Они выглядели и вели себя максимально респектабельно. Главы крупнейших и богатейших семей европейских промышленников, с прекрасным образованием, иногда даже с аристократическим титулом, владельцы газет, заводов, пароходов. Миллионные состояния и настоящие бизнес-империи на передовой научно-технического прогресса того времени. Но эти же самые просвещенные люди, почтеннейшие члены общества, чьи фамилии и сейчас порой встречаются в биржевых сводках, не просто спонсировали самую кровавую диктатуру в истории человечества. Они напрямую участвовали в геноциде мирного населения Европы, использовали рабский труд и ответственны за гибель десятков, сотен тысяч людей. Как так получилось? И где проходит та грань, после которой прагматичное деловое решение становится военным преступлением?
Приходу Адольфа Гитлера к власти в Германии лишь отчасти способствовали соображения общественно-политического свойства. Крайне неприятное ощущение национального унижения после заключения в 1919 году Версальского мира и массовый запрос на непременный реванш, безусловно, сыграли свою роль, но все же важное значение в превращении лидера Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП) в фюрера германской нации имели и сугубо экономические факторы. Они в значительной степени также были продуктом Версальской системы. Германия потеряла все свои колонии, значительную (и к тому же промышленно развитую) часть своей континентальной территории, а вдобавок еще и должна была выплатить 132 млрд марок репараций. Первая половина 1920-х годов была не лучшим временем для жизни в этой стране: массовая безработица сопровождалась безудержной инфляцией (и наоборот), а когда к концу десятилетия ситуация начала исправляться, в США грянула Великая депрессия, переросшая в мировой экономический кризис.
На этом фоне популярность правых (и ультраправых) партий начала расти: НСДАП Адольфа Гитлера, на выборах 1928 года получившая всего 2,3% голосов избирателей, в сентябре 1930-го заработала уже 18,3%, а в июле 1932-го и вовсе 37,4% голосов. Однако для формирования собственного правительства депутатских мандатов у нацистов все еще не хватало. И как раз ключевую роль в том, что Гитлера в январе 1933 года все-таки назначили рейхсканцлером, сыграли представители немецкого крупного бизнеса.
К нацистской партии и Гитлеру лично большая часть влиятельных германских промышленников изначально относилась прохладно, считая их (и на определенном этапе это было достаточно точное убеждение) политическими маргиналами. И хотя у НСДАП были свои спонсоры даже на раннем этапе ее существования (например, сталелитейный магнат Фриц Тиссен или создатель другого промышленного конгломерата Фридрих Флик), все же о массовой поддержке нацистов со стороны крупнейшего бизнеса страны до некоторого момента говорить не приходилось. Большая часть деловой элиты (члены семей, владевших гигантскими германскими концернами, банкиры и аристократы-землевладельцы), естественно, была настроена консервативно, причем порой до крайней степени, однако у них была собственная политическая структура (Немецкая национальная народная партия, ДФНП) во главе с медиамагнатом Альфредом Гугенбергом. В какой-то степени по пропагандируемым взглядам она напоминала НСДАП (национализм, антисемитизм), но была куда более аристократичной и традиционной, выступала за восстановление монархии и не заигрывала с рабочим классом.
Однако когда после выборов 1930 и 1932 годов стало очевидно, что националисты из ДФНП страшно далеки от народа, которому куда больше по нраву оказался агрессивный популизм крикуна и австрийского выскочки Гитлера, респектабельные германские миллионеры, вздохнув, все же на всякий случай решили поработать и с нацистами. В 1932 году сформировался т. н. «Круг друзей экономики», позже ставший известным как «Круг друзей рейхсфюрера СС».
Это был своеобразный клуб по интересам с очень эклектичным составом. Его членами были деятели СС из ближнего окружения Генриха Гиммлера, респектабельные банкиры типа Ялмара Шахта, отца немецких «золотых двадцатых», вытащившего на должности президента Рейхсбанка германскую экономику из инфляционного пике, промышленники-националисты вроде того же Фридриха Флика и бизнесмены, впоследствии спасавшие евреев от холокоста (Ханс Вальц из концерна Роберта Боша). Представители нацистской партии при этом были заинтересованы в ее финансировании со стороны промышленных и финансовых кругов, а эти круги, в свою очередь, рассматривали НСДАП как удобный и эффективный инструмент работы среди сотрудников собственных предприятий в условиях тяжелого экономического, политического кризиса и коммунистической угрозы.
В общем, стороны так понравились друг другу, что в ноябре 1932 года свет увидела т. н. «Промышленная петиция», в которой 19 представителей германской деловой элиты призвали президента Пауля фон Гинденбурга назначить рейхсканцлером Адольфа Гитлера. Что и произошло спустя два месяца, 30 января 1933-го. Автором петиции и главным ее лоббистом считается Ялмар Шахт.
Ялмар Шахт оказал Гитлеру еще одну неоценимую услугу. В феврале 1933 года он организовал личную секретную встречу фюрера с крупнейшими немецкими бизнесменами, многие из которых все еще испытывали скепсис по поводу свежеиспеченного рейхсканцлера. На совещании Гитлер произнес полуторачасовую речь, в которой заявил, что частная собственность для него неприкосновенна, что главная угроза для этого института исходит от коммунистов, что демократия справиться с коммунистической угрозой не может, что единственным спасением от нее может стать только полная концентрация власти в государстве у нацистской партии. Далее Гитлер высказал мысль, что лишь мощная в военном смысле страна сможет добиться экономического процветания, чем окончательно растопил сердца собравшихся в резиденции председателя Рейхстага Германа Геринга бизнесменов. Они были покорены, все страхи развеялись. Более того, на горизонте замаячили невиданные прежде прибыли от военных заказов.
В тот же день на этой секретной встрече в кассу НСДАП было выписано чеков на два с лишним миллиона рейхсмарок. Эти деньги позволили партии добиться нужного результата на внеочередных парламентских выборах в марте 1933-го, после которых оппозиция в стране была окончательно разгромлена, и к лету того же года в Германии после роспуска всех альтернативных политических организаций установилась нацистская диктатура. За свою роль в стремительном превращении страны из парламентской демократии в тоталитарный рейх Ялмар Шахт немедленно получил соответствующую награду. Сразу после мартовских выборов его возвращают на пост президента Рейхсбанка, а спустя полтора года назначают еще и на должность министра экономики Германии. Именно этот человек становится, по сути, экономическим диктатором рейха, очень быстро и эффективно выстраивая систему, благодаря которой страна уже спустя 6 лет смогла позволить себе развязать Вторую мировую войну.
Несмотря на то что в названии НСДАП были прилагательные «социалистическая» и «рабочая», Гитлер дал крупному бизнесу все, на что тот рассчитывал. Были задавлены немецкие профсоюзы, вместо которых на свет появился Германский трудовой фронт, внутри которого объединились и работники, и работодатели. Фронт должен был бороться против «капитализма» (но забастовки при этом были запрещены), но, естественно, «капиталисты» этого никак не почувствовали. Организация выступала за национализацию частных предприятий, однако по факту нацистский режим скорее распродавал государственную собственность. Были приватизированы четыре крупных банка (например, Dresdner Bank), несколько верфей и судостроительных компаний. Собственность, которую в результате «арианизации» были вынуждены продать немецкие граждане еврейского происхождения (например, несколько крупнейших сетей универмагов), тоже находила нового частного собственника. Крупнейшим государственным конгломератом стала Reichswerke Hermann Göring, да и то в концерн «Герман Геринг» попадали в основном предприятия на захваченных Третьим рейхом территориях (в Австрии, Чехии, Польше).
Случаи масштабной национализации были редки. К примеру, в пользу государства была конфискована собственность Фрица Тиссена. Являясь главой уважаемой сталелитейной династии, он был одним из первых активных спонсоров НСДАП, но одновременно и истовым католиком. После «Хрустальной ночи», масштабного еврейского погрома в ноябре 1938 года, Тиссен все же решил, что такая политика идет вразрез с его религиозными убеждениями: он осудил погромы, затем — нападение на Польшу, после чего был изгнан из Рейхстага и угодил в концлагерь.
Однако все же такие ситуации, как с Тиссеном, были скорее исключением. Даже крупные компании, которыми владели промышленники-либералы, например Robert Bosch GmbH Роберта Боша и Ханса Вальца, в итоге встраивались в военно-экономическую систему, создаваемую Ялмаром Шахтом. Бош мог продолжать подпольно поддерживать Сопротивление, а его партнер Вальц — помогать спасать от холокоста евреев, но их заводы и фабрики успешно производили продукцию, необходимую вермахту, люфтваффе и кригсмарине, причем порой даже используя подневольный труд.
Хотя в Robert Bosch GmbH ни масштабы рабства, ни его жестокость даже близко не соответствовали таковым на индустриальных гигантах, чьи владельцы сердцем и душой поддерживали нацистов.
В этой связи очень характерна трансформация Густава Круппа фон Болена, главы крупнейшего немецкого промышленного конгломерата Krupp. Еще на военных заказах Первой мировой семья Круппов поняла их выгодность. После Версальского мира концерн был вынужден сконцентрироваться на мирной повестке, частично сохранив свое военное производство и инженерные кадры на дочерних предприятиях в других странах мира. Крупп был аристократом, сторонником реставрации монархии и возвращения кайзера, поэтому с Гитлером ему было совсем не по пути. Однако, по словам Фрица Тиссена, в 1933 году после мартовской встречи с рейхсканцлером Густав неожиданно становится «супернацистом», и это внезапное превращение вызывает недоумение даже у членов его собственной семьи. Предприятия Круппа принимают активнейшее участие в милитаризации Германии, с их конвейеров начинают сходить тысячи танков, орудий, самоходных артиллерийских установок, грузовых и легковых автомобилей, кораблей, локомотивов с характерным клеймом в виде трех переплетенных треугольником колец.
По самым скромным оценкам, на заводах и фабриках Круппа во время Второй мировой работало до 100 тыс. человек, принудительно согнанных с оккупированных рейхом территорий. Многие из них погибли, но Густаву в определенном смысле повезло. После окончания войны его привлекли к ответственности, причем в числе основных обвиняемых, но перед судом по медицинским соображениям он предстать не смог. С начала 1940-х из-за ухудшения его здоровья руководителем семейного концерна стал старший сын Альфрид. Вот он-то как раз и получил 12 лет за преступления против мира и человечности.
Похожая ситуация была и с другим немецким конгломератом. К началу Второй мировой IG Farben превратился в одну из крупнейших компаний Европы и уж точно самый большой химический концерн в мире. В его рамках были объединены производства BASF, Bayer, Agfa, Hoechst и ряда других, более мелких химических фабрик. На предприятиях концерна производилось 90% синтетических красителей в мире, а также бессчетное количество другой продукции: от лекарств до синтетического топлива (важнейший ресурс Третьего рейха) и химического оружия. Штаб-квартира IG Farben во Франкфурте, построенная в 1931 году, считалась самым большим и современным административным зданием в мире.
Это была настоящая империя, которая вела высокотехнологичные научные разработки, сыгравшие впоследствии немалую роль во Второй мировой войне. Совет директоров компании был прозван «Советом богов» — настолько влиятельные персонажи в нем заседали. Естественно, боссы IG Farben, как и Крупп, не поддерживали ни Гитлера, ни НСДАП. Не могли поддерживать: четыре человека в «Совете богов» были евреями. Но в 1933 году все изменилось: евреев из концерна удалили (включая Фрица Гарбера, лауреата Нобелевской премии и фактического отца химического оружия, разработавшего принципы его применения во время Первой мировой), а заводы и фабрики IG Farben стали неотъемлемой частью экономики рейха. Такова была цена спасения бизнеса, себя и своих родственников, что, конечно, лишь подчеркивает цинизм и лицемерие этих господ, когда речь заходила о больших деньгах.
В конце концов конгломерат, в создании которого немецкие евреи имели первостепенное значение, обзавелся собственным заводом в городе Освенцим, рядом с концлагерем Аушвиц-Биркенау. На этих же предприятиях производился и газ «Циклон-Б», активно использовавшийся нацистами в «окончательном решении еврейского вопроса».
Примерно половину рабочих на IG Farben (до 330 тыс. человек) составляли по сути рабы, угнанные с оккупированных территорий, или военнопленные. Репутация компании к концу войны была столь одиозна, что над ее руководителями был устроен отдельный судебный процесс. Тринадцать обвиняемых были осуждены на различные сроки тюремного заключения.
Третий судебный процесс (после трибунала по делу IG Farben и концерна Krupp) состоялся над менеджерами промышленной группы Flick KG Фридриха Флика, одного из самых активных сторонников нацистов среди крупного немецкого бизнеса. Флик получил 7 лет, двое его соратников — меньшие сроки.
Представители германской деловой элиты, самым отъявленным образом запятнавшие себя в нацистских преступлениях, были наказаны. Можно рассуждать о достаточности сроков и либеральности судей, но факт остается фактом. В начале 1950-х всех их освободили, не оправдав, но помиловав. Им позволили вернуться в мирную жизнь, и у большинства из них она получилась крайне комфортной. Многие вновь стали заседать в респектабельных советах директоров. Кому-то удалось даже заново собрать свой бизнес. Если IG Farben, который в 1952-м принудительно разделили на 12 отдельных компаний, так и остался в истории, то вот Альфриду Круппу удалось воссоздать свою стальную империю. Уже при его наследниках она объединилась с детищем Фрица Тиссена, которое после Второй мировой было возвращено государством его детям. Сейчас концерн ThyssenKrupp, составленный из частей, принадлежавших «супернацисту» Круппу и бывшему «супернацисту» Тиссену, в прежних идеях разочаровавшемуся, по-прежнему в числе лидеров сталелитейной отрасли, а помимо этого производит и лифты, и поезда, и корабли.
Среди сторонников нацистов были также руководители BMW, Porsche, Adidas, Puma, Siemens, множества других крупных немецких компаний. Кто-то из них закончил свои дни с клеймом военного преступника, кто-то искренне раскаялся, кто-то выплатил компенсации своим бывшим работникам, насильно угнанным в Германию (правда, лишь под настойчивым давлением общественности). Свою роль в скором освобождении запятнавших себя соучастием в нацистских преступлениях сыграла и разгорающаяся холодная война, на которой все средства оказались хороши, в том числе и деловой опыт подсудимых на трибуналах конца 1940-х. У каждого из них своя судьба и свое отношение к произошедшему в 1933—45 годах, но все же главное, что все их имена, поведение, действия или даже их трусливое отсутствие сейчас прекрасно известны, зафиксированы и навсегда остались в истории рядом с перечнем страшнейших преступлений в истории человечества. Таков их позорный путь.
Читайте также:
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by