Сельхозпоселок — уникальное место на карте Минска. Спокойно и безмятежно пожить ему удалось всего несколько десятилетий, а потом начался вечный переполох — с 80-х огромный частный сектор все сносили и сносили (на бумаге, конечно же), вынуждая тем самым людей «законсервироваться» во времени и жить так, будто прогресс вместе с коммунальными благами так и не докатился до наших широт. Конечно, периоды «оттепели» случались: пока городским властям было не до того, многие минчане успели отстроить на своих скромных сотках легальные добротные коттеджи. Но были и те, кто от безденежья, а кто от неуверенности в завтрашнем дне не решался на масштабные работы в своих домах.
Да и ситуация не у всех местных была одинаковая: в какой-то момент город разделил Сельхозпоселок на две части — «любимую» (ту, что слева от улицы Богдановича, если ехать в сторону Зеленого Луга) и «нелюбимую» (участок меньшей площади справа от дороги). Первую обещали по большей части сохранить, вторую — когда-нибудь под корень снести ради строительства многоэтажек. И все же, будучи под приговором без права обжалования на протяжении сорока лет, Сельхозпоселок в итоге смог выстоять и вычеркнуть из своей характеристики слово «снос». Мы поговорили с местными жителями о прошлом, настоящем и будущем частного сектора, который начал формироваться еще в 30-х годах, а в новом тысячелетии чуть ли не до крови бился за право существовать.
Частный сектор — больная мозоль для городских властей. Какие только доводы они не озвучивали в пользу сноса: потрепанный внешний вид (а каким он еще может быть, если не разрешать людям реконструироваться), непозволительно малое число жителей на большой территории, неоднородность и «отсталость» застройки. Но все это может казаться весомым только издалека, из кабинетов. Если же приехать на место, становится очевидно, что усадебная застройка обладает своей атмосферой — здесь тихо, спокойно и так не по-городскому свежо.
Сейчас Сельхозпоселок вовсю готовится к весне — поют птицы, ждут солнца коты, проклевываются из земли первые цветочки-лучок. В какой-то момент даже забываешь, что находишься в городе.
— Участок площадью около восьми соток моим родителям выделили еще в 1949 году, — вспоминает Алексей Гаврилович, который всю жизнь прожил в правой, приговоренной части. — Ну как участок — лесок здесь был, молодые сосенки росли, поэтому сначала сами расчищали землю, а потом уже строились. Переехали только в 1954-м — пока сруб сделали, пока все остальное, денег же не водилось в то время...
Народ здесь селился простой — министров среди нас точно не было. Отец мой — шофер, соседи — кто участковый, кто сварщик, кто инженер на заводе. Вообще, хорошо тогда жили, дружно — праздники вместе встречали, столы во двор выносили, песни пели. А то вечерами собирались все в одной хате и телевизор смотрели — это ж диковинка была.
Потом уже, когда началась перестройка, нам сказали, что будут сносить — якобы большой дом собираются строить и мы мешаем. Одни обрадовались — давно в квартиры хотели, а другие, наоборот, переживали. Особенно те, кто коров держал, кур, огород садил. Но, как видите, до сих пор мы здесь.
Пенсионер замечает, что вместе с новостями о предстоящем сносе в Сельхозпоселок пришло время закручивания гаек: на каждое движение нужно было получать разрешение. Так и осталась семья без водопровода (на улицах все еще стоят колонки) и канализации.
— В 1997 году у меня пожар сильный случился, жить в доме было невозможно. Мне на год дали подменку на Логойском тракте. Пока там жил — отстраивался. А потом, когда вернулся, не мог на этот обновленный дом техпаспорт получить — не давал исполком добро. В общем, больше десяти лет ждал, чтобы узаконить его. Такие были порядки, — вспоминает мужчина. — Я, конечно, рад, что не снесли наш дом. А что я в этот бетонный бункер залезу? Дадут квартиру на пятом или десятом этаже, и что? А если человек инвалид (как мои соседи-ветераны) — что ему, на балконе сидеть на стульчике, на людей-мурашек смотреть? А так вышел, по огороду походил, что-то поделал. Уже движение. Не надо трогать стариков, дайте нам спокойно жить, мы ж у города ничего не просим...
В Сельхозпоселке по-прежнему встречаются настоящие деревенские улицы — старые домики, резные ставни и наличники, деревянные заборы. Особенно заметен «сельский» формат с проезжей части — практически все дома, идущие вдоль дороги, напоминают о том, с чего все начиналось.
— Мы с мужем жили в одной комнате со свекрухой, а комнаты той — 12 метров, — говорит Франя Ивановна, поселившаяся здесь в 50-х. — Надо было как-то решать вопрос, поэтому пошли в исполком и написали заявление на участок. Радости, когда нам выделили пять соток в Котовке, не было предела. Не пугало ничего — ни что карьер, с которого возили песок на все стройки, совсем рядом, ни что поля под боком (это ж тогда была колхозная земля, не город).
Одна беда — денег не было: муж на Тракторном заводе работал, я в ателье, поэтому отказывали и себе, и детям во всем, чтобы только построиться. Тогда ж материалы очень дорогие были. А когда наконец переехали, я стекла газетами заклеивала — чтобы с улицы не было видно, что я одна с двумя детками дома. Страшно было на окраине.
Новости о предстоящем сносе тревожили сердце Франи Ивановны на протяжении всех десятилетий: «Только и слышали — сносить-сносить-сносить. И жили так в неведении, не зная, что завтра будет: оставят нас в покое или скажут переселяться. Воду и канализацию подвели только лет десять назад. С одной стороны, не за что было, а с другой — страшно: вложишь последние деньги, а завтра все разрушат. Переехать в квартиру мы никогда не хотели: тяжело начинали, все своими руками сделали, как это бросить? Как по мне, то Сельхозпоселок — это украшение города: и погулять есть где, и воздухом подышать. А что эти высотки — смотреть даже страшно».
Если планы по сносу, впервые прозвучавшие в 1982 году, долгое время оставались довольно призрачными и пугали только самых впечатлительных, то новости, опубликованные в январе 2015-го, были вполне определенными: участки изъять для госнужд, родовые гнезда в количестве 614 штук (из 881) снести, землю отдать тогда еще стоявшему на ногах «Тамбазу» и малоизвестному «Горизонтпроектстрою», которые должны были поселок-сад превратить в поселок-бетон.
Грандиозные планы по строительству 15 «человейников» натолкнулись на инициативность местных жителей. Те, кто был категорически против перемен, объединились и устроили если не бунт, то явную его угрозу: эмоциональная встреча в местной школе, на которую пришли сотни жителей Сельхозпоселка, наверняка до сих пор снится чиновникам района в самых страшных кошмарах. Примечательно, что единым фронтом выступили как те, кого должны были снести, так и те, кого сохраняли. Сторонники сноса (а они, безусловно, есть) утонули в волнах праведного гнева остальных.
Спустя несколько лет переписок, не стихающих препирательств, походов по кабинетам, в том числе на прием лично к новому председателю Мингорисполкома Анатолию Сиваку, власти города все-таки решили, что Сельхозпоселок будет жить. Это ли не чудо! Риторика изменилась, и вот уже с высоких трибун начали говорить, что в Минске допускается разноплановая застройка и раз уж жители сами могут обустроить свой быт, то не надо им препятствовать.
Олег как раз из тех, кто сам решает свои вопросы. Мужчина строит дом на «левом берегу», где в последние десятилетия было более спокойно. И тем не менее переменчивость городских властей, которые в одну пятилетку декларируют одну мысль, а в другую — уже новую, его пугает.
— Участок получала моя супруга как нуждающаяся, было это еще в 2000 году. Строить дом мы начали в 2004-м, да по глупости замахнулись на громадину, хотя для жизни хватило бы и площади в два раза меньше этой, — признается собеседник. — Поэтому мой совет всем людям: соизмерять свои желания и возможности, а то пока достроишь, дети, ради которых все и затевалось, уже вырастут.
Нас вроде как изначально не собирались сносить. Но все равно тревожно — найдут инвестора и придут с бульдозерами. И ничего не докажешь. Я строюсь, деньги вкладываю, а вот сколько пожить дадут — большой вопрос: десять лет, пятнадцать?
А в целом, думаю, город прошляпил Сельхозпоселок. Он мог быть совсем другим — красивым и современным. Но когда у местных жителей были силы и деньги, их душили запретами — то не делай, это не трогай, так как все под снос. Да просто инициативу отбивали этим — зачем что-то укреплять, подмазывать, утеплять, если завтра снесут и не компенсируют? А сейчас, когда дали добро и развязали руки, тут уже остались одни старики. Куда им строиться? На что — на пенсию? А молодежи это все не очень-то и нужно.
Здесь много злых и обиженных на власть. А какие еще чувства будут, если тебе комнату для увеличившейся семьи не давали пристроить? Да что комнату — канализацию провести. Это же издевательство над людьми! Почему надо было так зажимать все?
Но лично я ни на что не променяю частный сектор. Приезжаю к отцу в Сухарево в панельку — слышу, как соседи воду набирают, как они ругаются. Ну это же не дело — так жить. Хороший частный сектор — это находка для города, его, наоборот, надо поддерживать, а не гнобить.
Несмотря на робкий оптимизм, который просыпается в жителях Сельхозпоселка, факт остается фактом — покосившихся домиков, которые, как любят говорить чиновники, не соответствуют облику города, хватает. И делать с этим что-то надо. Благо те, кто не тянет стройку и не хочет жить в частном секторе, теперь могут хотя бы продать свои фазенды.
— Район здесь очень классный, я его обожаю, — делится мыслями Ольга, живущая ближе к Сморговскому тракту. — Проблема старых построек существует, и очевидно, что у многих людей просто нет денег, чтобы начинать большую стройку. Поэтому я работаю над идеей строительства оригинальных и недорогих домов: изучаю материалы, продумываю проекты, чтобы на выходе предложить людям пусть небольшие, но новые дома по доступной цене. Надеюсь, получится разработать оптимальный проект, найти спонсора или сразу несколько людей и в итоге презентовать домик, цена которого будет порядка $11 000 по курсу под ключ. Надо же как-то обновить наш квартал, чтобы вид был современный.
В Сельхозпоселке царит весна, а в душах местных жителей — пусть и робкое, но все-таки спокойствие. На ближайшие лет десять у людей есть уверенность в том, что переезжать по прихоти инвестора в бетонные коробки им не придется и что их дорогие сердцу дома не оценят в смехотворные $500 за «квадрат». А если вдруг такие мысли начнут закрадываться в чьи-то высокие головы, «сельхозпоселовцы» знают, что делать.
Можно и перекусить
Читайте также:
Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by