмечал в этой связи, вообще неверно спланирована — обращена к Дунаю спиной».

Вену, куда Гитлер уехал поступать (безуспешно) в Художественную академию, он откровенно не любил. Ему нравилась Рингштрассе, кольцевая улица, проложенная на месте бывших крепостных сооружений города, с ее величественной имперской застройкой, но в остальном почти шестилетнее пребывание там оставило у будущего вождя германского народа тягостные воспоминания. Идеалом для него был Париж («самый красивый город мира») после перестройки его бароном Османом в 1853—1870 годах, а величайшей улицей планеты он считал Елисейские поля. Вероятно, именно поэтому основой почти каждого «фюрерштадта» должен был стать подобный, даже превосходящий масштабами Елисейские поля, проспект. Линц не был исключением.

Доминантой северного берега Дуная в Линце должно было стать здание аппарата НСДАП и огромный, увенчанный высокой колокольней зал народа, национал-социалистский «храм». Именно там, в расположенной под этой 160-метровой башней крипте, Гитлер видел и свою будущую могилу, там должны были быть перезахоронены и его родители. Кроме этого, в городе планировалось построить ратушу, стадион (проектировать который должен был Шпеер, соавтор берлинского Олимпиаштадиона), здание верховного командования вермахта, новый вокзал, технический университет, институт металлургии, планетарий и целый комплекс культурных учреждений, достойных статуса соответствующей столицы Европы: оперный театр, библиотеку, музей истории оружия, выставочный павильон, концертный зал, кинотеатр. Все эти здания соединяли проспект шириной 60 метров и длиной в километр, а также подвесной мост через Дунай, но главную, центральную роль на нем должен был играть Führermuseum, музей фюрера.

Под музеем фюрера подразумевался не личный музей Гитлера, где бы прославлялась его биография, а крупнейшая в мире художественная галерея, где были бы собраны лучшие произведения «правильного», не «дегенеративного» искусства, соответствующего специфическим вкусам фюрера. Подобное собрание он задумал еще в середине 1920-х годов, когда приход его к власти казался еще теоретической идеей. Она должна была размещаться в Берлине и содержать в себе лучшие произведения немецкого искусства в основном XIX века (Гитлер питал слабость к романтической и исторической живописи этого периода). Однако к концу 1930-х годов фюрер созрел до переноса объекта в родной Линц и комплектации его уже артефактами из других стран Европы, преимущественно средиземноморского бассейна.

В июне 1939 года была сформирована Sonderauftrag Linz («специальная комиссия Линц»), возглавил которую доктор Ханс Поссе, директор знаменитой наполненной мировыми шедеврами Галереи старых мастеров в Дрездене. Эта организация объединила «охотников за сокровищами», задачей которых было наполнение Führermuseum экспонатами. По мере завоевания Германией новых стран искусствоведы-эмиссары доктора Поссе и он сам выезжали на место, где принимались отбирать художественные произведения, отвечавшие гитлеровским наклонностям. Основная масса выкупалась (за бесценок, фактически принудительным образом) или просто конфисковывалась из частных еврейских собраний. Государственные музеи (к примеру, Лувр с его бесценной коллекцией) Гитлер пока не трогал, но, конечно, не из соображений уважения права собственности. После победы во Второй мировой он рассчитывал получить эти шедевры бесплатно в счет будущих репараций.

Проектировал Führermuseum Родерих Фиск, но в основе лежали эскизы, нарисованные лично Гитлером. Здание длиной в 150 метров чем-то напоминало Дом немецкого искусства в Мюнхене, спроектированный Паулем Троостом, бывшим любимым архитектором Гитлера до Шпеера. Этот объект фактически до конца жизни стал любимой темой нацистского лидера. Он мог бесконечно обсуждать его за чаепитиями в своей альпийской резиденции «Бергхоф», разрабатывал детальные планы, какие картины какого художника в будущем разместятся в том или ином зале музея. Гитлер был буквально одержим им и Линцем вообще.

Он продумал все, включая создание экономической базы для процветания города после своей смерти. На основе местного металлургического завода в Линце был создан колоссальный концерн Reichswerke Hermann Göring, в конечном итоге выросший на военных заказах и захваченных предприятиях в крупнейшее предприятие континента. Существование в Линце подобного промышленного гиганта должно было обеспечить будущее города (и он действительно превратился в конечном итоге в третий по значению город Австрии).

Эту свою одержимость фюрер сохранил даже тогда, когда положение Германии в войне стало безнадежным. Шпеер описывал это так: «Его никогда не ослаблявшийся интерес к городу, в котором он надеялся провести свои последние годы, все больше также походил на вариант бегства от жизни. Он все чаще в конце войны приглашал в ставку главного архитектора Линца Германа Гислера для просмотра его проектов. Гамбургские, берлинские, нюрнбергские или же мюнхенские проекты, которые так много для него когда-то значили, он почти не запрашивал. В подавленном настроении он мог сказать, что смерть для него может быть только избавлением от тех мук, которые он переносит сегодня. Неслучайно, изучая проекты построек в Линце, он все чаще останавливался на эскизе своего надгробного памятника, который должен был быть воздвигнут в одной из башен линцского партийного форума».

В конечном итоге ничего из задуманного в Линце построить так и не успели. Лишь через Дунай перебросили новый мост (Nibelungenbrücke, «мост Нибелунгов»), но и тот своими масштабами и внешним видом не соответствовал довоенным планам. Будапештом Линц не стал, сохранив свое оригинальное лицо: без Фюрермузея, колокольной башни, монотонных массивных шпееровских дворцов и крипты Гитлера.

Tor zur Welt

Все пять оригинальных «фюрерштадтов» имели разное идеологическое значение. Берлин должен был стать политическим центром мира, Мюнхен отвечал за историю нацистского движения, Нюрнберг был местом его массовых сборищ, в Линце собиралась «расово чистая» культура. Пятым был Гамбург, крупнейший порт страны, который планировали сделать «воротами в мир» (Tor zur Welt), но не в смысле поощрения эмиграции, а в смысле витрины Третьего рейха, которая должна была встречать приезжающих в него гостей.

В неоднократно уже цитировавшихся «Воспоминаниях» Альберта Шпеера есть еще одна любопытная зарисовка, в очередной раз иллюстрирующая в том числе и отношение Гитлера к архитектуре. Однажды, еще до войны, когда архитектор был в поездке на юге Франции, к нему поступил срочный вызов от фюрера с требованием явиться на совещание в баварскую резиденцию «Бергхоф»: «Около двух часов ночи мы прибыли в гостиницу в Марселе. Еще через три часа я был уже в аэропорту, а к полудню, как и было приказано, на Оберзальцберге перед Гитлером: „Сожалею, господин Шпеер, но я перенес совещание. Мне важно было бы ваше мнение о висячем мосте в Гамбурге“. В этот день доктор Тодт собирался представить ему свой проект грандиозного моста, который должен был бы превзойти мост Сан-Франциско. Возведение этого моста намечалось лишь на 1940-е годы, и Гитлер вполне мог бы дать мне недельку порадоваться отпуску».

Шпеер ошибался. Новый мост над Эльбой в Гамбурге не превзошел бы знаменитые «Золотые ворота» в Сан-Франциско, но в любом случае это было бы грандиозное сооружение. Высота пилонов в 180 метров, длина основного пролета в 750 метров — в Европе ничего подобного не было.

9 июня 1937 года гамбургский сенатор и группенфюрер СС Георг Аренс и городской рейхсштатгальтер Карл Кауфманн созвали в ратуше пресс-конференцию, на которую пригласили в том числе и зарубежную прессу. На следующий день газеты вышли с заголовками «Огромные здания фюрера в Гамбурге». Гитлер собрался догнать и перегнать Америку.

«Гамбург должен получить новое лицо, лицо германского, нацистского, космополитичного города, обращенного к миру», «Так Гамбург будет соревноваться за звание „ворот в мир“ с американскими соперниками», — кричали немецкие газеты. «Гитлер планирует построить 60-этажный небоскреб в Гамбурге, который будет конкурировать с высочайшими зданиями Нью-Йорка», — писала The New York Times. Гамбург должен был стать единственным «космополитичным» городом Третьего рейха, германским Нью-Йорком, где на берегу Эльбы планировалось построить столь же единственный нацистский небоскреб.

На проект «Эльбхэттена» («Манхэттена на Эльбе») был проведен целый архитектурный конкурс, в котором участвовало шесть авторов. В начале 1939 года Гитлер и Шпеер лично выбрали победителя, 36-летнего гамбургского архитектора Константина Гутшова. На берегу реки должна была появиться 250-метровая высотка в окружении всего привычного по любому «фюрерштадту» набора зданий: «народного зала» на 50 тыс. человек, здания аппарата НСДАП, 80-метрового отеля на 2000 мест, нового морского вокзала и так далее. Планировалось и строительство гигантского порта.

Весь этот ансамбль, стоимость сооружения которого оценивалась в 1,6 млрд рейхсмарок, планировалось закончить к 1965 году, но история, к счастью, рассудила по-своему. Гутшову даже не пришлось заниматься кропотливой работой по выкупу необходимых земель, расселению и сносу имевшейся на них старой застройки. Авиация союзников «помогла». В ходе операции «Гоморра» в июле 1943 года британские и американские бомбардировщики фактически стерли Гамбург с лица земли, заодно убив в огненных смерчах более 40 тыс. его жителей. Вместо небоскребов Гутшов был вынужден строить бункеры и заниматься поиском крова для сотен тысяч человек, которые лишились его почти одновременно. «Германский Нью-Йорк» так и остался архитектурной фантазией, при взгляде на макеты которой остается только размышлять, как могла выглядеть 250-метровая башня, увенчанная «рейхсадлером», огромным орлом, держащим в когтях свастику.

Пять «фюрерштадтов» не были одиноки. Почти в каждом крупном немецком и оккупированном городе существовали планы по его перестройке, просто более скромной. «Гитлер непрестанно и не одного меня подгонял в строительных хлопотах, — писал Альберт Шпеер. — Он постоянно занимался утверждением проектов форумов  для столиц гау, он поощрял партийный руководящий слой активно выступать в роли инициаторов строительства парадных сооружений. При этом меня часто раздражало его стремление разжечь среди них беспощадную конкуренцию. Он верил, что только таким образом можно добиться высоких результатов».

Гитлер хотел использовать архитектуру как средство прославления своего дела, укрепления его выдуманного мессианства. Создание этих монументов должно было заявить претензию на мировое господство. Фюрер планировал даже строительство новых городов: Нордштерна в Трондхеймском фьорде в Норвегии, Гиммлерштадта в Польше и так и оставшихся безымянными германских мегаполисов на оккупированной территории СССР. Ничего этого так и не появилось, а вместо надгробного памятника в крипте «народного зала» в Линце несостоявшийся архитектор, к трагедии всего остального мира занявшийся политикой, получил лишь воронку от взрыва у бункера в саду рейхсканцелярии и пару канистр бензина, с помощью которых его тело пытались сжечь.

Читайте также:

• Ограбление Европы: в поисках сокровищ нацистов
• Pax Germanica: могли ли Германия и ее союзники победить во Второй мировой войне
• Дороги фюрера: зачем Гитлеру понадобились автобаны
• Скоростные магистрали Гитлера: история сверхшироких железных дорог нацистов
• Оккультный рейх: нацисты в поисках утраченного ковчега

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by