Мы теснимся на кухне. На плите кипит чайник, за шторкой спрятаны пепельница и пачка сигарет. Володя решительно начинает: «Прошли времена, когда мы терпели. Пора говорить». За окном по-зимнему быстро темнеет. Белорус держит в руках копию приговора и говорит, что нелепая череда случайностей уничтожила его жизнь. Он оказался в одной из тех ситуаций, в которых так хочется повернуть время вспять и все исправить. Но так нельзя.
«Начались взрывы, произошло обрушение склада, пламя перебросилось на перегрузку с конвейером», — так 22 мая 2016 года очевидец описывал пожар, произошедший на 1-м рудоуправлении «Беларуськалия». В ту ночь сгорело все, а новость о случившемся разлетелась по всему Солигорску.
Прошел час, другой, третий — и о новости забыли: это ведь просто пожар. Но только не для Володи Малахова и его начальника — их жизнь в итоге разделилась на «до» и «после».
В ту субботу Володя не должен был выходить на работу, но больше, видимо, было некому.
— Я работал в «Белэкопромстрой» с 2010 года. Это частная компания, которая занимается общестроительными работами. Мы работали в том числе на объектах «Беларуськалия». Тогда занимались усилением металлических конструкций этого склада. Грубо говоря: идет одна балка, другая, а между ними кресты железные (я сам энергетик, не строитель, поэтому терминов технических не знаю). Мы эти крестовины срезали, а вместо них приваривали новые, — эмоционально и сбивчиво говорит мужчина.
— Я этих дел не касался. Моей задачей было подключить электроэнергию, чтобы люди могли работать. Но приходит пятница. Ко мне подходит руководитель и говорит: надо заменить человека. А я не могу! Тем более мастеров хватает, а я не мастер, я не могу выполнять работы, которых не понимаю.
Но в силу того что руководитель просил, в силу своей добродушности, я согласился открыть наряд на огневые работы. Однако присутствовать там не мог.
На работу Володя приехал с утра пораньше, поставил подпись, проверил, есть ли у рабочих все необходимое, и уже в половину девятого уехал по своим делам.
Дальше версии расходятся. Володя говорит, что его руководитель пообещал остаться на объекте и все проконтролировать. У начальника своя правда: на суде он утверждал, что назначил Малахова ответственным. Однако в нашей истории это не так важно — важен лишь результат.
Согласно документам, с утра и до конца рабочего дня на месте не было человека, который должен был наблюдать за порядком. Вечером рабочие собрали инструмент и разошлись по домам.
Работы на объекте закончились, когда на улице было еще светло, но пожар произошел глубоко за полночь. Спасти имущество у МЧС не было ни шанса: здание моментально заполнилось огнем, который за считанные минуты уничтожил большую постройку вместе со всем оборудованием. Володя говорит, что в тот день был сильный ветер, ворота на склад почему-то были настежь открыты, а процесс ликвидации пожара усложнялся многими факторами. Однако документального подтверждения этим словам у нас нет.
От склада длиной 125 метров, шириной 40 и высотой 25 метров остались только обломки и горы пепла. Вместе с помещением сгорели мостовые краны, дорогостоящее оборудование, конвейеры, продукция «Беларуськалия» — буквально все. Судьба как минимум двух человек хрустнула и покачнулась.
Началось расследование. Володю и его начальника несколько раз вызывали в качестве свидетелей, потом они стали подозреваемыми, а в конце концов — обвиняемыми.
— Начались поездки к прокурору в Минск. Я очень быстро понял, что без адвоката нельзя. Черт его знает: где-то не так скажешь, не так повернешься — и все, досвидос. С адвокатом стало легче, — говорит мужчина.
— Одна поездка с учетом услуг адвоката стоила мне 300 рублей. А ездил я примерно два раза в месяц в течение двух лет. То есть раз по 20—30 в год примерно. Это и очные ставки, и допросы, и всякие перекрестные вопросы — чего там только не было.
После прокуратура заблокировала все счета Володи, оставив на зарплатной карточке лишь сумму прожиточного минимума — 230 рублей. Чтобы оплачивать услуги адвоката и как-то жить, мужчина набрал кредитов и даже начал продавать вещи. До блокировки доступа к счетам он потратил больше 10 тыс. долларов — все, что откладывал на квартиру.
Уголовный процесс был тяжелым и долгим. После 18 заседаний и опроса больше 100 свидетелей Малахова признали виновным в нарушении правил пожарной безопасности, а его начальника — в халатности. Володя получил три года домашнего ареста, руководитель — три года в колонии поселения.
— Сначала отношения у нас с ним вообще капец какие были, дурдом. Я особо его не обвинял, просто говорил, как было. Он все отрицал. Так и продолжалось, показания у нас разнились. Я предлагал пройти детектор лжи, но не дали, — рассказывает собеседник.
Володя — домосед. Скромный, интеллигентный мужчина, который предпочитал коротать вечера возясь с электротехникой. Но даже ему оказалось непросто справляться с новыми условиями. Со стороны запреты не кажутся зверскими: возвращаться с работы не позже 20:00, в выходные квартиру не покидать, алкоголь не употреблять. На деле же все сложнее.
— Милиция с проверкой бывает каждый вечер. Иногда приходят поздно ночью — патрульные могут зайти в час, в два, в три ночи. Не откроешь — получишь предупреждение. Три предупреждения — в тюрьму. Это морально угнетает. Я, например, привык ложиться спать в десять вечера. Но пока патруль не заглянет, я боюсь ложиться — вдруг не проснусь? А сплю я очень крепко.
Бывает, сидишь так весь вечер и ждешь.
Я уже от скуки YouTube-канал завел, гитару заказал и все равно не могу спокойно дома сидеть. Тяжело. На новогодние праздники в этом году семь дней из дома не выходил — запрещено.
Но, если честно, я не понимаю этой системы: как будто я к врачу пришел с простудой, а меня лечат от геморроя. Как нарушение правил пожарной безопасности связано с сидением дома? В то же время со сваркой, например, я работать могу.
После вынесения приговора Володе запретили работать энергетиком, поэтому пришлось устроиться обычным электриком. Но понижение — далеко не самое неприятное, что произошло с ним за последнее время.
Со временем мужчина свыкся со своей судимостью, смирился. Но история не спешила заканчиваться.
— Когда приговор вступил в силу, «Беларуськалий» подал гражданский иск против нашей организации. Выяснилось, что застрахован склад не был. Начался очередной суд. Однако фирму нашу признали банкротом. Я думал, что на этом все закончилось, но нет: ответчиками стали мы, — рассказывает Володя.
По его словам, организация оценила ущерб в 22 млн рублей. Суд эту страшную цифру сократил до 9 млн, разделив ее между двумя ответчиками поровну.
— Когда я услышал все это в суде, решил, что ослышался. Ну как так? Это же шутка какая-то — требовать с человека 5 млн рублей. Оказалось, не шутка. Два дня я ходил как потерянный и не понимал, что происходит. Потом решил, что нужно что-то делать — попытаться обжаловать, действовать.
Малахов подал апелляцию в областной суд, который изменил решение: директора обязали выплатить 60% от всей суммы, инженера — 40%.
— В ладоши я от такого решения не хлопал, поскольку все равно остался должен «Беларуськалию» около 3 млн 800 тыс. Еще где-то 200 тыс. необходимо выплатить в счет государства.
Сейчас зарплата Володи без вычета налогов составляет 800 рублей. Половину этой суммы взыскивают в счет долга. На руки выходит около 300 рублей.
— Я посчитал: если буду отдавать ползарплаты каждый месяц, за всю жизнь смогу выплатить 1%. Сейчас ко мне пришел пристав, описал имущество, которое есть. А его почти нет: насчитали рублей на 300 буквально, потому что все остальное я уже продал за эти годы. Даже технику приходилось отдавать, чтобы как-то жить и адвокату платить, — говорит мужчина.
— В итоге я всю жизнь буду должен, но вернуть смогу сущие копейки. Деньги будут вычитаться из зарплаты, потом из пенсии. А если детям оставлю наследство — то и они будут платить.
Хорошо, я виноват. Но я уже понес свое наказание — был осужден по уголовной статье. С деньгами мне что делать? Если я буду до 60 лет работать, то выплачу 60—70 тыс. долларов. Может, проще снизить эту сумму до какой-то более реальной? Чтобы я мог набрать кредитов, взять взаймы, работать — и через 10 лет все выплатить, чтобы хотя бы после сорока начать жить. Но пока дурдом.
Володя говорит, что вся эта история сильно подкосила здоровье: у него начался псориаз, вернулись нервные тики, о которых он уже забыл. Но больше его пугает перспектива.
— Как мне жить? Как семью завести? Ни одна девушка не согласится на такую жизнь. А ребенка как растить — в вечном страхе? Да и как на 300 рублей детей воспитывать. Нельзя в таком положении никакую семью заводить.
Знаете, я не верю в приметы, но люди говорят, что нельзя ребенка своим именем называть, иначе он твою судьбу повторит. Мой папа, тоже Володя, когда-то попал в аварию и потом всю жизнь что-то выплачивал. И у меня такая судьба.
Сейчас пойду на «Беларуськалий» и буду просить у них пересмотреть условия. Может, мировое соглашение подпишут. Нужно просить, потому что иначе я не знаю, как жить.
Мужчине осталось находиться под арестом около семи месяцев. Он не хочет тратить время впустую и намерен попробовать решить свою проблему. Вариантов не так много: переговоры с «Беларуськалием», а также жалобы в генпрокуратуру и Верховный суд. Напоследок мы спрашиваем, как Володя намерен справляться со своей бедой, если руководство предприятия откажется идти навстречу. В ответ он нервно улыбается:
— Есть у меня и другой план, но я, наверное, не буду вам об этом рассказывать. По-другому все должно быть. По-другому.
Читайте также:
Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by