Бывший Дворец культуры стройтреста №1 на улице Козлова в Минске — здание с трудной судьбой. На протяжении 30 лет в этих стенах гремели концерты народной самодеятельности, работали кружки и секции, школьники клялись горячо любить Родину, вступая в ряды пионеров. В эпоху перестройки обветшалый ДК начали реконструировать, а потом забросили на 20 с лишним лет. В отсутствие хорошей охраны под сводами бывшего храма культуры стали происходить «темные дела». Onliner.by рассказывает об этом периоде жизни здания.
Здание на улице Козлова с массивным шестиколонным портиком несет в себе традиционное для архитектуры середины прошлого века оформление. Оно было построено по типовому проекту архитектора Барташевича и открыто в 1956 году для культурного отдыха рабочих расположенного по соседству стройтреста №1. Несколько копий минского ДК сохранилось в разных городах Беларуси и десятки — по всему бывшему СССР.
Помимо концертов и кружков, ДК на Козлова (раньше это была часть улицы Долгобродской) запомнился своим кинотеатром, где, по воспоминаниям минчан, был толковый репертуар и иногда демонстрировались редкие фильмы, не доходившие до действительно больших экранов.
В 1986-м ДК закрыли на реконструкцию, а в 1991-м из-за недостатка финансирования законсервировали. В заброшенном состоянии здание пребывало почти четверть века, пока, претерпев реконструкцию, не ожило в качестве Молодежного театра. Хеппи-энду предшествовали не только горы мусора и бомжи. Здесь творилось кое-что поинтереснее. Трое минчан поделились с Onliner.by своими воспоминаниями о заброшенном Дворце культуры на Козлова и событиях, происходивших в его темных закоулках.
Максим, создатель сайта о белорусских и зарубежных заброшках Abandoned Legacy, посещал ДК на улице Козлова с 2006 по 2008 год. Вот что он рассказал нам:
«Место это мы между собой называли „Лазурный“ (по названию примыкающего бассейна). В середине 2000-х эта заброшка была самой богатой на городские легенды, одна страшнее другой. Рассказывали многое: про разного рода ритуалы, церемонии сатанистов, дьяволопоклонников, а также просто абстрактных „сект“. Любили рассказывать о убийствах/самоубийствах и прочей жути. Наслушавшись таких баек, многие боялись даже близко подходить к этому зданию.
Тусовалось там много народу самых разных субкультурных принадлежностей. Некоторые в свое время натаскали туда раскладушек, матрасов, кто-то даже затащил старый набор „диван и два кресла“. Так что внутри даже было где посидеть. Бомжей, к слову, я там не припомню.
На фоне большого количества легенд и рассказов скинхеды (когда таковые еще были в Минске) прознали, что внутри собирается много „темной“ молодежи, и периодически посещали объект с „рейдами“. Не знаю, был ли там в реальности хоть один побитый, но у страха же глаза велики — часто под пиво можно было услышать истории, как там „всех избили“.
Однажды в 2006 году мы полезли туда в сумерках, фонариков с собой не взяли. Залезли — и слышим, что в здании, кроме нас, есть кто-то еще (такое случалось постоянно, это был настоящий проходной двор). Мы решили вести себя тише. Зашли в неосвещенный коридор, идем на ощупь очень тихо и внезапно в кого-то врезаемся. Дальше — чей-то крик, грохот и бегство. А нам же интересно, весело — ну мы за ними и побежали. Когда выскочили на свет — там два парня, далеко не школьники, лет по 25. Лица перекошенные, сказать ничего не могут, реально шоковое состояние. Немного пришли в себя, а потом один выдает на полном серьезе: им говорили, что в этом здании есть призраки, — ну они и подумали, что на них наткнулись…
В главном зрительном зале было экстремальное развлечение — тарзанка, по которой можно было „рассекать“ по всему залу. Крепилась она, кажется, к осветительной мачте. Сама конструкция была не особо надежной, да и риск впечататься куда не нужно также присутствовал. Но кого это останавливало в 15—16 лет?
Объект охранялся с горем пополам: был и забор, и сторож, но проникнуть внутрь можно было относительно легко. У сторожа была обустроенная комната с подведенным электричеством, диваном, телевизором и другими типичными атрибутами вахтера. Но сторож очень любил выпить, в том числе с посетителями заброшки, и однажды это закончилось немалым пожаром на первом этаже. С тех пор наличия сторожа на объекте я не припомню, да и комнаты той уже не стало, все выгорело.
В подвале здания находился водомерный узел, который не был отключен от магистрального водопровода. Здание много лет стояло недосмотренным, и в конце концов трубы прорвало, в подвале разразился настоящий водопад и потоп (так как поломку обнаружили далеко не сразу)».
Заброшенные здания Минска нередко становились площадками для проведения неформальных DIY-концертов. ДК на Козлова как никакой другой объект располагал к подобным «подпольным» мероприятиям. Ведь здесь был зрительный зал (правда, без кресел) с подобающей акустикой и настоящая сцена! 13 сентября 2003 года в здании состоялся концерт ярких представителей музыкального андеграунда — Владимира Ареховского (группа «Северное сияние») и Кирилла Рыбьякова (группа «Кооператив Ништяк»). Программа началась под вечер и завершилась в кромешной темноте.
Вспоминает музыкант Артур Мартынов:
«Не знаю, какая мотивация была у организатора при выборе помещения, но готов предположить, что в связи с глубокой андеграундностью музыкантов и атмосферностью их творчества арендовать веселенький цивильный клуб было бы весьма уныло, да и экономически необоснованно. На моей памяти на подобные концерты больше тридцати „избранных“ в Минске никогда не собиралось, поэтому коммерцией там и не пахло. Билеты печатались на принтере и нумеровались вручную для пущего ощущения причастности к чему-то неординарному и таинственному. Выручки с билетов как раз хватало на оплату дороги музыкантам из Москвы и обратно и довольно скромный гонорар.
Внутри было два помещения: вестибюль с тремя огромными пустыми окнами, выходящими на улицу Козлова, и то, что осталось от самого зала. Никаких сидячих мест не было и в помине, лишь горы строительного мусора повсюду и сцена с нагромождением ржавых металлоконструкций. Над сценой на стальных тросах висела какая-то огромная ржавая балка, на которую и залез Ареховский для своего выступления под аккомпанемент акустической гитары и по которой периодически стучал куском арматуры, вызывая низкий гулкий грохот. Никакого дополнительного усиления звука не требовалось, он и без того заполнял огромное пустое пространство, отражаясь от стен звонким эхом, что придавало происходящему особой загадочности. Зал освещался лишь естественным светом, проникающим из окон вестибюля, и к концу сета стало уже достаточно темно.
Когда пришла очередь выступления Кирилла Рыбьякова, было решено продолжить уже в вестибюле, где еще хоть что-то было видно. Тут возникла новая проблема: организатор не принял во внимание отсутствие каких-либо приспособлений для сидения, и пришлось облазить все темные углы в поисках хоть какого-то подобия стула для музыканта. Удивительно, но вскоре где-то была найдена и притащена старая газовая плита, которая в итоге и послужила в качестве необходимого сценического реквизита.
И вот в уже почти кромешной темноте Кирилл взял в руки гитару, присел на край плиты, и впервые в Минске зазвучали мрачные атмосферные песни „Кооператива Ништяк“. Обстановка уже никого не смущала, зрители растворились во мраке, и казалось, что так это и должно было выглядеть: великолепный автор, живой звук, тьма, вспыхивающие огоньки зажигалок прикуривающих, на секунду тускло озаряющие облезлую штукатурку стен заброшенного здания театра. Отличное время и место для песен о проклятиях и могильном холоде.
Была исполнена большая программа, с антрактом, как положено — 22 песни. Этот концерт даже был записан и доступен для скачивания на торрентах в виде бутлега. Я в жизни побывал на многих странных мероприятиях, но это точно запомню надолго. Выбираться оттуда во тьме было еще сложнее, чем залазить: мобильных телефонов с фонариками еще почти ни у кого не было, и вроде даже кто-то упал с лестницы, но не смертельно, так что оно того стоило».
Кстати, помимо концертов, в заброшенном ДК проводились и целые театрализованные постановки — со сценическим реквизитом, отрепетированными ролями и т. д. Подсветкой в темном зале служили свечи и факелы. Одна из таких постановок отыскалась на YouTube.
Существует сообщество людей, которые между собой называли мрачное здание на улице Козлова Скримом. Во «ВКонтакте» до сих пор можно отыскать их закрытую группу, где есть такое описание: «Скрим — это не просто заброшенный дом, это храм субкультур, храм таинственности и мистики, место, в котором единожды побывав, невозможно забыть это непередаваемое ощущение молчаливого величия, уединения…» Воспоминаниями о событиях весны-лета 2009-го делится минчанин Александр (в кругу скримеров известный как Сенсей):
«Это был последний школьный год, и мы развлекались как могли. Привычные нам с друзьями способы увеселения не полностью, но в основном состояли из околачивания в заброшенных местах и легкого пьянства. Но было кое-что, чем мы выделялись из народных масс куда ярче. Мы снимали кино. После бурного одобрения в узких кругах нашего первого фильма мы замахнулись на полный метр. Будущий фильм назывался „13-я жертва“ и рассказывал про пятерых подростков, заблудившихся в лесу после пикника и забредших в дом, который оказался — пам-пам-пам — проклятым. Сцены в лесу снимали отдельно, а вот роль проклятого особняка с неупокоенными душами гестаповцев-оккультистов, погибших в годы Второй мировой, исполнял старый добрый ДК на Козлова.
Надо признать, атмосфера здания располагала к съемкам ужастика. Большинство скримеров в той или иной мере верили (или прикидывались, что верят) во всякое потустороннее. Некоторые даже утверждали, что слышат неземные звуки и чувствуют присутствие каких-то сущностей. Я, правда, в это не верил, чем многим обламывал кайф.
Съемки шли неважно, актерские составы распадались один за другим, и из съемочного павильона Скрим все больше превращался в клуб по интересам. Прежде необщительному, мне не составляло труда завязать разговор с незнакомыми людьми в полуразрушенном театре. Человек из Скрима считался своим. Контингент был разношерстный, но прослеживались свои тенденции. Все (или почти все) слушали тяжелую музыку. Все (или почти все) приходили в том, что не жалко выпачкать, но только на первый взгляд: люди поддерживали свой стиль в одежде, и вы никогда не увидели бы на скримовской посиделке человека в трениках. Что примечательно, среди местных сталкеров было немало девушек.
Все (или почти все) представлялись вымышленными именами. Это раскрепощало. И дело даже не в анонимности (всегда в компании был кто-то, кто знал многое о твоей жизни). Я думаю, это просто укрепляло границы, проведенные облупленными стенами между Скримом и остальным миром. Там люди, на которых бы вы, не задумываясь, повесили ярлык „говнарь“, беседовали о кино, музыке, философии, науке, отношениях и вообще обо всем, что могло прийти в голову у костра, не достающего своим светом до дальних стен зрительного зала.
Время шло. Мы предприняли еще одну попытку снять „Жертву“ (с шестым, кажется, актерским составом), все отчетливее понимая, что фильм закончен не будет. В глубине души я немного радовался этому. Процесс уже порядком надоел, а курьезы со съемок порой были куда интереснее истории, которую мы хотели рассказать.
Летом 2009 года вокруг Скрима появились новые заборы и объявления о грядущей реконструкции. Нам это казалось почти преступлением. Наш излюбленный треш-курорт не должен был превратиться во что бы они там ни хотели из него сделать. Но реконструкция Скрима двинулась дальше, как и все мы.
Я уехал в Москву. В следующий раз увидел Скрим в ноябре того же года, приехав домой на выходные. Реконструкция шла полным ходом, и я поймал себя на мысли, что не скучаю по старому театру так сильно, как привык считать. И все же общая точка соприкосновения с целой субкультурой была потеряна.
Сегодня, когда я прохожу мимо Скрима, здание не вызывает у меня бури эмоций. Государственный молодежный театр — это опрятное, но безликое здание. Ничто в его внешнем виде не выдает то место, где мы мастерили факелы для съемок, пропитывая тряпки плавленым пенопластом (зловонный туман держался еще пару дней) и лажали дубль за дублем под любопытными взглядами зевак. Не знаю, было это особенностью здания или обитающих там компаний, но там была своя, очень теплая атмосфера. Скрим был местом, где малознакомые люди казались старыми друзьями, с которыми можно говорить о чем угодно. Это было место, куда приходили отдохнуть от надоевшего и зарядиться чем-то новым. Я могу говорить только за себя, но мне кажется, что и для многих других Скрим был чем-то похожим».
Обновленное здание ДК на улице Козлова открылось осенью 2014 года после четырехлетней реконструкции. Сейчас это основная сцена Молодежного театра. В торжественном интерьере не осталось и следа от времен разрухи, а «призраки» прошлого надежно замурованы и дремлют за толстым слоем штукатурки.
Читайте также:
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by