Типовое — значит лучшее

Этого человека вы все, безусловно, знаете, хотя сами даже не подозреваете о заочном знакомстве. Иван Сергеевич Журавлев — один из восьми архитекторов, которые «рисовали» любимый многими Восток (и не только). Он же вместе с Георгием Сысоевым и Ией Поповой придумал знаменитые высотки с мозаичными панно и зелеными (уже нет) кровлями напротив «Маяка Минска».

А в целом коллектив белорусских архитекторов, работая в позволенных финансовых и строительных пределах, сделал Минск королем панельного домостроения всего Советского Союза, превратив самые скучные в мире дома в нечто по возможности оригинальное и до сих пор котирующееся на рынке. Живете в доме серии М464-9 или М111-90? Знайте: один из авторов типовых блок-секций — Иван Журавлев.

— До того как крупнопанельное домостроение начало активно развиваться, в Минске массово возводились типовые пятиэтажные дома: четыре подъезда, 60 квартир, никаких изысков. Да, серии были разные — стройка велась из кирпича, из блоков, панелей, но суть от этого не менялась: маленькие, нередко проходные комнаты, еще более маленькие кухни, все одинаковое. Хотя и строители (выполняют планы), и люди (наконец получили свое жилье) были довольны, — вспоминает архитектор.

Позже партия задала курс на развитие крупнопанельного домостроения: благодаря сборному железобетону появилась возможность строить быстрее, выше, сильнее, а это значит, дать больше метров страждущим и освоить огромные пространства городов. Очень скоро панельки были распробованы на всех уровнях, и тогда родился лозунг: «Типовое — значит лучшее».

Как преобразить панельный дом?

Не очень-то оригинальные с архитектурной точки зрения дома начали расти по всему СССР. На тот момент серые однотипные коробки, вытянувшиеся до девяти этажей и обрастающие любым количеством подъездов, казались пределом мечтаний как очередников, так и городских властей. Но минские архитекторы решили, что практичность практичностью, а про эстетику и разнообразие забывать нельзя.

— Для строителей же что главное? Гнать побольше метров, закрывать объемы и выполнять экономические показатели. Красота их вообще не интересует, — описывает так и не изменившиеся порядки Иван Сергеевич. — А нам хотелось, чтобы дома в Минске все-таки отличались друг от друга. Понятно, что панельная многоэтажка — она и есть панельная, но ведь с фасадом можно работать. Поэтому в качестве эксперимента и на голом энтузиазме мы начали придумывать варианты, как разнообразить «лица» домов.

Нашим вдохновителем был заслуженный архитектор БССР, лауреат Государственной премии БССР Георгий Васильевич Сысоев. Это человек, который ко всему относился творчески. Вот под его руководством мы и творили, параллельно договариваясь о нововведениях со строителями. Так, например, на фасадах появились оригинальные рельефы.

Как они создавались? В свободное от работы время, в качестве хобби, потому как не сделаешь ты — никто не сделает, строителям это точно не надо. А не сделаешь и ты — ну и ладно, ругать не будут, не до красивостей сейчас. Процесс создания рельефов выглядел так: мне давали гипсовую отливку в масштабе где-то 1:10. Я нес ее домой, а уже там, в тишине, скальпелем вырезал на поверхности придуманные в голове узоры.

Важно было не только перенести на гипс свою фантазию, но и представить, как это будет выглядеть в оригинальном размере, смотреться на девятиэтажном доме.

Следующий этап — отдать заготовку в МПОИД (нынешний МАПИД) специалисту-отливщику Черноусову, который увеличивал модель до реального размера и делал эпоксидовую матрицу, из которой потом и «разливались» рельефы. К идее такого украшательства в итоге положительно отнеслись даже строители: декоративным панелям они дали свои имена — были у них пирожные, вертолеты и так далее, — перечисляет Иван Сергеевич.

Другие варианты разнообразить застройку — «повернуть» дом (хватит строить под линеечку), придумать оригинальные элементы для выделения подъездов: просто добавь бетон — и вот уже дом смотрится по-другому, в «стене» появляется какая-то ритмика. Позже в домах появились эркеры.

Перейдем от красоты к конструктиву. Еще одно важное изменение, которое разрабатывал Иван Журавлев, — более широкий шаг несущих стен. Архитектор придумал, как «раздвинуть» комнаты и кухню с 2,6 метра до 3,2 метра по ширине. Однако реализовать эту идею на практике смогли гораздо позже и уже силами «Стройиндустрии» в союзе с другой группой архитекторов.

— Лозунг «Типовое — значит лучшее» возник же неспроста, — продолжает разговор архитектор. — Дело в том, что схема строительства очень быстро была отработана до идеала. Любая серия была вычищена, собиралась безошибочно. Более того, панельные дома очень долговечны: по расчетам, они могут простоять более ста лет (кроме каркасно-панельной серии 1-335, которую изначально строили с учетом того, что когда-то будут сносить, но таких домов в Минске всего 75).

Еще один интересный проект — освоение Зеленого Луга-5. Как разместить дома из типовых конструкций на рельефе? А местность там сами видели какая холмистая. На первый взгляд, это если не невозможно, то очень сложно. Проще ведь срезать все холмы, разровнять землю бульдозерами и не мучиться (что сейчас, к сожалению, повсеместно и делают). Но тогда архитекторы не стали идти по самому легкому пути и начали придумывать новые подходы, вносить необходимые изменения в конструктив, оттачивать технологию и, самое главное, смогли уговорить строителей все это реализовать. А «уговоры» — едва ли не самая сложная часть плана, потому как у строителей другие задачи. Благо все удалось, создатели получили новый опыт, а Минск — оригинальный район.

За свои «панельные изыскания» в течение всех семидесятых минские архитекторы получили премию Совмина СССР (всем коллективом отдали ее в Фонд Мира), а также завоевали признание в профессиональных кругах. Проекты белорусов попали в книгу «Лучшие произведения советских зодчих» (1983 год издания), где им отводится немало страниц: передовой опыт, пусть другие учатся, как надо строить и договариваться.

«С Востоком все носились»

Отдельная глава в книге и совершенно точно отдельная глава во всем крупнопанельном домостроении — высотки с мозаикой на торцах. Особенность этих домов-символов Востока, глядящих на проспект Независимости, заключается в том, что, будучи панельными, они выросли до немыслимых в 70-х годах 14—16 этажей (максимум на тот период, напомним, был 9 уровней).

Да и в целом коллектив авторов смог сделать из типового нетипичное и защитить на самом «верху» идею панелек на первой от проспекта линии. До этого проекта выпускать дома «в клеточку» на передовую считалось зазорным.

— Ситуация была очень непростая: проектируя Восток, хотелось создать что-то необычное, запоминающееся. Но в то же время в стране практически не строили дома по индивидуальным проектам.

О монолите строители и слышать не хотели. Приходилось даже завышать расценки, чтобы они согласились реализовать какой-то объект. Да и это не всегда помогало.

Так что нам надо было выкручиваться. Начали думать, как можно изменить существующую технологию, чтобы на выходе получить эффектные дома, — рассказывает Иван Сергеевич, который был назначен главным архитектором проекта и отвечал головой за восемь высоток. — В какой-то момент поняли, что панели, изначально рассчитанные всего на девять этажей, могут нести гораздо большую нагрузку, надо только добавить им жесткости. Для этого мы на определенных уровнях сделали их спаренными — получился эдакий бутерброд: две панели, а между ними бетон или теплоизоляция. Это был, конечно, риск: никто такого раньше не делал. Но это же был и прорыв.

Разрешение на применение панельных домов на проспекте брали в ЦК компартии Беларуси, согласие давал лично Петр Машеров. Получается, мы, пока возили показывать планшеты с чертежами и рисунками, смогли всех убедить.

Нас самих очень вдохновила идея размещения сада на крыше: предполагалось, что вместо того, чтобы сидеть на лавочке под подъездом, жильцы будут подниматься наверх и проводить свободное время, глядя на город с высоты, загорая среди зелени. Какое-то время так и было, а потом все зачахло: сады были ничьи, вот и не сложилось. Если бы у них нашлись хозяева, например жильцы последних этажей, возможно, все пошло бы по-другому. А так — проще закрыть и забыть. Хотя мне очень жаль, что получилось именно так.

Мы были пионерами, но идея затухла. А вот в Марселе она почему-то работает: в одном из домов Ле Корбюзье на кровле есть волейбольная площадка, бассейн, зелень и люди пользуются этим.

К слову, не обошлось без неожиданных трудностей, когда художник Кищенко вместе с коллегами начал создавать на торцах мозаику. Как только стали появляться очертания, в ЦК КПСС полетели жалобы от населения: что за иконы рисуют на домах? Представляете? Благо смогли отстоять идею, мол, никакие это не иконы, а художественная перекличка между Минском и Москвой (так как эти дома располагаются как раз со стороны въезда из Москвы).

Помню, когда дома были достроены, о них писали все, в том числе зарубежные издания, — рассказывали о нашим опыте немцы, испанцы, потому как, взяв за основу типовую серию, мы создали, по сути, совершенно новый объект, — объясняет архитектор.

Тогда и сейчас

В своем рассказе Иван Сергеевич не раз упоминал, как сложно было договариваться со строителями (конечно, не теми, кто непосредственно монтировал панели, а теми, кто сидел в кабинетах и принимал решения). Но некоторые любопытные идеи завернули не «верха», а «низы». Так, в районе Логойского тракта архитектором Воробьевым был запроектирован передовой дом с зелеными террасами для жителей первого этажа. Но эти самые жители потребовали убрать заборчики и сделать как у всех, без всяких там глупостей.

— Конечно, у нас, как у архитекторов, были свои трудности. Например, во времена СССР «продвинуть» яркий цвет фасада было крайне трудно. Тебе надо было убедить не только «архитектуру», но и целую комиссию, что именно здесь нужен выразительный акцент. На практике же дома оставались серыми.

Правда, помню, на улице Мирошниченко была построена группа 12-этажных домов на холме. И выкрашены они были в ярко-красный цвет. Причем главный архитектор города сразу ухватился за эту идею и все одобрил. За хорошей — чтобы не выцветала — краской главный инженер МПОИД ездил в Москву. Идею удалось реализовать, и жалоб от населения не поступало. К сожалению, потом, во время капремонта или еще каких-то работ, дома эти были перекрашены в нейтральные цвета. А больше ярких пятен в Минске я и не припомню. Экспериментировать с этим начали уже в нынешнее время. И не всегда удачно.

Раньше не было долгостроев. Проще не начинать строительство, если знаешь, что денег, сил или времени нет, чем развернуть и не закончить. Ответственность за это была колоссальная — без оклада с ходу оставался.

А какие штабы проводились! Выходной не выходной — все собирались и думали, как закончить стройку, как уложиться в сроки. Чтобы дом какой-то затянули — немыслимо. Объект должен быть сдан, и все. Не освоить бюджетные деньги вовремя — настоящая трагедия.

Иногда из-за таких принципов не реализовывались интересные идеи. Так, мой самый первый дом в Минске, расположенный на улице Столетова вдоль Слепянской водной системы, должен был иметь совсем другой вид. В торце многоэтажки был запроектирован торговый центр, но на него в 1971 году не нашлось средств, и метры на первом этаже в итоге отдали под квартиры. Естественно, при таком раскладе ТЦ уже никто не будет достраивать. Более того, дом разрезали на две части, чтобы проложить сети. Конечно, можно было сделать арку, но строители не захотели ее «вырезать» и выбрали самый простой для себя вариант.

Своего ТЦ лишился и Восток-1: сначала не было средств, а потом пришли коммунальщики и посадили на месте запланированного объекта елочки. Сейчас уже елочки никто не отдаст.

А ведь проект изначально был другой. Кстати, на этой почве в Минске иногда возникают конфликты: город берется реализовывать какую-то старую задумку, а люди ее уже не воспринимают, выступают против, считая уплотнением, хотя изначально так и должно было быть. Но от психологического момента никуда не уйдешь: есть привычный вид из окна, выход из двора, место для прогулок. Поэтому все новое воспринимается болезненно.

Наверное, нам в какой-то степени работалось легче, чем нынешним архитекторам: был единый заказчик (УКС), был проект застройки, обязательный к исполнению, где четко указывалось количество жителей, а соответственно, и количество детских садов, школ, магазинов, остановок и т. д. И ты работал, стараясь сделать как можно лучше. К тому же ты сам полностью руководил проектом (размещал дом, делал к нему генплан, продумывал благоустройство, озеленение) и контролировал его. Заказчик, считай, только принимал документацию. Сейчас же много инвесторов, и каждый хочет что-то свое. Еще и деньги стали играть гораздо более важную роль: все застройщики хотят заработать побольше.

Минск дня сегодняшнего

Несмотря на то, что в нашу жизнь ворвались «каркасники», панельные дома по-прежнему никуда не исчезли. Практически у каждого застройщика есть в багаже свои быстровозводимые и отработанные до мелочей проекты. Иван Журавлев, как один из отцов панельного «движения» в Минске, рад тому, как преобразились его давние знакомые: большие окна, оригинальная отделка фасада, неизбитые цвета, даже с планировками сейчас стараются исхитриться, чтобы дать дольщикам востребованные «евродушки» и «евротрешки».

— Мне очень жаль, что в Минске перестали строить ансамбли, никто не думает над художественной схемой: нет новых площадей, нет общей задумки, каждый строит сам себе. Ансамблевость подменяют композицией, но ведь группа домов — это даже не полдела.

Увы, нашлось в столице место и градостроительным ошибкам, когда неплохие в общем-то здания оказываются совершенно точно не на своих местах и портят вид города, вызывая отторжение у минчан. Если бы у нас, как в Европе, прежде чем одобрить размещение какого-то здания, поднимали в воздух аэростат или дрон и просчитывали, как изменится вид на выбранное место с различных точек, то какие-то решения наверняка не были бы приняты.

К сожалению, не очень-то трепетно относятся у нас к архитектурному наследию. Мне очень жаль, что сейчас ведутся разговоры о реконструкции и даже сносе кинотеатра «Москва». Многие объекты мы уже потеряли, а ведь это как раз то, что необходимо сохранять.

Город только тогда становится полноценным организмом, когда в нем можно проследить все этапы развития. Душа города не рождается одномоментно и из ничего.

К слову, есть места, которые хоть и не приобрели официальный статус исторический или архитектурной ценности, но очень любимы народом. Вспомните, как боролись за Осмоловку, как переживают минчане за снос Тракторозаводского поселка. Не надо лезть с застройкой таких территорий, это привычная среда для тысяч людей, и любые попытки ее трансформировать будут вызывать социальную напряженность.

Что касается современных проектов, особенно таких, как «Маяк Минска», «Минск-Мир», которые у всех на слуху, то, глядя на них, я вспоминаю фразу: «Нравственно все, что хорошо для экономики». Это, конечно, ехидная формула, но она, увы, работает, ею активно пользуются. Очевидно, что из земли выжимают максимум. Но, как по мне, это не гуманная архитектура, я бы не хотел там жить.

Также хотелось бы высказаться по поводу второго по значимости проспекта — проспекта Победителей: на мой взгляд, он превратился в выставку возможностей и достижений инвесторов, а также обслуживающих их архитекторов и строителей. То есть лица проспекта нет: видна магистраль, на которую нанизаны отдельные, пусть и очень важные, объекты. Это безыдейная улица.

Есть что сказать и по поводу фонтана в парке Янки Купалы: дорогой, красивый, эффектный, но, как мне видится, не на своем месте. Дело в том, что вид с моста через Свислочь на Коммунистическую — это академический вид, а фонтан разрушает сложившийся ансамбль и масштаб. Если бы его перенесли к Дворцу спорта, было бы отлично.

А вообще, история — такая штука, что потомки всегда узнают, кто поставил свою подпись на том или ином документе, кто согласовал проект. И, одобряя какую-то стройку, надо не забывать об этом. Если понимаешь, что не можешь придумать что-то хорошее и полезное, — оставь это место для будущих поколений.

Есть у архитектора и свой рецепт, как избавить город от уплотнительных градостроительных конфликтов. И имя ему — мансарда. Один из удачных реализованных примеров — «надстройка» над «сталинкой» на проспекте Независимости.

— Занимаясь этой темой, специально узнавал цифры: в Минске насчитывается 815 пятиэтажек серии 1-464, еще 75 домов каркасно-панельной серии 1-335, кирпичных и блочных около 100. Итого 1000 домов, к которым можно пристроить мансарды. Площадь мансарды в один уровень порядка 600 квадратных метров. Умножаем 600 на 1000 и получаем 600 000 квадратных метров жилья в столице. Причем стоимость такого «квадрата» на 25% ниже стоимости нового строительства, даже с учетом замены коммуникаций в доме и ремонта подъезда. Более того, к этим домам можно пристроить лифты — существуют небольшие наружные кабины на два человека, которые не сильно удорожают процесс.

Строительство мансард очень выгодно для города: не нужно уплотнять дворы (это всегда вызывает разногласия с жильцами), посягать на земли сельхозназначения, придумывать города-спутники и что-то еще. Получается дешево, качественно и безопасно. У нас вроде как разработаны все необходимые документы, но дело буксует и не получило должного развития. А за старые дома переживать не стоит — они выдержат не только мансарду: раньше все строилось с дополнительным запасом прочности, — уверен архитектор.

Жилье в проверенных десятилетиями панельных домах ищите при помощи сервиса «Дома и квартиры» Onliner:

Читайте также:

• Лучшее место для жизни? Как в 60-х архитекторы создавали микрорайон, который должен был восторгать даже москвичей
• Районы, кварталы: история Зеленого Луга
• Made in Belarus. Минчанин 16 лет проектирует дома на Рублевке, но почти неизвестен в своем городе

Хроника коронавируса в Беларуси и мире. Все главные новости и статьи здесь

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Самые оперативные новости о пандемии и не только в новом сообществе Onliner в Viber. Подключайтесь

Перепечатка текста и фотографий Onliner запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by