Резервуар

Мы почему-то теряем воду. Прошлый год заставил нас напрячься, задуматься про питьевой режим. Не в первый раз, вообще-то, но нас быстро отпускает. Самые умные аграрии заговорили  про необходимость «водных аккумуляторов» для страны. Про то, что это слишком бездарно и расточительно — дарить нашу воду кому-то. Вообще-то, они давно твердят, но их невнимательно слушали. Тогда те просто принялись рыть собственные «водохранилища».

Воды нет, но вы держитесь. Как страна справляется с засухой

Такие разговоры вообще трудно было представить всего-то десять лет назад. Мы же всемирно известный резервуар пресной воды. И еще легкие Европы. И наши болота бездонны.

Тогдашний руководитель Гомельской области Александр Якобсон как-то обмолвился, что однажды водопровод Беларусь — Средняя Азия станет не менее актуален, чем трансконтинентальные нефтепроводы. Будем продавать воду дороже нефти. Все оценили «шутку».

Казалось, эта губка никогда не высохнет.

10 лет назад мы в очередной раз набросились на наши болота. Кампания называлась возрождением припятского Полесья, была масштабной, дорогой и красивой. Многие тогда постарались попасть под финансирование. Мелиораторы, до того искавшие сторонние заказы, произнесли: «Помнят руки-то!» — и занялись настоящим профильным делом. Откапывали заброшенные каналы предков, осушали территории, которые было отбило у нас болото.

А дальше что-то пошло не так.

Признаки обезвоживания

Водопонижение, над которым мы бились не одну сотню лет, в итоге удалось нам слишком хорошо. Видимые простым глазом признаки истощения нашей губки встречаются на каждом шагу. Засухи зачастили одна за другой: 2014, 2015, 2018, 2019 годы.

Пылевые вихри принялись собирать лайки в интернете. И дело, похоже, не только в наличии у всех телефонов с камерами — весной маленькие смерчи исправно гоняли песок вдоль трасс. Это, например, Лоевский район, май 2018 года — жители рассуждают, затянет ли воронка колхозных коров.

Рыбаки громче, чем обычно, сетовали на то, что обмелели зимовальные ямы на Припяти, нерестовые затоны отрезаны от реки. Рыба не ловится — то ли ушла, то ли кончилась, то ли поумнела.

Речники вообще-то всю жизнь жаловались на глубины, теперь просто грузятся на треть вместимости — иначе не пройти.

Прошлой осенью наш отважный (и единственный) морской сухогруз «Надежда» буксовал, пытаясь прорваться из Украины на родину: слишком мелко.

2019 год получился особенно болезненным. Жара и засуха пришли в июне, когда полям особенно нужна была вода.

Разволновались аграрии, экологи, начальники, бабушка у колодца, в котором цепь перестала доставать до воды. Грунтовые воды ушли.

У деда во дворе пересохла копанка, в которой сто лет купались гуси и жили караси. Человек и птицы ходят кругами в недоумении.

Где-то пропало озеро (вообще-то, не одно) — сначала думали, что слили враги, но вроде высохло само. Ну как — само…

Само умерло или убили? Мутная история озера, которое превратилось в «белорусский Арал»

Экологи в ужасе: ломаются системы, уничтожается биоразнообразие, меняется климат.

Плодородие осушенных земель оказалось не вечным. Выяснилось, что такие территории вообще не держат влагу. Наша экономика, выигравшая когда-то от получения новых земель, страдает от вылезших сейчас побочных эффектов. С одной стороны, в некоторых полесских районах 70 процентов сельхозугодий — бывшие болота, без их введения в оборот нам бы нечего было есть и продавать. С другой — эти поля деградируют, эрозия захватывает новые площади. Севооборот не спасает, почва превращается в бесплодную летучую пыль.

Оказывается, нельзя просто взять и потратить торфяной слой на тысячах гектаров так, чтобы тебе за это ничего не было.

Климатологи объясняют: одна из функций болот — смягчение климата. Они сглаживают перепады температур, размывают границы сезонов. В этот раз смылся целый сезон, после осени наступила весна.

В нынешнюю странную зиму снова напряглись все заинтересованные: снега нет — уровни воды наверняка рухнут еще ниже — пойдем по миру. И неожиданно пронесло! Лето просто шикарное, дождей хватает. Синоптики докладывают: в мае мы откуда ни возьмись получили 127% нормы, в июне — 129%. Июль тоже в плюсе.

Откуда это взялось? И что дальше?

Если б не было зимы… Выясняем, как нам аукнется нынешняя погода

Важный вопрос: что первично — уровни воды падают из-за смены климата или климат меняется из-за падения уровней? Если наши старания вступают в резонанс с природными изменениями, эффект особенно хорош.

Любопытно, что, когда прозвенели первые звоночки, некоторые эксперты отрицали возможность превращения Беларуси в пустыню. Успокаивали: это технически невозможно, количество осадков избыточно, они перекрывают потери. Прошлым летом под ногами у этих специалистов плавился асфальт.

Жизнь по кочкам

Отмотаем время на полторы сотни лет назад. Тогда наши болота были мощным фактором, сдерживающим экономическое развитие имперской окраины. Никто не знал, что их надо беречь и рассматривать как ценный ресурс.

Болотный стиль жизни предков воспет в литературе и, наверное, как-то повлиял на наш характер.

В следующих публикациях мы пообщаемся с людьми, которые еще помнят, каково это — жить по кочкам: один хутор тут, другой там, и снова надо идти тянуть корову, застрявшую в грязи. Можно махать соседу шапкой, но, чтобы добраться до него или на базар, приходится организовывать серьезную экспедицию…

Этапы большого пути

Мелиорация — значит улучшение. Гидрологическая часть этой деятельности подразумевает орошение и осушение. Уже в начале ХХ века ученые заговорили о том, что осушение болота — палка о двух концах, не все однозначно. Но где ученые и где практика?.. По факту в случае с полесскими болотами речь шла не столько о равномерном распределении воды, сколько о том, чтобы сбросить излишки в реку, поскорее и подешевле избавиться от них. И получить лишний гектар пашни. (Реки, в свою очередь, тоже смело и безбожно спрямляли в угоду народному хозяйству.)

К этой задаче мы подступались в несколько мощных заходов.

Западная экспедиция Жилинского

Первое масштабное наступление на наши болота началось в 1874 году. Огромные территории западных губерний Российской империи, относившиеся к казенным землям, простаивали. Введя их в оборот, государство могло получать арендную плату от пользователей и выгоды от развития сельского хозяйства вообще, заняться строительством железных дорог, интенсифицировать сплав леса...

Так впервые у нас возникла сумасшедшая идея осушить болота. Речь шла про окультуривание 8,7 млн гектаров в западных губерниях империи (включая украинскую часть Полесья). Историки и геодезисты говорят, что на тот момент ничего подобного в мире не делали.

Проект воплощала Западная экспедиция по изысканиям и осушению болот под руководством генерала Иосифа Жилинского. Из технологий в основном деревянные крестьянские лопаты, обитые жестью, да топоры. Задачу Жилинский формулировал так: «Отклонив причины, которые вызывают возникновение болот, достичь более равномерного распределения влаги и таким образом освободить заболоченную простору от излишков воды».

Результат 25 лет деятельности, профинансированной бюджетом:

• около 2,3 млн га болот превращено в «культурные земли»;
• вырыто 4660 км каналов, объем земляных работ при этом составил 16 млн куб. м;
• построено 549 мостов и 30 шлюзов.

Жилинский писал: «Сделанные до этого времени канализационные работы на Полесье можно считать достаточными при нынешних экономических условиях страны. Нельзя рассматривать работу целиком завершенной — только положено начало для такого рода работы в будущем».

Впоследствии многие сооружения оказались заброшены по тысяче уважительных причин. Каналы забились илом и заросли, деревянные сооружения сгнили. Теперь следов не найти.

Мелиорация эпохи развитого социализма

Потомки, вооруженные современной техникой и госпрограммой, продолжили дело Жилинского после Великой Отечественной.

Справочник АН СССР «Преобразование природы Полесской низменности» 1953 года называет масштаб проблемы на тот момент: 4,5 млн га болот плюс 2,5 млн га заболоченных почв (треть страны). Тут же обнадеживает: решения XIX съезда КПСС открывают новые перспективы по осушению. С помощью партии — заживем.

Было очевидно: болото — враг, который мешает накормить страну. Если его уничтожить, всем станет лучше.

Во второй половине 60-х на Полесье (как и в другие регионы СССР) массово пришли бульдозеры и экскаваторы. Эти железные волны накатывались до середины 80-х, серьезно меняя ландшафт. Страна получила обширную сеть гидротехнических сооружений. На излете советской эпохи случались и довольно лихие инженерные решения, которые пытаются реанимировать сегодняшние мелиораторы (позже расскажем).

У «губки» отбили тогда под 3 млн га! В отличие от деревянных сооружений Жилинского, бетон и железо советских строителей в большинстве случаев держатся по сей день. Правда, с ними тоже не все просто. У нас снова случилась тысяча уважительных причин.

На ранее оставленные позиции

С конца 80-х мы преимущественно пользовались остатками прежней роскоши. Мелиоративная инфраструктура могучей страны во многих местах приходила в упадок — нам было не до нее. Бобры строили плотины в каналах умершей цивилизации, затапливали поля. Болота возвращались.

Госпрограмма комплексного использования природных ресурсов Припятского Полесья грянула в 2010-м. Снова пошла техника, мы возвращались на оставленные позиции.

Мокнущие и заросшие хмызняком поля возвращали аграриям. Отводили воду, клали новый дренаж, срезали целые холмы, зарывали впадины. Периодически вступали в локальные схватки с бобрами. (Их, к слову, разрешалось брать исключительно живьем и депортировать.)

Деньги мы тогда успешно освоили, одолели бобров, восстановили мелиоративные системы на 80 тыс. га (размах уже не тот) — и снова на время угомонились.

Вообще, эти наступления-отступления создают некоторую путаницу в документальных источниках: непонятно, как считать, сколько в итоге мы отвоевали. Как бы то ни было, сельскохозяйственные справочники говорят, что каждый третий гектар наших сельхозугодий — мелиорированная земля. Если бы не она — ходили бы без штанов.

Мы смышленые, теперь-то спохватились. (Уже не в первый раз, правда, — обычно это происходит, когда нас что-то сильно напугает.) Сегодня существует программа по реабилитации болот — читай, заболачиванию пересушенных территорий.

Минприроды недавно докладывало: в партнерстве с ПРООН восстановлено 60 000 га неэффективно осушенных белорусских болот, мы в числе мировых лидеров в этом деле и вообще молодцы. Для понимания пропорции надо бы вспомнить, сколько мы до этого осушили: больше 3 000 000 га.

Не переключайтесь. Дальше пойдем впадать в частности.

Хроника коронавируса в Беларуси и мире. Все главные новости и статьи здесь

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Самые оперативные новости о пандемии и не только в новом сообществе Onliner в Viber. Подключайтесь

Перепечатка текста и фотографий Onliner запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by