Трудное детство

Большинство самых известных и успешных побегов из СССР были морскими. Наземных границ с капиталистическими государствами было мало, и охранялись они особенно тщательно. В братские же социалистические страны желающих бежать не было — фактически это гарантировало поимку и посадку на долгий срок. Поэтому Станислав Курилов вынужден был купить путевку в заморский круиз и просто выпрыгнуть на экваторе за борт, а Лилиана Гасинская сделала то же самое в Сиднее, работая в команде лайнера «Леонид Собинов».

Однако попасть в морской круиз, оказавшись в конечном счете в иностранном порту или хотя бы просто в нейтральных водах, подальше от кораблей советских пограничников, было не так-то и просто. Пример другого варианта побега за границу задолго до Курилова и Гасинской продемонстрировал совсем молодой еще, 20-летний бывший житель Томска Петр Патрушев. Он предпочел рискнуть и под прожекторами, лавируя среди пограничных катеров, просто уплыть из СССР в Турцию.

К своему двадцать первому году Патрушев прошел исключительно суровую школу жизни. Он родился в мае 1942 года в безвестном сибирском городке Колпашево, расположенном в Томской области на берегу Оби. Своего отца он, по сути, не знал. За месяц до рождения сына того призвали на фронт, где он и погиб. Рос Петр в жесткие военные и первые послевоенные годы в многодетной семье, где зарабатывала деньги только мать. Нравы в доме примерно соответствовали эпохе. Патрушев позже утверждал, что подвергался унизительным побоям, хотя и признавал, что мать тяжело трудилась, чтобы накормить и одеть своих детей.

Как это порой бывает, ухода от окружающей действительности ребенок искал в книгах, фантастических и приключенческих. В этом смысле путь к решению покинуть страну у Петра напоминал похожий у Курилова. Непростое взросление в 1940—1950-е годы, чтение литературы о путешествиях в тропические страны, отвращение к окружающему климату, активные занятия спортом (прежде всего плаванием). Наконец, увлечение философией, психологией, йогой, гипнозом, иностранными языками.

Станислав Курилов в 15 лет сбежал от окружавшей его безысходности в Ленинград с мечтой поступить в мореходное училище. Патрушев в том же возрасте сделал похожий поступок. Он уехал из Колпашево в областной центр Томск, где стал учащимся техникума. Томск — крупный научный центр с многочисленными НИИ и вузами. Интеллектуальная среда там развитая, и беглец сразу же попытался в нее влиться, заведя знакомства с куда более взрослыми студентами университета. Через них Петр смог получить и еще более широкий доступ ко «взрослой» литературе, порой даже находившейся в местном спецхране. На формирование взглядов оказала влияние также атмосфера хрущевской оттепели, бывшей в самом разгаре. В Томске же он продолжил занятия плаванием, в конце концов став инструктором по физкультуре в одном из местных санаториев.

Исключительно травмирующим опытом, который и оказал определяющее влияние на решение о побеге, стала служба в армии. В августе 1961 года Патрушева призвали и к его шоку определили не в армейский спортклуб, на что можно было рассчитывать, исходя из результатов в плавании, а в обычную часть со всеми вытекающими обстоятельствами. Вступившись за товарища, столкнувшись с агрессивной дедовщиной и непосредственной угрозой жизни, Петр был вынужден симулировать шизофрению, чтобы оказаться в психиатрической больнице. Он выдумал оригинальную навязчивую идею, которая помогла ему обмануть диагностов: поддержка разоружения и мирного сосуществования с западными державами в надежде, что они сами преобразуются под воздействием явно превосходящей политической и социальной системы Советского Союза. С одной стороны, это было лишь естественным развитием советских догматов, но с другой — выглядело очевидным безумием, ведь подавалось в искаженно-гипертрофированном виде вместе с манией преследования.

В конце концов, перед самым началом психотропного лечения и электроконвульсивной терапии, Патрушев был вынужден зимой сбежать из больницы. После этого он несколько недель жил у своего тренера по плаванию, а потом умудрился демобилизоваться с диагнозом «шизофрения» и при этом не угодить вновь в больницу (главврач согласился отпустить его на поруки к брату с домашним содержанием). Попав в армию в августе 1961 года, уже к следующей весне он смог оказаться на свободе со всеми необходимыми документами на руках. Это сложно назвать иначе, чем очень большим везением, но как оказалось впоследствии, это было еще не самое большое везение в жизни героя.

В солнечном Батуми

Итак, уже в марте 1962 года Петр Патрушев оказался в курортном грузинском городе Батуми, всего за несколько месяцев пройдя авантюрный путь от новобранца до шизофреника. В Томске оставаться уже было опасно. Симуляция психического заболевания в попытке откосить от воинской службы была серьезным преступлением. Оказавшись с новыми документами на руках, Патрушев предпочел просто исчезнуть, выбрав точкой назначения город приморский, субтропический, приграничный.

Это сейчас любой желающий может купить квартиру в одном из многочисленных жилых комплексов Батуми, став его постоянным или временным жителем, а тогда переехать в столь лакомое место для жизни было не так просто. Одно дело — короткая поездка в санаторий по путевке, другое — постоянная прописка. Она требовалась для устройства на работу, что, в свою очередь, требовало прописки. Получался замкнутый круг, к удовольствию местных жителей и чиновников ограничивающий приток «варягов» в город на ПМЖ, а значит, и рост внутренней конкуренции.

Выходом могла стать покупка прописки, ведь в советской Грузии вопрос был лишь в сумме, но необходимых десятков тысяч рублей у Патрушева просто не было. Он попытался устроиться на работу в один из местных санаториев инструктором по физкультуре, но безуспешно. Даже такие должности занимались через блат. Тогда беглец пошел ва-банк и отправился прямо в республиканский спорткомитет, где продемонстрировал свои томские результаты по плаванию и предложил свои услуги. Ему вновь повезло: Грузинской ССР как раз требовались пловцы на спине, а показатели сибиряка были куда лучше, чем у местных ребят.

Уже через несколько дней у Петра была формальная работа на заводе по производству сельхозмашин (ведь спорт в СССР был лишь любительский) с неплохим по тем временам окладом, койка в общежитии, место в сборной по плаванию и заветная прописка в приграничном городе. Теперь пребывание в Батуми было легализовано, можно было не опасаться облав, которые периодически проводили пограничники и КГБ.

Параллельно с официальными тренировками в сборной Патрушев начал непосредственную подготовку к побегу. Батуми был главными советскими воротами в Турцию, страну пусть и восточную, но все же капиталистическую и к тому же являвшуюся членом НАТО. Наземная граница воспринималась как неприступная крепость, тем более что проходила во многом по труднодоступной местности. В этой связи куда более реальным вариантом виделось преодоление морской границы. Если по прямой до Турции было 18 км, то из-за изгибов береговой линии по воде пришлось бы преодолеть все 30 км, но для неплохого пловца это была посильная цель. Другой вопрос, что плыть необходимо было в условиях риска быть замеченным пограничниками.

К июню 1962 года вокруг головы Патрушева начали собираться тучи. Он вызывал естественное подозрение у местного КГБ. Молодой пловец, приехавший из Сибири с новыми документами в приграничный город. Когда он узнал, что по его поводу офицеры КГБ начали опрашивать его друзей и знакомых, стало ясно, что бежать надо прямо сейчас. Ласты, компас, водонепроницаемый пакет с важнейшими документами, игла на случай судорог, плитка шоколада — вот и все, что Петр взял с собой, не считая, конечно, плавок.

Побег

«Я нырнул и тихо поплыл, гребя руками брассом, ногами в свободном стиле. Проплыл таким способом метров сто, едва показываясь из воды, затем осторожно высунул голову наружу. Огоньки сигарет и голоса были позади. Я продолжал плыть и нырять. Берег начал растворяться в наступающих сумерках».

Впереди были пограничные катера, прожекторы, сонары, патрулирующие самолеты. Самую большую угрозу несли прожекторы, но их помогло избежать ныряние и полуметровые волны, делавшие беглеца куда менее заметным. При приближении катеров также приходилось нырять. Все 30 км за одну ночь проплыть не удалось. При приближении рассвета пришлось выйти на берег уже где-то совсем близко к границе. Впрочем, бухта была удобная, неприметная, и среди камней Патрушеву удалось провести день незамеченным, чтобы в сумерках вновь двинуться в путь.

Во вторую ночь плавание давалось уже куда сложнее. Накопилась усталость, мучали голод и жажда, из еды был только шоколад. Но к счастью для Петра, и плыть пришлось куда меньше. Через несколько часов он уже был полностью уверен, что СССР остался позади, поэтому принял решение выходить на берег. К вечеру следующего дня Патрушев добрался до ближайшей деревушки, но не рискнул обнаруживать себя в темноте. Нашли его турецкие крестьяне только следующим утром, после чего беглецу оставалось лишь поднять руки и сдаться в плен.

Следующие месяцы мужчина провел в управлении военной разведки города Эрзурум. Он был далеко не первым советским перебежчиком, но подозрения в том, что на самом деле он шпион, никуда не делись. Тем более турецким спецслужбам было сложно поверить в способ пересечения границы. До Патрушева с такими беглецами они еще не сталкивалась. Многочасовые допросы, угрозы, требование выдать какую-нибудь военную тайну ни к чему не привели. Петр твердил, что он сбежал из СССР, потому что служба в армии не отвечала его пацифистским убеждениям, и просил политического убежища. В конце концов его отправили в Стамбул в лагерь для беженцев, интернациональный по своему составу объект, где были в том числе и бежавшие советские пограничники. Еще несколько месяцев он провел в ожидании визы, занимаясь изучением английского. В итоге его согласилась принять к себе Австралия.

Патрушев в принципе оказался очень везучим человеком. За пределами СССР его ждала та самая жизнь, о которой он мечтал, хотя далеко не все мигранты могли этим похвастаться. Пожив в Мельбурне и Брисбене, в конце 1960-х он переехал в Лондон, который как раз находился в разгаре свингующей эпохи, где первым из беглецов новой волны получил работу в русской службе «Би-би-си». Затем был Мюнхен и радио «Свобода», поездки по всей Европе, путешествия на Фиджи и в Новую Зеландию. В конце 1970-х, закончив с журналистикой, Петр в поисках себя опять переехал, на этот раз в Сан-Франциско.

В конце концов он вновь вернулся в Австралию, где стал высококвалифицированным переводчиком-синхронистом, а также консультантом нескольких международных НГО. В СССР он смог приехать лишь в 1990 году, все родные благополучно дожили до его возвращения спустя долгих 28 лет.

Патрушев умер в 2016 году в возрасте 73 лет на берегу Южного (Тихого) океана. При подготовке своих мемуаров он получил справку из Службы государственной безопасности Грузии, в которой говорилось, что после побега он был заочно приговорен к смертной казни. У парня, родившегося в богом забытом сибирском городке, все же сложилась поразительная жизнь.

Читайте также:

• Прыжок в бездну: как советский ученый сбежал с корабля и три дня плыл за счастьем
• «Девушка в красном бикини». Как советская официантка сбежала в Австралию и стала там звездой журнала «для взрослых»

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by