Ниже будет график, который на секунду сделает вам приятно. Он показывает, как потеплело в нашей стране за последние тридцать лет. С каждым годом в Беларуси становится больше жарких дней, на полях начинает расти много вкусного, водичка в озерах подогревается. Но вы же знаете о подвохе (радоваться можно только секунду). На самом деле вопрос потепления стоит довольно остро и может здорово ударить по нашей нежной экономике, выбить из колеи предприятия, добить измученное Полесье и заставить самых закостенелых аграриев быстро меняться (страшно даже представить). Сегодня мы заканчиваем наш цикл об уходящей воде и рассказываем, что творится с климатом в Беларуси.
Одним народам природа подарила золото и газ, другим — море, третьим — красоту, ловкость и прочие важные ресурсы. А нам — здоровенную губку в виде полесских болот. Мы долго и с большой доблестью старались от нее избавиться. Неплохо преуспели. Песчаные вихри, горящие торфяники и засохшие колодцы подтвердят. Не перестарались ли с доблестью?.. Мы побывали в разных уголках страны, говорили с людьми, смотрели на воду — там, где могли до нее добраться. Разбираемся в наших собственных многолетних достижениях и их последствиях в цикле, посвященном национальному стратегическому ресурсу — воде.
Считается, что наш климат начал меняться с конца 1980-х. До этого изменения были незначительными и имели естественный, природный характер. Потом человечество перешагнуло допустимую черту вмешательства и механизм дал сбой: столбик термометра пополз вверх, Арктика заплакала, число природных катаклизмов на планете увеличилось. Но о глобальных тенденциях сегодня знают все. Мы же хотим поговорить о Беларуси, с чем нам помогает климатолог из Белгидромета Наталья Клевец.
За последние тридцать лет среднегодовая температура воздуха в стране увеличилась примерно на 1,3 градуса. Это много. То есть каждые десять лет в Беларуси становится примерно на 0,4 градуса теплее. Для сравнения: в мире температура подрастает на 0,1—0,3 градуса за такой же период.
— Природа потепления достаточно сложна и до конца непонятна. Главная причина — рост парниковых газов и как следствие нарушение радиационного баланса в атмосфере и рост температуры. У нас причины такие же, как и везде, но в экваториальных и тропических широтах температуры растут медленнее, а в умеренных и полярных широтах более интенсивно. Сейчас быстрее всего температура растет в Арктике. Там все еще серьезнее, чем у нас, — объясняет Наталья.
Теплее у нас становится во все времена года. С настоящей снежной зимой мы, кажется, уже попрощались. Последняя вообще стала самой теплой в истории метеонаблюдений.
В холодное время года все чаще наблюдаются оттепели, экстремальных морозов по 30—35 градусов давно не было и, вероятно, уже не будет: по прогнозам Главной геофизической обсерватории имени А. И. Воейкова, к середине столетия ниже –25 столбик термометра опускаться не будет (конечно, если все будет идти так же).
— Оттепели в зимнее время и переходы через нуль плохо сказываются на постройках. Раньше эти факторы не учитывались, а потому у нас могут возникать проблемы. Сейчас к нам за советом начинают обращаться проектировщики и некоторые строительные компании, но это редкость, — рассказывает климатолог.
Еще лет семь-восемь назад мы регулярно показывали красоты затопленных паводками полесских деревень. Народ перевозил коров на лодках, ловил рыбу в огороде и вообще развлекался как мог. Сегодня там сухо, как в пачке крекеров: серьезных паводков не было уже много лет.
День 8 августа 2010 года стал самым жарким в истории Беларуси: в Гомеле термометры показали +38,9. Но по-настоящему жаркие деньки еще впереди: в ближайшем будущем специалисты ждут +42.
— Опасные температуры стали наблюдаться значительно чаще. Раньше температура выше +35 градусов фиксировалась примерно раз в десять лет, а сейчас это уже не редкость. И наблюдаются такие температуры по территории всей страны — даже в Витебской области, где такого никогда не было.
Также, согласно прогнозам наших коллег из Санкт-Петербурга, будет учащаться такое явление, как волна тепла. Это длительный период с нормальной теплой погодой. Если до недавнего времени такое случалось 1—2 раза в год, то теперь подобные явления наблюдаются по 6—7 раз, — говорит Наталья.
Как раз из-за резкого потепления наши клещи стали вести себя столь безрассудно и нападать на все, что движется. Эти пакостники жили у нас и раньше, только ареал их обитания был намного меньше, да и плодились они не так активно.
Осенью темпы роста температур воздуха медленнее по сравнению с остальными сезонами. Прошлая, кстати, была самой теплой за всю историю метеонаблюдений.
Полесье сохнет. На территории Брестской и Гомельской областей уже есть проблемы с увлажнением почвы. Особенно плачевно дела обстоят на юго-востоке, например в Брагине и Лельчицах, где в отдельные годы выпадает всего 400—500 миллиметров осадков, когда в среднем по Беларуси фиксируется 640 миллиметров. Там чаще бывает засуха, а температура воздуха растет интенсивнее, чем в других частях страны.
— Сейчас мы наблюдаем еще один тренд: увеличение дней с осадками или следами осадков (это совсем скромные дожди, которых природа, можно сказать, не замечает). В среднем с 1989 года сумма осадков не изменилась — выросла всего на 1%. Но изменилось внутригодовое распределение, что негативно сказывается на режиме поверхностных вод. Например, с апреля по октябрь дождей стало меньше, а зимой осадки начали выпадать чаще. В то же время мы чаще отмечаем ливневые дожди. Их стало намного больше, — отмечает специалист.
Каждое лето полешуки выкладывают красивые видео с вихрями и «пыльными бурями» на пустынных белорусских полях. Как объясняет Наталья, это одно из следствий мелиорации.
— На Полесье имеются большие площади деградированных торфяников. Это легкие по своему составу земли, не закрепленные растительностью. Такие явления мы наблюдаем при высокой скорости ветра (15—20 метров в секунду и выше). Это называется пыльным поземком (пыльная буря все-таки более масштабная).
Чтобы такого не возникало, нужно строить оросительные каналы и восстанавливать болота — пострадавшие торфяники практически не увлажняются. У нас есть государственная программа, направленная на решение этих проблем, реализовывалась программа ПРООН, но восстановление торфяников — очень затратное в финансовом смысле мероприятие, — говорит климатолог.
Сегодня уже понятно, что сама природа не может выдерживать таких темпов. Поэтому экологи призывают снизить выбросы парниковых газов. Иначе мы все чаще будем наблюдать засуху, падение уровней рек, лесные пожары и жуткие ливни. Строить далекие прогнозы относительно климата мы не умеем, но если все будет так же, серьезных проблем нам не избежать.
В свое время Мария Фалалеева участвовала в разработке стратегии адаптации сельского хозяйства Беларуси к изменению климата. Бананы и ананасы мы пока выращивать не планируем, но кое-что интересное у нас все же появляется. Хотя проблем, как всегда, больше.
— По мнению экологического сообщества, до 2100 года мы не должны допустить увеличения среднегодовой температуры больше чем на 1,5 или в крайнем случае 2 градуса, иначе нас ждут серьезные последствия. Напомню: в Беларуси температура выросла на 1,3 градуса всего за тридцать лет, — объясняет Мария.
— Есть простой и понятный образ «углеродного бюджета». Рост температуры зависит от количества парниковых газов в атмосфере. Это сложная система, но в целом мы знаем, сколько парниковых газов должно быть, чтобы температура повысилась на 1,5 градуса, 2 или 4. Парниковые газы остаются в атмосфере десятилетиями и даже столетиями, поэтому можно считать, что все что мы уже выбросили, до 2100 года более-менее там и останется.
То есть у нас остается вполне определенный рассчитанный «бюджет» на то, чтобы что-то выбросить дополнительно и не выйти за рамки допустимого потепления. Но этот бюджет уже сейчас очень ограничен и очень быстро сокращается. А выбросы не сокращаются, а по-прежнему растут. Если это знать, становится понятно, почему именно в последние годы тема климата звучит везде. Не потому что это вдруг стало «модно» , а потому что времени спокойно смотреть уже нет.
Как отмечает эколог, здоровая экосистема переносит изменения не так тяжело, как искалеченная, какими сегодня по праву можно считать практически все системы, на которые воздействует человек, и яркий пример этого — экосистемы мелиорированных болот.
— Торфяные болота являются очень хорошим балансирующим фактором: они создают микроклимат, удерживают влагу. Если они есть, ситуация немного выравнивается. Но осушенные территории в принципе подвержены риску эрозии. А когда мы накладываем на существующие проблемы изменение климата, ситуация выходит из-под контроля. Это касается и обмеления рек, и уничтожения болот, и вырубки лесов — мы нарушаем баланс, — говорит специалист.
Все инженерные системы, создаваемые нами столетиями, были построены с учетом климатического диапазона, который до сих пор оставался неизменным. Мосты, ливневые канализации, системы очистки воды, пруды-охладители — все это рассчитано на основе многолетних гидрометеорологических данных, которые вдруг начали меняться. Отраслям экономики приходится оперативно перестраиваться под новые условия.
— Экстремальные погодные условия, которые со временем будут наблюдаться все чаще, повлияют практически на все отрасли экономики. В первую очередь начнутся проблемы с инфраструктурой. Например, если раньше за год мог быть только один сильный ливень, то сегодня их может быть десять — в итоге ливневка не справляется. Ураганы, пыльные бури, наводнения — все это может здорово ударить по нашей экономике, — считает Мария.
Специалист объясняет, что даже незначительное повышение температуры воздуха способствует размножению болезнетворных организмов в питьевой воде. Рассчитаны наши системы на это или нет — вопрос сложный.
Проблемы могут возникнуть и со снабжением. Например, артезианских источников может не хватать из-за понижения грунтовых вод. В некоторых регионах Гомельщины колодцы уже давно стоят пустыми. Конечно, таких проблем с водой, как в Латинской Америке или Сиэтле,, где водоснабжение целых городов зависит от ледников, площадь которых быстро сокращается, у нас не будет. Но вопросы с коммуникациями все же могут возникнуть.
В интернете можно найти любопытную информацию о потерях, которые несет Беларусь из-за глобального потепления: по подсчетам Всемирного банка, изменение климата ежегодно наносит стране ущерб в $100 миллионов. Мария уверена, что эта информация не совсем корректная:
— Эти цифры общие, и они упоминаются уже несколько лет, но, к сожалению, более новых и более детальных оценок на сегодня пока нет. Хотя понятно, что экономических ущерб серьезный. Взять хотя бы линии электропередач, на которых в последние годы становится все больше аварий из-за шквальных ветров. Оценка экономического ущерба должна делаться и отдельными отраслями, и в целом по стране.
На меняющуюся в стране обстановку первыми обратили внимание представители сферы лесного хозяйства. Они разработали комплекс мероприятий, направленных на адаптацию систем к новым условиям. Стратегию разработали и для аграриев, но гораздо позже — только в 2016-м. Мария говорит, что пока все это находится на зачаточном уровне:
— Стратегия — это не план. Плана у нас пока нет. Конечно, катастрофических последствий в ближайшее время мы не ждем, но это не значит, что нужно сесть и расслабиться. Если мы своевременно примем меры, то сможем обеспечить себе легкую посадку и даже извлечь выгоду. Но это не придет само собой.
Вот есть у нас поле, на котором растет лен. Эта культура более северная, а потому условия для ее выращивания в последующие двадцать лет будут ухудшаться. Если мы уже сейчас продумаем, что сажать на этом месте, у нас будет преимущество. Иначе мы будем иметь серьезные потери в урожайности.
Белорусские климатологи уже сегодня фиксируют сдвиг природных зон. В стратегии адаптации сельского хозяйства к новым условиям есть любопытная карта, на которой видно, что северная зона, которая занимала примерно треть всей страны, практически исчезла. В то же время у нас появились две новые зоны, которые раньше были характерны для северной и центральной части Украины. Все растения и животные, характерные для этого региона, постепенно переходят к нам.
— Надо понимать, что здесь не может быть точного копипаста. То есть так, как в Украине, у нас не будет, потому что там система уже устоявшаяся, сформированная годами. Мы наблюдаем высыхание еловых лесов, иногда даже степи возникают, появляются вредители, клещи и так далее.
Думаю, у нас со временем будут складываться благоприятные условия для выращивания арбузов, помидоров, абрикосов, более южных злаковых культур (вплоть до сорго на юге Беларуси). Работники сельского хозяйства об этом прекрасно знают и те же сорта пшеницы выбирают в зависимости от региона.
Но сейчас важно понять, что изменения климата – это не временные колебания, это всерьез и надолго, поэтому изменения в сельском хозяйстве действительно нужны.
Виноград, кстати, тоже будет расти лучше. Будут появляться новые сорта, из которых мы сможем делать собственное вино. А вот бананов на балконах пока не ждем: если они начнут у нас расти, то человечество этого уже не увидит — мы не перенесем таких кардинальных изменений, — считает Мария.
Анастасия Бекиш специализируется на национальной и международной климатической политике, является экспертом в области переговоров ООН по климату. Эколог убеждена, что в ближайшие годы нашу экономику ждут значительные трансформации — мы будем вынуждены следовать по пути развитых стран, иначе не сможем конкурировать на европейском рынке.
— Беларусь одной из первых подписала и ратифицировала Парижское соглашение, но наша климатическая политика напоминает мне лошадь, которая рванула, а потом решила, что можно дойти спокойным шагом.
У нас довольно быстро был разработан план реализации положений Парижского соглашения: он включил в себя и создание Национального плана адаптации к последствиям изменения климата, и разработку Стратегии низкоуглеродного развития до 2050 года. Такая стратегия нужна для того, чтобы спланировать, каким образом Беларусь будет достигать климатической нейтральности (то есть такой экономики, выбросы которой не превышают объемы, которые можно убрать из атмосферы — естественным или искусственным путем). И это невозможно без декарбонизации экономики, то есть постепенного снижения использования ископаемого топлива.
Все эти документы должны были быть готовы уже в прошлом году, но, увы, вместо этого мы назначили себе новый дедлайн — 2022 год. При этом все соседние страны (включая Россию, благосостояние которой основано на нефтегазовой отрасли) двигаются в указанном направлении гораздо быстрее, — рассказывает Анастасия.
— Все это не может не вызывать беспокойства с учетом того, что происходит в ЕС, России и Украине. Темп развития климатической политики во всех этих странах сегодня намного выше, чем у нас.
Учитывая все это, уже лет через десять ЕС будет выглядеть совсем по-другому. Все нововведения очень сильно повлияют и на нас.
В прошлом году ЕС анонсировал новую инициативу — «Европейский зеленый курс». По словам президента Европейской комиссии Урсулы фон дер Ляйен, значение этой инициативы соразмерно с высадкой человека на Луну — и это можно считать адекватной оценкой, так как внедрение «Европейского зеленого курса» станет самым серьезным изменением экономического курса ЕС с момента создания.
Страны ЕС декларируют, что их цель — климатически нейтральная Европа. А мы ведь тоже часть Европы, как минимум географически. Поэтому мы тоже попадаем под их планы, и они будут на нас воздействовать различными способами: как поддержкой (как минимум 25% внешней помощи будет направлено на «зеленые» вещи), так и введением дополнительных налогов, — отмечает специалист.
Как объясняет Анастасия, в скором времени ЕС планирует ввести «углеродный пограничный корректирующий механизм» (проще говоря, пограничный углеродный налог). Этот механизм станет экопротекционистской мерой, которая направлена на то, чтобы не давать экспортерам за пределами ЕС конкурентных преимуществ, связанных с удешевлением продукции за счет низких экологических стандартов. Новый налог направлен против тех стран-экспортеров, которые не инвестируют в модернизацию производств и выбрасывают больше парниковых газов, чем аналогичные предприятия в странах ЕС.
— Во-первых, продукция, произведенная внутри ЕС в соответствии с «зелеными» стандартами, может стоить дороже, чем та, при производстве которой никто особо не задумывается о влиянии на окружающую среду и здоровье. Во-вторых, может возникнуть «соблазн» вынести производства в такие страны. В ЕС считают, что это ненормально. Специалисты уверены, что все мы должны двигаться в одном направлении, а потому ЕС будет стимулировать третьи страны становиться более климатически дружественными.
Разработка пограничного углеродного механизма уже ведется, это не пустые обещания. Процедура обсуждения с предприятиями и государственными органами внутри ЕС уже прошла. И хотя до сих пор нет полной ясности, как именно будет выглядеть этот налог, покроет ли он всю экономику или только отдельные отрасли, будут ли его платить экспортеры в виде пошлин или покупатели внутри ЕС, — понятно, что процесс будет доведен до конца, — подчеркивает эколог.
Поскольку примерно 30% белорусской экспортной продукции направляется в ЕС, нововведение не пройдет для нас бесследно.
— Недавно эксперты компании KPMG оценили возможный ущерб для экономики России в случае развития базового сценария введения налога (введение в 2025 году и частичный учет выбросов). По их подсчетам, с 2025 по 2030 год Россия потеряет около 33 миллиардов евро. При негативном сценарии страна может потерять до 60 миллиардов евро. Конечно, для Беларуси цифры будут существенно ниже, но они все равно окажутся ощутимыми. В первую очередь, по оценкам экспертов, это может коснуться экспорта цемента, — уточняет Анастасия.
Чтобы не попасть под этот налог, в стране должна появиться своя система углеродного регулирования. Углеродное регулирование предполагает, что выбросы парниковых газов не бесплатны, и включает в себя ряд рыночных механизмов стимулирования снижения углеродоемкости производств — например, систему торговли квотами на выбросы (когда предприятиям выделяется «квота на выбросы», которую можно докупить либо излишек которой можно продать), введение углеродного налога или сочетание различных механизмов.
Такие системы успешно работают во многих регионах мира, в том числе в ЕС, Китае, Канаде и отдельных штатах США. Эти механизмы создают стимул для предприятий становиться более экологически дружественными: если вы производите «грязную» продукцию, то быстро замечаете объем затрат, и наоборот — «чистое» производство создает для вас преимущества.
Создание такой системы позволит решить две задачи: простимулировать декарбонизацию белорусской экономики и показать партнерам в ЕС, что мы также стремимся к достижению общих целей и вносим вклад в снижение воздействия на климат планеты.
— В последнюю версию Программы социально-экономического развития Беларуси на 2021—2025 годы нам удалось внести предложение о создании у нас в стране национального углеродного регулирования. Возможно, это будет торговля квотами или какая-то гибридная система — вопрос стоит еще обдумать и рассмотреть все возможные механизмы. Это сложное регулирование, требующее взвешенного подхода и привлечения к обсуждению всех заинтересованных сторон — не только государственных регуляторов, но и обязательно предприятий, бизнес-ассоциаций, независимых аналитических центров.
Программа пока не утверждена, но я надеюсь, что этот пункт никуда не исчезнет. Если же этого не произойдет, у нас могут возникнуть очень серьезные проблемы, — заключает специалист.
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by