Здесь мечтают работать многие выпускники лучших финансовых и юридических вузов мира. Завтрак в Лондоне, обед в Цюрихе, ужин в Нью-Йорке, ночевки в лучших гостиницах планеты, внимание женщин, уважение сильных мира сего и шестизначная (в фунтах) годовая зарплата — таким видится им собственное светлое будущее в окружении небоскребов британской столицы. Реальность зачастую оказывается куда прозаичнее. За стеклянным фасадом успеха — тяжкий труд, бессонные ночи и карьерная лестница, ограниченная разве что физическими возможностями организма. Как на самом деле устроена деловая жизнь в районе Канэри-Уорф, этом «злом близнеце» Сити — в очередном репортаже лондонского цикла Onliner.by.
С первого взгляда это может показаться не столь очевидным, но британская экономика очень столицецентрична. В городе живет лишь 12,5% населения страны, и при этом он генерирует, по разным оценкам, от 20 до 30 процентов всего валового внутреннего продукта страны. Более того, ВВП одного Лондона превосходит аналогичный показатель таких развитых стран, как Нидерланды, Малайзия или ОАЭ. Значительную часть в этом колоссальном городском хозяйстве, входящем в пятерку крупнейших в мире, составляет финансовый сектор.
В Лондоне свои штаб-квартиры или представительства имеют более 250 международных банков. Количество инвестиционных фондов, брокерских компаний и прочих организаций, предоставляющих финансовые услуги, не поддается подсчету. Столица Великобритании сполна пользуется своим промежуточным расположением между азиатскими и американским рынками, ко всеобщему удовольствию и не без вящей выгоды играя роль посредника между ними.
Такая судьба города была во многом предопределена объективным ходом исторического процесса. Веками Британия хозяйничала на море, правила своей обширной империей и во многом международной торговлей именно из Лондона. И хотя в XX веке страна все-таки превратилась лишь в младшего брата своих бывших колоний «по ту сторону пруда», как принято там называть Атлантику, тесные отношения с США и «азиатскими тиграми» позволили ей сохранить свой ключевой экономический статус в мире.
К 1970-м годам лондонскому бизнесу стало тесно в расположенном в самом центре Сити, который был ограничен сложившимися еще две тысячи лет назад рамками. В поисках свободного пространства, где можно было бы соорудить новый деловой район, обойдясь при этом без массового сноса ценных в архитектурном смысле кварталов, инвесторы и власти города обратили свое внимание на его восточную часть. Особенно привлекательно там выглядел «Собачий остров» (на самом деле полуостров), где находились старые городские доки, оказавшиеся к этому моменту никому не нужными.
В XIX веке тут кипела жизнь. Портовые сооружения, появившиеся на этой заболоченной территории в начале 1800-х, быстро стали популярными у морских перевозчиков. Относительная близость к центру Лондона и в то же время изолированность района позволили без особенного ущерба для психики населения остального города создать здесь индустриально-жилую зону, где за столетие сложилась отдельная своеобразная докерская субкультура.
Про невыносимую судьбу британских вообще и лондонских в частности докеров в 1960—1970-е годы любила писать советская газета «Правда». К тому времени им действительно сложно было позавидовать, но в викторианской Англии это был пусть и физически тяжелейший, но честный труд, сравнительно неплохо оплачивавшийся. Портовые и складские рабочие, грузчики целыми днями переносили товары, свозившиеся в Лондон со всего мира, а вечерами за кружкой эля в местном пабе боролись за свои права на радость приехавшим в город оппозиционным политэкономистам разного толка. «Собачий остров» превратился для них в своеобразную социологическую лабораторию.
Во время Второй мировой войны район стал излюбленной целью для бомбардировщиков люфтваффе, пытавшихся таким образом препятствовать снабжению города. Добиться своей цели немцам удалось: доки здесь были выведены из эксплуатации, многие склады — разрушены, в результате авианалетов погибло большое количество местных жителей. До сих пор в ходе строительных работ здесь регулярно находятся неразорвавшиеся снаряды, а по всему острову установлены мемориальные таблички, увековечивающие память жертв той войны.
К концу 1960-х в мировой системе морских грузоперевозок окончательно оформилась революционная ситуация, похоронившая традиционные лондонские доки. Главным средством транспорта стали океанские контейнеровозы. Эти огромные корабли не могли заходить в устье Темзы настолько глубоко. В эстуарии главной британской реки появились новые порты, а старые ждала мучительная гибель. Последний док на «Собачьем острове» закрылся в 1980 году. К этому моменту район уже десятилетие влачил жалкое существование: массовая безработица, преступность, деградация жилой и коммунальной инфраструктуры превратили остров в болезненное бельмо на городском глазу.
Решение выбрать именно эту площадку для строительства нового делового района убивало сразу двух зайцев. С одной стороны, заброшенные и полуразрушенные к тому времени промышленные здания можно было легко снести, с другой — реконструкция депрессивного района позволила бы вдохнуть в него новую и пахнущую деньгами жизнь. Это был очередной образец все той же джентрификации, другой вариант которой чуть позже был реализован в соседнем с Сити Шордиче.
Проект назвали Canary Wharf («Канарская пристань») в память об одном из местных причалов, где когда-то разгружались тропические фрукты, в том числе и доставлявшиеся с Канарских островов. Место докеров, таскавших ящики с апельсинами, ананасами и бананами, должны были занять солидные мужчины в дорогих костюмах, физический труд сменился трудом интеллектуальным.
Масштабные строительные работы начались в Канэри-Уорф в 1988 году, причем за дело взялись сразу с размахом. Чуть ли не первым — в самом начале 1990-х — в эксплуатацию сдали небоскреб, ставший на следующие два десятилетия высочайшим зданием всего Лондона. Главным событием, впрочем, явилась вовсе не похожая на карандаш 235-метровая башня One Canada Square работы великого Сезара Пелли, в холодную погоду дымящаяся, как какая-нибудь альпийская вершина, а тот факт, что она оказалась никому не нужна.
Пока обсуждался генплан Канэри-Уорф, сносились старые промышленные постройки, а на их месте возводились новые башни, пузырь, раздутый на рынке коммерческой недвижимости города, возьми да и лопни. Выяснилось, что новые, а тем более такие дорогие и расположенные в районе, до которого сложно добраться общественным транспортом, строения никому не нужны. One Canada Square, задумывавшийся как символ будущего Лондона, превратился на первых порах в «белого слона» и образец непродуманного расточительства. К середине 1990-х в Канэри-Уорф было создано только 13 тыс. новых рабочих мест, четверть из которых пустовали.
Первоначальный провал и последовавший успех этого делового района как нельзя лучше показали важность транспортной составляющей в современном градостроительстве. Лишь с 1999 года, после ввода в эксплуатацию нового участка линии метро Джубили, связавшего Канэри-Уорф с центральной частью города в Вестминстере и крупным пересадочным узлом в Стратфорде, пустующие арендные площади начали быстро заполняться, а вокруг вновь закипела большая стройка.
Сейчас станция метро Canary Wharf, расположенная в самом сердце района, является одной из самых загруженных во всей лондонской подземке. В 2014-м ей воспользовались более 51 млн пассажиров, и их количество ежегодно растет. Двухтысячные стали звездным часом «Канарской пристани»: ввод здесь миллионов квадратных метров офисов и жилья совпал с окончательной трансформацией города в мировую копилку для миллионеров, чьими деньгами, вывезенными с исторической родины где-то в Азии, на Ближнем Востоке или на просторах бывшего СССР, кому-то необходимо было управлять.
В Лондон стекаются миллиарды долларов, вырученных за нефть, газ, сталь, золото, энергию, мобильные телефоны, одежду. Здесь эти деньги, превращенные уже в миллиарды байтов, попадают в лэптопы банкиров, управляющих хедж-фондами, биржевых маклеров, страховых агентов и юристов, а часть (и немалая) этих средств оседает в карманах их костюмов. Но даже выпускники самых престижных вузов, мечтающие о жизни брокера Джордана Белфорта из фильма «Волк с Уолл-стрит», еще нескоро смогут позволить себе нечто подобное. Если вообще смогут.
Средняя годовая зарплата, например, младшего аналитика инвестиционного банка в Канэри-Уорф или Сити составляет около £30 тыс. ($45 тыс.). После уплаты налогов начинающий финансист получит на руки лишь около $3000 в месяц. По нашим меркам зарплата неплохая, но вокруг такого «молодого специалиста», избежавшего распределения бухгалтером хлебокомбината в какой-нибудь Лидс и занимающего кубикл в светлом и теплом оупен-спейсе на тридцатом этаже башни Morgan Stanley, Credit Suisse или Barclays, не Минск, а Лондон с его шокирующими ценами на жилье и транспорт и всеми соблазнами мира, которые только можно себе вообразить.
Впрочем, на соблазны у среднего младшего аналитика будет не так много времени, как он рассчитывает, обсуждая свое светлое будущее с друзьями в университетском пабе. Получив заветное место в Citigroup, JP Morgan Chase, Merrill Lynch или HSBC, он будет мечтать лишь об обычном здоровом сне, ведь работать, скорее всего, ему придется по 12—16 часов в сутки, часто ночами (в Токио, Гонконге или Нью-Йорке, увы, живут не в часовом поясе UTC+0) и по выходным. И даже заснув, наш младший аналитик всегда должен быть готов ответить на звонок или электронную почту своего начальства или важного клиента.
«Но главное ведь, чтобы работа была творческой», — решат готовые вкалывать юноша или девушка с прекрасным дипломом. Нет, в первые годы вашей стремительной карьеры 12—16 часов в сутки вам придется заниматься нудным первичным сбором однообразной информации или в лучшем случае, если у вас найдут особый талант, ее анализом. Вы будете воспаленными глазами смотреть на прекрасный Лондон за своим окном, отрываясь от компьютера лишь ради этого удовольствия. Даже обедать вы будете второпях в каком-нибудь Pret-a-manger в недрах подземного торгового центра под Канэри-Уорф — но зато органическим салатом без добавления глютена.
За очередную бессонную ночь вы подготовите отчет для своего босса. А потом именно он полетит в Цюрих, Нью-Йорк, Шанхай, Дубай или Москву, где представит отчет клиенту, после чего с удовольствием поужинает в мишленовском ресторане и переночует в сьюте пятизвездочного отеля. А вы вернетесь в свою квартирку в Хаммерсмите, которую, скорее всего, снимаете вскладчину вместе с другим младшим аналитиком другого инвестиционного банка. Там вы примете душ и вновь поедете на работу.
Перспектива не слишком приятная, но это не останавливает тысячи претендентов на любую вакансию в Канэри-Уорф. Кто-то начинает и с больших зарплат (например, юристы или трейдеры), у кого-то не столь жесткий рабочий график, но верно и обратное. Многие старшекурсники для получения стажерского опыта готовы работать здесь вовсе бесплатно, чем крупные корпорации и пользуются, регулярно ротируя состав будущих выпускников.
Почему же поток желающих устроиться во все эти стеклянные башни, расставленные вдоль старых лондонских доков, не иссякает? Потому что ваша карьера здесь, скорее всего, будет ограничена лишь вашим талантом и инициативой. Способный трейдер уже через два-три года работы будет получать от £50 тыс. ($75 тыс.) в год. Кроме зарплаты, ваш энтузиазм будут подстегивать премии, ежегодные бонусы и пример старших товарищей, уже прошедших все те круги ада, в которых сейчас находитесь вы.
Британское общество традиционно, но в Канэри-Уорф и Сити господствует меритократия. Успеха здесь в большинстве случаев добиваются действительно самые способные, независимо от их происхождения или фамилий родителей. Выживут в подобной гонке не все, но если вы этого достойны, то вас практически гарантированно ждет успех.
К 35—40 годам успешные клерки могут позволить себе многие из тех благ, о которых мечтали в университетских общежитиях. Вот только доставят ли они им удовольствие или дело закончится разбитым твоей подругой Xbox на набережной Темзы?
Сейчас это район больших денег. Здесь даже запрещают фотографировать профессиональной техникой, с ощутимым оттенком паранойи полагая, что ваша цель — экраны компьютеров в деловых небоскребах со всей инсайдерской информацией на них. А административные и жилые высотки продолжают расти, забираясь все глубже в старые доки. Аренда здесь бьет рекорды, и оставшиеся в родительских квартирах последние наследники местных работяг с удивлением смотрят на стремительное преображение их родного «Собачьего острова». На смену пролетариату XIX—XX веков в Канэри-Уорф пришел ожесточенный труд пролетариата совсем иного типа. Впрочем, их интернациональный девиз все еще работает. Кто был никем, тот по-прежнему может стать всем, строя свой новый мир.
Вам будет интересно:
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by
