---

Один месяц и три недели назад Вадим Фомин поступил в РУП «Логойский комхоз» для прохождения альтернативной службы. Предприятие объединяет несколько организаций по обслуживанию населения. Таких в стране много. В здешних кабинетах пахнет сигаретами, в холле висит стенд с фотографиями передовиков, а у сотрудников нет имен — только отчества.

В приемной встречает непосредственный начальник «альтернативщика». Офицерского звания у него нет, имеется только должность.

— Onliner.by о нас уже не первый раз пишет! Это мы зимой снег косили! — рассказывает Виталий, провожая к Вадиму.

Вадим — скромный юноша с розовыми от мороза щеками. Бой со снегом он ведет с семи утра. Несмотря на противоборствующий ветер, Вадим пока побеждает. Солдат выглядит бодро, хотя перетруждать себя и не торопится: впереди целый день, да и надбавка за лишнюю работу не светит.

Таких, как он, в Беларуси чуть меньше шестидесяти.

— На сегодня к нам поступило порядка шестидесяти заявлений о направлении на альтернативную службу. Некоторые из призывников еще до начала службы отказываются и просят заменить ее воинской. У них есть такое право, их мотивов мы не знаем. Наша задача — распределить ребят и предоставить им места, — комментируют в Министерстве труда и социальной защиты.

Основанием для замены воинской службы на альтернативную сегодня могут быть только религиозные убеждения. Сказать об этом мало, нужны доказательства. Например, справка из церкви. Если военкомат заподозрит вранье и заметит, что религиозный призывник больше верит в кагор, чем в Иисуса, его отправят служить.

— Если призывник утверждает, что он исповедует религию, которая запрещает насилие, а сам он, например, привлекался за драку, он определенно поедет служить. Военкомат тщательно за этим следит, — продолжают в Минтруда.

— У меня было только два варианта: стройбат или «альтернативка», поскольку в остальных войсках пришлось бы иметь дело с оружием. Я долго размышлял, как мне поступить, но потом все же решился. В стройбате отслужил бы всего полтора года, но там над душой все время висел бы командир, я сидел бы в четырех стенах, полностью потеряв хоть какую-то свободу. Здесь же я могу выйти в город, посидеть в «ноуте», музыку послушать. Наверное, проще просто отработать, — рассуждает Вадим, воткнув лопату в снег.

Вадим — «христианин», а если конкретнее — баптист. Он категорически против оружия и не готов давать клятву родине. Поэтому он здесь.

— Почти все наши христиане идут в стройбат. Проходить альтернативную службу до меня никто не рискнул: слишком долго. Мы с мамой решили, что лучше так, чем в казарме. Сюда, конечно, я тоже не горел желанием идти, но что ж делать? Косить я даже не думал, да и вообще, не понимаю, как это все делается.

По образованию Вадим электрик, но распределили его на должность дворника. При распределении Министерство труда и социальной защиты не обращает внимания ни на образование, ни на место жительства. «Это дело случая. Кому как повезет», — рассказывают там.

Каждое утро начальство должно фиксировать приход парня на работу. Он обязан четко соблюдать график и выполнять работы. За опоздание его могут серьезно наказать — вплоть до заведения уголовного дела. Работает Вадим с семи утра до четырех дня. Первое время ему часто звонили из центра занятости — спрашивали, как протекает его служба.

Сегодня боец вместе с коллегами расчищает снег в парке. Дворники неторопливо катят перед собой лопаты, курят, ждут прибытия техники. Женщина лет пятидесяти похлопывает Вадима по плечу: «Сложно пацану, но ничего, привыкнет».

Трудиться здесь приходится много, сил после работы практически не остается. Работа тяжелая, выматывающая, местами неблагодарная, зато вечером можно вернуться в теплую кровать и провести досуг так, как захочется, чего не может позволить себе обычный солдат.

— Я тут работаю лет 15 или даже 18, уж не помню точно, — отходит в сторонку женщина-дворник, которую Вадим охарактеризовал как «главную здесь». — Конечно, тяжело парню. Техники у нас практически нет, всю работу приходится руками делать. В снегопады и ночью работаем, в сильные морозы… Но парень хороший, будет из него человек.

Вадим робко улыбается: наверное, услышал похвалу. С другими дворниками солдат вроде бы ладит, конфликтов пока не было. Народ здесь разношерстный: молодые парни, несколько девушек и женщин, крепкие мужчины, старики. Некоторые из них находятся здесь на принудительных работах, но религиозный парень старается ладить и с ними.

— Я успел немного на заводе поработать — здесь такие же люди. Все простые, не злые…

Скоро у парня законный обеденный перерыв, который он обычно проводит в комнате общежития, выделенной ему при поступлении на службу. Он предлагает прогуляться пешком: в этом городе все рядом.

— На кафе денег особо не хватает. Зарабатываю я 260 рублей. Половину откладываю: нельзя же все тратить. Этого хватает на еду и вещи первой необходимости вроде шампуня или средства для мытья посуды. Изредка захожу в столовую, но там дорого, не хочется лишние деньги тратить. Найти какую-то дополнительную работу абсолютно нереально: очень много сил уходит.

Вадим ведет нас по полупустому городу, забегает в киоск, чтобы купить наушники (с ними на работе не так скучно), рассказывает о Логойске.

— Город совсем маленький, можно в любой конец за полчаса дойти. Даже автобусов тут почти нет. В Бресте (я родом оттуда) мне, конечно, нравится больше, но и здесь неплохо. Логойск мне почему-то кажется добрым, — смотрит по сторонам Вадим и подходит к общежитию семейного типа.

На первом этаже рядами стоят детские коляски, сидит угрюмый вахтер, в коридоре с характерным запахом тушеной капусты полная женщина моет пол. Общежитие как общежитие.

— Сначала я хотел снять квартиру, но цены тут неподъемные: однокомнатная — $150. Папы у меня нет, зарплата небольшая, поэтому нам с мамой такое не по карману.

В комнате Вадим живет вместе с двумя военными-контрактниками.

— Ребята просто отличные! Мы с ними сразу поладили. Один мой земляк, из Бреста. Вредных привычек не имеют, не шумят сильно.

Вечера я обычно провожу дома: ходить куда-то нет сил. Пока еду приготовишь, постираешь — уже и спать пора ложиться. Разве что в ноутбуке можно посидеть.

Один раз ездил в Минск, у меня там друзья. Для этого мне только надо было написать заявление и указать, куда и на какое время я уезжаю: я все-таки в армии служу, — улыбается Вадим.

В блоке две комнаты, совмещенный санузел, кухня с маленькой электроплиткой, на которой стынут макароны с сосисками. Здесь небольшой беспорядок (не хватает женской руки): вещи лежат на полу, тарелки — в раковине, носки — бог знает где.

— Я сюда последним заселился, ребята к этому времени уже успели сделать ремонт: поклеить обои, что-то подкрасить. Они, наверное, года три тут живут, а может, и больше.

Солдат показывает удостоверение, в котором значится, что он первым в стране поступил на альтернативную службу.

— Смотрите, тут написано, что я майор по званию! Ладно, шучу, у меня, наверное, вообще никакого звания нет. Как-то я не задумывался об этом.

Вадиму положено десять дней отпуска в год. Если будет хорошо работать, могут накинуть еще парочку. Их он, конечно, проведет дома: уже начал скучать.

Большой пользы от службы в армии Вадим не видит, считает, что это трата времени. На вопрос о пользе его службы лично для него в ответ только улыбается и говорит, что научится жить самостоятельно.

— У меня много друзей отслужило. Им не понравилось, — улыбается «альтернативщик». — В принципе, они там тоже по большей части работали. Мне служить во многом проще. Если бы не три года, вообще не унывал бы.

Читайте также: 

• Поселиться в Минске за $100? Запросто! Как выглядят самые бюджетные варианты аренды жилья в столице
• Выжить в квартире с ковром: студенты об аренде комнат у бабушек
• «Подводные лодки» Беловежской пущи. Репортаж из секретных бункеров времен холодной войны

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by