Гид Onliner.by: по бандитской Грушевке вместе с солистом группы Trubetskoy Павлом Булатниковым
Грушевка уже не та! Так сейчас вам скажет любой старожил самого, наверное, атмосферного района Минска. Еще с десяток лет назад это была территория частного сектора, деревянных бараков и кирпичных двухэтажек. Теперь все эти атрибуты послевоенной жизни столицы постепенно исчезают с карты города. Вместе с ними неумолимо тает и Грушевка, по крайней мере та, которую мы знали. О том, чем жил старый район, широко известный по всему городу отнюдь не кристально чистой репутацией, нам расскажет сегодня солист группы Trubetskoy Павел Булатников, который согласился стать гидом Onliner.by.
Мы встречаемся с Павлом Булатниковым в напряженное время: группа экс-«Ляписов» (помимо него, коллектив основали гитарист Руслан Владыко и барабанщик Александр Сторожук) записывает новый материал, активно гастролирует и готовится к большому сольному концерту в Минске, который состоится 25 апреля в Prime Hall. Прозвучат песни из будущего дебютного альбома и старые хиты «ЛТ».
Почему Павел стал нашим гидом по Грушевке? Пускай он ответит на этот вопрос сам:
— Мои дед и бабушка жили в частном доме неподалеку от улицы Землемерной, потом этот дом снесли, и их переселили в хрущевку, построенную рядом. Сейчас в ней живут мои родители, ждут, когда можно будет переселяться в только отстроенную неподалеку многоэтажку ЖК «Грушевский посад». Так что можно с уверенностью заявить, что я коренной житель Грушевки в третьем поколении, разменивающий здесь уже третий дом.
Наша экскурсия начинается рядом со зданием кинотеатра «Авангард». По словам Павла, здесь и в расположенном рядом парке во времена его молодости происходили все самые интересные и важные события района.
— Кинотеатр, конечно, был главным развлечением, — рассказывает музыкант. — Причем любили посмотреть тут кино все, включая и большую цыганскую диаспору, которая жила на районе. И когда в «Авангарде» показывали индийское кино, первые три ряда обязательно были заполнены шумными цыганами, которые пришли «на своих посмотреть». Кино, конечно, сопровождалось бурными эмоциями в передних рядах по поводу каждого сюжетного поворота.
Являясь полной противоположностью оплоту культуры и нравственности — кинотеатру, расположенный рядом парк был сосредоточением неформальной жизни района. И если в течение светового дня здесь порой даже можно было увидеть детей, играющих в специально отстроенном для них деревянном городке, то с наступлением сумерек это место целиком было предоставлено молодежи.
— Парк тогда выглядел совсем по-другому. Он сильно зарос, и многочисленная растительность была отличным укрытием для старшеклассников, которые после десяти вечера должны были по закону сидеть по домам, — вспоминает Павел. — Каждый вечер к парку подъезжал милицейский уазик, шарил фарами по кустам и шугал нас.
Здесь же находилась сцена-ракушка, где периодически устраивались различные официальные мероприятия. Рядом, как потеплеет, устанавливали торговую палатку с овощами и фруктами, и мы нередко закупались в ней арбузами по дороге в школу. Где-то среди двухэтажных бараков, стоявших рядом с парком, располагалась булочная, и я прекрасно помню, что не было ничего вкуснее, чем купленный в ней за 20 копеек рогалик, обсыпанный марципанами. Добавь к этой сдобе бутылку молока — и ты счастлив.
Грушевка всегда была своеобразным городом в городе. Вроде рядом с центром, но практически деревня. Слава у района была не самая хорошая, и справедливости ради стоит признать: вполне обоснованно. Павел вспоминает:
— Я бы не рекомендовал в те времена ребятам из соседних районов, особенно из тех, с которыми мы не дружили, приходить сюда. Были смельчаки, но их истории, как правило, заканчивались печально. Зато мы гуляли по всему городу практически без проблем. Остановят местные, спросят: «Откуда?» — и, получив ответ, как правило, отпускают. Связываться не хотят. Ребята в Грушевке были жесткими. Почему? Думаю, все пошло еще с послевоенных времен. Поговаривают, тогда здесь советская власть была достаточно условной, все в основном жили «по понятиям». Ходили слухи, что нередко устраивали разборки с поножовщиной, в том числе и с сотрудниками милиции. Конечно, время все это постепенно свело на нет. Теперь грушевские авторитеты поспивались, разъехались или умерли.
Мы подходим к школе, где учился Павел. Здание, построенное в тридцатых годах прошлого века, ничуть не изменилось со времен, когда в нем училась будущая звезда белорусской и российской сцены.
— Признаюсь сразу, прилежным учеником я не был, — улыбается Булатников, — хотя первые классы закончил с похвальным листом, был круглым отличником. До класса третьего-четвертого получал благодарственные грамоты, а потом с учебой как-то не сложилось.
Забор, который сегодня стоит перед фасадом школы, впервые был покрашен учеником Пашей Булатниковым и его товарищами.
— Прошу заметить, красили мы его во время уроков, что немаловажно, — указывает наш гид. — Заниматься общественно полезным трудом, в то время как остальные зубрят в классах, было нашим любимым делом. На заднем дворе школы стояла кочегарка, и, когда привозили уголь, мы всегда вызывались на разгрузку и вместо уроков честно махали шуфелями целый день.
Здесь же располагалось бомбоубежище, вход в которое сохранился по сей день. Молодому Булатникову не раз удалось побывать внутри этого интересного всем мальчишкам объекта. По его словам, бомбоубежище всегда было наполовину затоплено и в подземелье стоял такой холод, что вода замерзала даже летом.
На большой перемене убегали из школы через дырку в заборе и направлялись за провизией прямиком в магазин, который местные называли «Ганачек». Идем посмотреть на магазин, но его снесли, остались лишь немногочисленные деревянные обломки.
Грушевка сохранила много колоритных, еще деревенских топонимов. Например, пункт приема стеклотары — священное место для мальчишек, желающих подзаработать, — был известен всем не иначе как «На болоте». Операцию «Хрусталь» местные пацаны проводили регулярно, благо клиентов, оставляющих бутылки, в окрестностях всегда было предостаточно.
— Первые мои опыты игры на гитаре случились уже не в школе, а в культпросветучилище, — говорит музыкант. — Хотя школа была с музыкальным уклоном и меня приняли в профильный 1 «А» класс, но, так как всех моих друзей туда не взяли, я устроил дома большой скандал и в конце концов добился перевода. Я уже тогда видел печальный пример моих братьев и сестер, занимавшихся музыкой: когда мы беззаботно бегали по улице, они тащились на занятия с пачками нот под мышкой.
Одно из самых ярких воспоминаний Павла о Грушевке — массовая драка, в которой ему довелось участвовать. Вернее, подготовка к этой драке, закончившаяся раньше, чем началось рукоприкладство.
— Помню, все произошло из-за конфликта с ребятами из расположенного рядом района (мы его называли Пентагон или Пиночет), — рассказывает он. — В парке собралось человек 200 из местных. Я, когда пришел, поначалу глазам не поверил: море народа, силища! И настрой у всех был соответствующий — воинственный. Правда, наши лидеры сразу предупредили: никаких цепей, ножей, кастетов. «Воюем» по-честному. Собрались, двинулись к месту, где была забита стрелка. Но милиция прознала про это «мероприятие» до его начала. Нас перехватили на подходе. Место, где проходил наш путь, взяли в кольцо. Каждая машина с включенными мигалками, куча людей в форме. Зрелище, поверьте, пугающее. «Бойцы» бросились врассыпную, причем самые умные сразу же начали выбрасывать ножи, цепи, кастеты, трубы, которые, естественно прихватили с собой «на всякий случай». Многих в этот день «свинтили», в том числе и меня с одноклассниками. Потом в школу пришла бумага, что мы участвовали в массовых беспорядках.
Булатников признается, что в переходном возрасте приводов в милицию у него было достаточно много. Говорит, специфика района. Тогда это казалось правильным, романтичным, так жили старшие, уважаемые ребята.
— Впереди у меня вырисовывалось отнюдь не творческое будущее, — рассуждает Павел. — Вполне мог закончить, как большинство здесь проживавших. Среди моих сверстников кто-то сел, кто-то спился, некоторые закончили жизнь совсем молодыми. В сторону от опасной наклонной меня увела музыка. Она быстро оттеснила бандитскую романтику.
Но, даже отойдя от всех этих дел, я все-таки был достаточно известен на районе, и мне позволялось ходить по нему волосатым, с большими серьгами в ушах. Любого другого, залетного парни бы не поняли и вполне могли постричь. Это в лучшем случае.
Несмотря на суровые будни, в Грушевке существовали свои неписаные джентельменские законы, многие из которых сейчас, увы, не в почете. В автоматах с газировкой всегда стояли стаканы. Даже если местные мужики брали их «в аренду», то обязательно возвращали. Никогда не трогали парней, которые шли по улице с девушкой (ждали, когда он ее проведет, и, если не успел улизнуть «огородами», призывали к ответу за нарушение территориальных границ).
— Большинство домов, особенно в частном секторе, практически никогда не запирались, — вспоминает Павел. — Все друг друга знали в лицо, и вычислить вора, если таковой все же находился, как правило, не составляло проблемы. Сейчас, в новой Грушевке, вряд ли кто-то познакомится со всеми соседями из своего 12-этажного подъезда. А об открытых дверях и вовсе говорить нечего.
Все в одночасье изменилось в постперестроечные времена. Стаканы в автоматах чуть ли не цепью привязывали, а когда они пропали, заменили на банки. Вскоре исчезли и они. «Огрести» уже можно было в любом случае, даже с девушкой. Причем могло достаться и ей. Во время тотального дефицита у магазина собиралась настоящая «группа захвата», которая отлавливала тех, кто приходил отоваривать талоны на водку. Брали деньгами или одной бутылкой. По-другому ты бы просто в магазин не попал.
— Думаю, через пять-десять лет Грушевки, которую знал я, уже не будет, — говорит Павел Булатников. — Уже сегодня район сильно изменился, его колорит постепенно растворяется в новостройках. Жалею ли я об этом? Сердцем, возможно, да, ведь все-таки тут прошла немалая часть моей жизни. Но разумом понимаю, что жить в деревянных бараках с удобствами на улице удовольствия никому не доставляет. Район действительно давно надо было облагородить. Другое дело, возможно, стоило сохранить малую этажность застройки, но, видимо, это экономически нецелесообразно.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. vv@onliner.by
