Вилларибо и Виллабаджо 

Озеро самое настоящее — вот карта с доказательством.

А вот мы на нем. Стоим на дне, беседуем с карпом и уточкой (говорят, такое бывает от обезвоживания).

Удивляться не стоит: с водой здесь проблемы. Точнее, и здесь тоже — в последние годы на Полесье с жидкостью туго. Кажется, кто-то случайно выдернул пробку и не заметил. Теперь поди ее отыщи.

В округе такой пробки не нашли — мужики из местного рыбхоза доехали аж до Минской области, но ничего похожего не обнаружили. Говорят, вода откуда-то приходит и куда-то уходит — других подробностей не знают.

Таких озер, а точнее прудов, здесь много: мы на территории рыбхоза, который уже много лет пытается выкарабкаться из глубокой финансовой ямы, но края все время обваливаются.

Когда-то деревня Тремля появилась именно благодаря этому могучему рыбхозу. Здесь построили дома, выкопали пруды, вдоль дороги прокопали канал, а берега соединили мостом, чтобы две части деревни не враждовали, как Вилларибо и Виллабаджо из старой рекламы.

Раньше на рыбхозе трудилось практически все село — ради благополучия карпа старались и мужчины, и женщины. Но сегодня средний возраст жителей Тремли сильно превышает пенсионный: самой молоденькой барышне здесь за шестьдесят.

В разгар рабочего дня деревня почти мертва. Из-за забора за нашими передвижениями следит женщина в домашнем. Она долго наблюдает, а потом все же решает выйти из засады. Пенсионерку зовут Ирина Павловна, она родилась и выросла здесь, потом надолго уехала в далекие края. Но Полесье затянуло обратно. На контрасте ей хорошо видно, как изменилась родная деревня за несколько десятков лет.

— Говорят, от вас вода уходит? 

— Ага. И непонятно, куда девается. Теперь даже ведро набрать невозможно. У нас три колодца на улице, и все пустые. А еще лет десять назад стояли полные.

Это мелиорация, наверное, сказывается. Да и климат поменялся — очень жарко теперь, — вздыхает белоруска и ведет к помостам, которые установлены через каждые пару десятков метров.

Женщина говорит, что «кладочки» когда-то были построены по уровню воды, а теперь ведро приходится опускать при помощи специального изобретения — палочки с крючочком.

Отец Ирины Павловны работал в рыбхозе на тракторе, мама там же трудилась ихтиологом. В памяти женщины место работы родителей осталось успешным предприятием: продукцию развозили по большим и малым городам, в которых она разлеталась на ура. А теперь — закат.

— И рыба уже не та. Раньше карпы-производители по 13—16 килограмм были, а сейчас по пару кило. Сколько ж там икры этой? В общем, изживает себя рыбхоз, — говорит наша собеседница и пытается выловить ведро из обмелевшего канала, по которому бодро плывут мальки (глупцы еще не знают, что их ждет дальше).

Когда-то в Тремле было весело и ярко. Семьи заводили по трое, а то и пятеро детей, а сегодня на улице только пьяный мужик, который кричит что-то про комаров и аванс. Татьяна Ивановна в свое время тоже работала на рыбхозе, но давно ушла на пенсию, как и большинство местных.

— Сейчас у нас всего несколько человек там. Мой муж тоже работает, — говорит женщина, выглядывая из-за дверей веранды.

— Серьезные на рыбхозе проблемы?

— Так во всех рыбхозах проблемы. Это же сезонная работа. Сейчас рыба на откорме, реализации никакой нету. Вот четыре месяца ничего почти не продаем. Только на перекрестке наша женщина на бочке стоит, но этого же мало.

— Раньше дела так же шли? 

— Как-то временами: то хорошо, то нехорошо. Но раньше плохие года с хорошими чередовались, а теперь только плохие.  

— Может, это из-за того, что вода уходит? 

— Конечно! Особенно весной беда, когда пруды наполнять надо. Мы уже и известь кидали, чтобы кислородом насытить, и все на свете пробовали. Но нет воды — что ж ты сделаешь? 

Нагульный пруд напустили, значит, на выростных нету. На выростные пустим — нагульные голодают. Сейчас дожди были, это хоть как-то спасает. Куда-то вода уходит. А куда? 

И Птичь у нас пересохла. Раньше была полноводная река, баржи ходили. А сегодня перейти можно — воды по колено. Она уже лет десять такая, а может, и больше. 

Яма 

Мы идем по следу наивных мальков и оказываемся меж двух озер. Левое — роскошный рыбий особняк с большой водой, правое — социальное жилье, поросшее травой и кустами. Там, вероятно, живут провинившиеся карпы и вредные щуки.

Дальше — мельче. По панаме пожилого мужчины пролетает тень из тучи птиц, все кормушки сохнут на берегу — пруд пустой.

— Ходите, сейчас я все расскажу. В этом году мы кормушки на этом пруду не ставили, потому что нужной глубины нигде теперь нет. 

Нет воды. Старые люди говорят, что надо давно было возле Норовли Припять перекрывать, чтобы вода оставалась. Тогда и поймы будут, и вода вся у нас останется. А то украинцы забирают всю себе. И это не мое мнение, так многие считают.  

А мелиораторы эти — копают свои канавы, уже по три метра глубиной кое-где. А толку? Вода все равно вся сходит. Беда. У нас от Птичи идет канал. На него в советские времена потратили целый миллион рублей. Но его сделали так, что уже лет 25 вода стоит — на совесть сделали! Его наш Петриковский ПМС обслуживает. А так мы воду с болот собираем, с Октябрьского района, а может, и из Минска. В хорошие годы уже в феврале-марте воды было много, а в последнее время совсем плохо. Колодцы — и те сухие.

Теперь мужики кормят карпа с руки. Садятся в лодки, загружают трактором комбикорм и раскидывают лопатами — других вариантов нет. Сейчас бригада таких как раз приготовила завтрак и отправляется на раздачу.

— Нэт воды, дорогой! Ушла вода, — с грузинским акцентом говорит тракторист Серега, пока его напарники ставят на лодку мотор и отправляются к центру, до которого, кажется, можно пешком дойти.

Мель 

Рыбхоз «Тремля» создали еще до войны. С тех пор много воды утекло, и теперь, кажется, никто и не знает, как он точно устроен.

— Канал наш идет аж до Минской области. Мы искали, где он кончается, но так и не нашли. Решили, что с лесов-болот идет. По бумагам до Михайловска, а дальше куда — никто не знает: документы давным-давно никто не видел. И входа к реке мы не нашли. А канал этот делался еще в 30-е годы, когда наш рыбхоз был создан, и с тех пор все так и работает, ничего нового мы не придумали, — говорит нам рыбовод Алексей, работающий главным инженером в рыбхозе.

— Теперь мелкие пруды оккупируют птицы — это красиво, но очень невыгодно: они съедают наши деньги и предъявить им ничего нельзя.

Работники ставят пугала, пугают пернатых пушками и страшными историями о шашлыке и куриных колбасках, зовут на пруды охотников, но птице хоть бы хны. Цапли вышагивают по обмелевшим берегам и долбят клювом планету.

Алексей говорит, по сравнению с прошлым годом вода упала примерно сантиметров на 20—30, но и это не предел: если дожди не пойдут, быть беде.

— Зима такая была — снега по Гомельской области почти не было. А еще колхозы себе воду забирают. Раньше все шлюзы были открыты, и каждый брал себе по потребности.

А сейчас было указание сверху: все шлюзы позакрывать, чтобы колхозам воды хватало. Мало воды, всем не хватает. Держат вот, нам не дают.

— Из-за нехватки воды проблемы возникают? Может, рыба не растет? 

— Рыба растет, но птицы много поедают. Для бакланов это хорошо, а для рыбы плохо. У карпа пока есть места для нагула, но не так много, как хотелось бы.

— Но ситуация не критичная? 

— Пока нет, но близкая к тому. Если будет недели две-три жарких, то будут проблемы. Три-четыре дня солнцепека — и будет плохо.

В последние годы вообще с водой проблема. Снега нет, жара стоит летом. Мелиоративные каналы мы стараемся чистить, но где-то шлюзы криво стоят, и поэтому вода в сторону идет. А еще бобры плотины строят и так далее. Да и дожди в последние годы по-другому идут. Раньше равномерно весь месяц что-то капало, а сейчас может влупить и за вечер месячную норму выдать, а потом солнце три недели палит.

Рыбовод говорит, что «Тремля» не сдается и пытается выйти из кризиса: рыбу вялят, пускают на уху, наращивает объемы — даже в «Евроопт» начали карпа сдавать, чтобы рассчитаться с долгами, в которых едва не утонуло предприятие.

А еще кредиты, которые камнями висят на шее предприятия. Новое руководство уверено, что некоторые из них можно было и не брать, да только сегодня ничего не поделаешь. Эксперимент с выращиванием дорогих сортов рыбы провалился, а потому приходится работать по старинке. Работники признаются, что сегодня рыбхоз хотя бы зарплаты вовремя платит — раньше, мол, и с этим были проблемы.

Инструкторы по плаванию говорят, что, если начинаешь тонуть, нужно опуститься на самое дно и изо всех сил оттолкнуться, чтобы набрать воздуха наверху. Наверное, первая часть инструкции уже выполнена, осталось самое сложное.

Белорусская пустыня. О чем этот проект?

Некоторым народам природа подарила золото и газ, некоторым — море, некоторым — красоту, ловкость и прочие важные ресурсы. А нам — здоровенную губку в виде полесских болот. Мы долго и с большой доблестью старались от нее избавиться. Неплохо преуспели. Песчаные вихри, горящие торфяники и засохшие колодцы подтвердят. Не перестарались ли с доблестью?.. Мы побывали в разных уголках страны, говорили с людьми, смотрели на воду — там, где могли до нее добраться. Разбираемся в наших собственных многолетних достижениях и их последствиях в цикле, посвященном национальному стратегическому ресурсу — воде.

Читайте также:

• Белорус 42 года прожил на болотах из-за драки с участковым. Боялся, что отправят на Колыму
• Так строили для советской элиты. Побывали в уникальном минском доме
• Остался только пепел. Белорус ушел с работы пораньше и теперь должен $2 миллиона
• Человек земли. Репортаж о белорусе, который 15 лет назад ушел от людей
• Сорок лет одиночества. История белоруски, которая живет в глухом лесу совершенно одна без электричества, телефона и водопровода

Хроника коронавируса в Беларуси и мире. Все главные новости и статьи здесь

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Самые оперативные новости о пандемии и не только в новом сообществе Onliner в Viber. Подключайтесь

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by