«Ярость атаковавших не пощадила никого и ничего. Зубчатые остовы домов, расколотые статуи и поваленные деревья, изуродованные и сожженные автомобили, превращенные в груду металлолома. Единственным звуком, если не считать наших собственных шагов, было эхо обваливающейся штукатурки», — писал Курт Воннегут, ставший невольным свидетелем того ада. Семьдесят пять лет назад, в ночь с 13 на 14 февраля 1945 года, британские бомбардировщики уничтожили исторический центр немецкого города Дрезден. Спустя сутки уже американские самолеты добили то, что выжило во время предыдущего налета. Блестящая столица Саксонии была превращена в руины, среди которых лежали трупы по меньшей мере 25 тысяч человек. До сих пор вокруг вопроса целесообразности тех бомбардировок ведутся дискуссии. Одни считают их военным преступлением, другие — необходимостью, третьи — справедливой местью за те ужасы, которые творили в ходе Второй мировой сами немцы. Поразительно, но восстановление Дрездена после тех событий продолжается до сих пор. А еще удивительнее то, что многое из того великолепия разрушенного города, посмотреть на которое каждый год приезжают сотни тысяч туристов, создано в том числе и на деньги наших предков.
Текстом о рождении, гибели и воскрешении одного из крупнейших культурных центров Европы Onliner совместно с Subaru начинает небольшой цикл о жизни трех восточноевропейских стран-соседок, объединяет которые не только географическое положение, но и десятилетия совместного строительства социализма. Мы побывали в самом депрессивном городе бывшей ГДР, посмотрели, как развлекаются на модном горнолыжном курорте Чехии, изучили наследие советского милитаризма в польской «Маленькой Москве», впечатлились красотами Саксонской Швейцарии и брутальной индустриальной эстетикой стального сердца Силезии, а белорусы, живущие сейчас там, рассказали, как бывшие соцстраны приспособились к новой жизни после распада общего лагеря. Обо всем этом читайте в ближайшие недели.
Китайцев в Дрездене практически не видно. Обычно граждане КНР — непременный и массовый атрибут любого европейского туристического города, но только не здесь. Сложно понять, в чем причина: в последних событиях в Ухани или в том, что вокруг пусть и мягкая европейская, но зима. А может быть, столица «Свободного государства Саксония» (так официально называется эта федеральная земля ФРГ) просто не входит в их традиционные маршруты. Зато чего в Дрездене вдоволь, так это русской речи. Этот город всегда пользовался особой популярностью у наших восточных соседей. И вряд ли дело в том, что именно здесь во второй половине 1980-х целых пять лет служил нынешний российский президент. С Дрездена традиционно (еще с XIX века) многие молодые люди из России начинали свой «гранд-тур», поездку по Европе, с целью мир посмотреть и себя показать. И хотя те времена давно прошли, созданный в литературе образ Дрездена как ближайшего к их стране «великого европейского города» не может не влиять на массовое сознание россиян.
Дрезден действительно велик. Куда менее очевидно происхождение этой архитектурной барочной роскоши, всех этих бесценных художественных шедевров в «Галерее старых мастеров» Цвингера и драгоценностей в недавно ограбленной сокровищнице «Зелёный свод». Своим богатством саксонская столица была обязана Речи Посполитой, частью которой являлись и белорусские земли.
К концу XVII века трон Речи Посполитой, огромной державы, объединявшей Польшу и Великое княжество Литовское, уже давным-давно был выборным. Саксония при этом была пусть и крупным, влиятельным, но всего лишь одним из многочисленных немецких государств. Однако после смерти в 1696 году Яна Собесского, короля-героя, победившего турков под Веной, именно саксонский курфюрст Август II Сильный был избран новым польским королем (а заодно и великим князем литовским). Это было ключевое событие в истории нашей (на то время) страны. С него началось растянувшееся на столетие падение Речи Посполитой, приведшее в конечном итоге к ее разделам и вхождению территории Беларуси в состав Российской империи.
Сев на трон Речи Посполитой, Август не только втянул свою новую страну в чужие для нее войны. Хуже того, король оказался большим любителем искусств. Он действительно знал толк в архитектуре и живописи, разбирался в них, ценил и любил. Казалось бы, это прекрасно. Но проблема в том, что удовлетворять свой тонкий художественный вкус Август принялся за счет казны Речи Посполитой, превратив ее в дойную корову.
Новый польский король любил и ценил родной Дрезден. Получив в свое распоряжение невиданные прежде для себя ресурсы, Август превратил его в блестящую европейскую столицу, «Флоренцию на Эльбе», как прозвали город позже немецкие литераторы. Оказавшись здесь, наслаждаясь красотами Цвингера, этого ныне музейного комплекса, или замка-резиденции курфюрстов, осматривая шпиль Хофкирхе или купол Фрауэнкирхе, стоя на «Балконе Европы», прославленной картинами Каналетто набережной Дрездена, белорусы должны помнить, что все это пышное саксонское барокко строилось в том числе и за счет наших предков.
Более того, точно так же и за те же деньги Августом II (и его сыном Августом III, сменившим отца на саксонском, польском и литовском тронах) были куплены и сотни бесценных картин, ныне составляющих гордость дрезденской «Галереи старых мастеров», мирового, исключительного по качеству собрания. Тициан, Веласкес, Вермеер, Рубенс, Рембрандт и даже «Сикстинская мадонна» Рафаэля — все это было приобретено саксонскими курфюрстами на деньги, изъятые из польско-литовской казны.
В этом смысле абсолютно естественной выглядит конная статуя Августа II, установленная на площади Нойштедтер Маркт у главного городского моста через Эльбу. В отличие от множества других конных памятников такого рода, этот всадник золотой и скачет в направлении как раз Речи Посполитой. Что ж, эта страна действительно озолотила и самого Августа, и так любимый им Дрезден. Но по крайней мере и в городе, и по всей Саксонии мы можем регулярно встретить герб короля, где с польскими белыми орлами соседствует и такая знакомая нам «Погоня».
«Золотой век» Дрездена закончился после Семилетней войны и смерти Августа III в 1763 году. Шляхта Речи Посполитой под настойчивым российским давлением новым королем и великим князем избрала бывшего любовника Екатерины II Станислава Понятовского, а для саксонской столицы завершились 70 лет существования за счет соседней страны. Впрочем, после вхождения в состав единого немецкого государства Дрезден продолжил успешно развиваться пусть и не как блестящая столица, но как крупный германский город с большим культурным наследием. На набережной Эльбы росли грандиозные общественные здания, а вокруг Альтштадта (Старого города) появлялись новые жилые районы.
Наверное, самым выдающимся зданием, доставшимся Дрездену от той эпохи, стал Йенице. Это не мечеть, как можно было бы подумать с первого взгляда, а фабрика — потрясающая своими масштабами и при этом изяществом стилизация под исламскую архитектуру, привезенная табачным промышленником Хуго Цитцем из своих путешествий по Ближнему Востоку.
«Это был один из красивейших городов мира. Широкие улицы, обсаженные тенистыми деревьями. Садики и скульптуры. Великолепные старинные церкви, библиотеки, музеи, театры, художественные галереи, пивные гроты, зоопарк и знаменитый университет. В недавнем прошлом рай для туристов», — так описывал город все тот же Курт Воннегут. Американский писатель немецкого происхождения добровольцем записался в армию и попал в Дрезден военнопленным. Союзники не замечали столицу Саксонии почти до самого конца войны. Германия была уже обречена, Красная армия находилась в пределах Третьего рейха, с запада с переменным успехом наступали армии союзников, а в Дрездене продолжала кипеть мирная жизнь. И местные жители, и беженцы поверили в город как в тихую гавань. Сюда стекались десятки и сотни тысяч обычных немцев, бежавших от советских войск, сюда же, в многочисленные госпитали, перевозили раненых с фронтов. Все закончилось в ночь с 13 на 14 февраля 1945 года.
Восьмого февраля Верховная ставка экспедиционных сил союзников в Европе включила Дрезден в список целей для нанесения массовых бомбовых ударов. В тот же день об этом решении была проинформирована и советская сторона. Необходимость ударов была объяснена тем, что город до этого момент вовсе не трогали, а между тем он представляет собой крупный промышленный центр и транспортный узел.
Вечером 13 февраля 1945 года первые два удара нанесли более 800 британских бомбардировщиков. На следующий день повторный налет осуществили 300 американских «летающих крепостей» B-17. Летчики действовали по обычной схеме: сначала сбрасывали фугасные бомбы, вскрывавшие дома внизу как консервные банки, за ними следовали зажигательные бомбы, для которых обнаженные деревянные конструкции зданий становились благодатной средой. Если судить по сухим цифрам, бомбардировка Дрездена была не самой тяжелой за годы войны. В общей сложности на город в эти два вечера и последовавшие месяцы до окончания войны сбросили чуть более 7 тысяч тонн бомб (для сравнения, Гамбургу досталось 38 тысяч тонн). Но Дрезден не ожидал этих налетов, был к ним абсолютно не готов, а потому эффект получился катастрофическим.
В находившемся прежде в глубоком тылу городе фактически не было бомбоубежищ, его жители пытались спрятаться в подвалах своих домов, но многим из них это не помогло. Множество пожаров, начавшихся после падения зажигательных бомб, в какой-то момент объединились в один огромный огненный шторм, спасения от которого не было.
«Мы чувствовали ужасающий жар, земля тряслась, а вместе с ней и мы. И как будто этого было недостаточно, пришел и еще один ужас. Мы не могли назвать это ветром, воздух, втягивающийся в это пекло, становился плотным объектом, такова была его сила, — вспоминал британский военнопленный Виктор Грегг, переживший бомбардировку своими же самолетами на земле. — Все было в пламени, даже дороги, превратившиеся в реки кипящей и шипящей смолы. В воздухе летали обломки зданий, которые втягивало в этот огненный водоворот. Мы видели, как людей отрывало от того, за что они держались, и уносило в это красное свечение». Это был смерч.
Курт Воннегут тоже его пережил. Он вместе с другими военнопленными прятался в подвале дрезденской скотобойни. Под впечатлением от увиденного уже в конце 1969 года американец написал свой главный антивоенный роман «Бойня номер пять». В другой своей, уже документальной работе он описывал увиденное на разборе завалов: «Наша инфернальная миссия состояла в поиске погибших. В тот день, как и в последующие, улов оказался богатым. Поначалу шла „мелочь“ — тут нога, там рука, изредка ребенок — но около полудня мы наткнулись на золотую жилу. Проникнув в подвал через пролом в стене, мы обнаружили зловонную залежь — более сотни трупов. Вероятно, прежде чем здание рухнуло, по нему пронесся огонь, так как тела скорее напоминали перезрелые сливы. Наше задание заключалось в том, чтобы выносить на поверхность останки из-под завалов. Подбадриваемые тычками в спину и громкой руганью, мы превратились в своего рода ассенизаторов, работающих по колено в омерзительном болоте из сточных вод и человеческих внутренностей».
В общей сложности в результате тех бомбардировок было разрушено или серьезно повреждено около 80% всех зданий города, включая 50% жилых. Геббельсовская пропаганда немедленно начала работу с этой акцией союзников, утверждая, что в огне погибло до 200 тысяч человек. Муниципальная комиссия, работавшая по горячим следам, и специальный комитет ученых, исследовавшие количество жертв уже во второй половине 2000-х, пришли к выводу, что эта цифра завышена на порядок. По современным оценкам 13—14 февраля 1945 года в Дрездене погибло 25—30 тысяч человек. Погиб и город.
Вопрос целесообразности тех февральских налетов на Дрезден до сих пор остается предметом достаточно оживленной дискуссии как среди специалистов-историков, так и у общественности. Среди британского и американского военного руководства господствовало убеждение, что цель оправдывала средства. Саксонская столица действительно оставалась одним из последних не пострадавших от бомбардировок крупных германских городов. Здесь работали военные предприятия, действовал большой транспортный узел. Нельзя отрицать и то психологическое впечатление, которое было произведено масштабом разрушений и их безжалостностью. С другой стороны, Третий рейх уже войну фактически проиграл, а в результате дрезденской катастрофы погибли на самом деле практически одни мирные жители. Но спор, который продолжается и сейчас, должен учитывать не только современные гуманистичные представления о методах ведения войн, но и ту ожесточенность, которая была присуща Второй мировой. А главное — тот факт, что все цивилизованные правила сперва нарушили сами немцы.
Как бы то ни было, исторический центр Дрездена к маю 1945 года лежал в руинах, и в этом город был не одинок. Интересно сравнить опыт его последующей судьбы с ближайшими аналогами. К сожалению, примеров для этого Вторая мировая оставила в избытке. В Советском Союзе разрушенные здания предпочитали сносить и строить на их месте новый «идеальный город», часто меняя даже его планировку. Так было в Минске или в Сталинграде, похожие примеры можно найти и в Западной Европе (французский порт Гавр, уничтоженный британскими самолетами в 1944-м и отстроенный в соответствии с принципами модернизма в 1950—60-е годы). Поляки, напротив, старались максимально восстановить исторические центры своих городов, рассматривая их как неотъемлемую часть национальной культуры. Так была успешно регенерирована варшавская «Старувка», восстановлен центр Гданьска.
В случае с Дрезденом был выбран промежуточный вариант. Вокруг разрушенного Альтштадта появились широкие проспекты и масштабные модернистские ансамбли, но сам исторический центр начали потихоньку восстанавливать. Причем настолько медленно и не спеша, что процесс продолжается до сих пор, спустя 75 лет после бомбардировок.
Немцы никуда не торопились. Целыми годами разрушенные здания аккуратно разбирались, проводилась инвентаризация их остатков: строительный материал, пригодный к повторному использованию, отправлялся на хранение, а остальное вывозилось в пригород, где захоранивалось в специальном искусственном холме. Первыми восстановили самые знаковые достопримечательности Дрездена: музейный комплекс Цвингер, Хофкирхе, замок-резиденцию курфюрстов. До знаменитой Оперы Земпера руки дошли только в 1977-м, и грандиозный театр, 30 с лишним лет стоявший в руинах, вновь принял зрителей только в 1985 году. На Альтмаркте (Старом рынке) появилась новая застройка в духе соцреализма.
Церковь Фрауэнкирхе, шедевр саксонского барокко, от которой осталась лишь одна стена и груда камней, была сохранена в качестве военного мемориала. Площадь Ноймаркт (Новый рынок) вокруг нее представляла собой набор пустырей: гражданская застройка была аккуратно расчищена. Ее регенерация началась лишь после объединения Германии на фоне бурного общественного обсуждения. Для начала (только к 2005 году) все-таки была восстановлена Фрауэнкирхе. Оригинальные уцелевшие фрагменты храма были аккуратно включены в новостройку, их потемневший от времени и пожара камень составляет разительный контраст со светлыми стенами церкви.
Затем началась и застройка существовавших с 1945 года пустырей вокруг Фрауэнкирхе, продолжающаяся по сей день. Дом за домом, квартал за кварталом Дрезден приобретает тот вид, который имел до трагедии 75-летней давности. Или очень похожий на него, ведь достоверные реплики исторических зданий в ряде случаев разбавлены откровенными новоделами.
Но и в Дрездене порой не умеют вовремя остановиться. В 2004 году дрезденская долина Эльбы с «Балконом Европы» и панорамой города, прославленной Каналетто, вошла в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, но уже спустя пять лет была со скандалом оттуда исключена. Все дело в новом мосту, который решили построить через реку прямо в центре той самой долины. В ЮНЕСКО посчитали, что культурный пейзаж теперь необратимо испорчен, и Дрезден оказался в исключительно коротком списке мест планеты, потерявших свой почетный статус.
Город сейчас оставляет странное впечатление. С одной стороны, сложно отрицать значимость его достопримечательностей и особенно художественных музейных коллекций для мировой культуры. С другой — в микроскопическом Альтштадте не покидает ощущение, что вокруг пусть и старательно восстановленный, но муляж. За пределами Старого города глаз постоянно спотыкается о модернистскую ритмику, такую привычную и на родине, однако на противоположном берегу Эльбы, который бомбили не так активно, по-прежнему сохранились целые кварталы исторической застройки, эклектики рубежа XIX—XX веков. Сейчас в этих «подуставших» доходных домах открыты рестораны всех возможных кухонь мира, бары на любой вкус, стены украшены масштабными муралами, а публика на улицах отражает мультикультурность современного германского общества.
Дрезден — он одновременно и про бессовестную эксплуатацию соседей, и про возмездие, и про проходящую мирскую славу, и про жизненную силу, ту, которая работает не благодаря, а вопреки.
Благодарим ООО «Ланкор» за предоставленный для поездки автомобиль Subaru Outback.
Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by