01 мая 2017 в 8:00
Автор: Оксана Красовская. Фото: Алексей Матюшков

Когда «квадратов» много, а жить негде. История парня, который ждет социальное жилье

Автор: Оксана Красовская. Фото: Алексей Матюшков

История семьи Кернога запутанная и многослойная. Стоит разобраться с одним пластом, как неминуемо выплывает другой — не менее сложный, а в чем-то и трагичный. Вокруг четырех уже взрослых человек крутится немалое количество «виртуальных» квадратных метров, но по факту жить парню-инвалиду негде: большой родительский дом напоминает катакомбы, а в квартире сестры находится лежачий больной. Уже много лет Сергей Кернога ждет социальное жилье, но, как и десятки других людей с ограниченными возможностями, может лишь надеяться на перемены.

Драматичная и пока неразрешенная ситуация, завязанная на семейных узах и жилых «квадратах», разворачивается не в шумном и загазованном Минске, давно переступившем все разумные пределы по стоимости жилья, а на лоне природы — в спокойном, живописном Дзержинском районе.

26 лет назад в деревню Фрунзе приехала молодая семья Кернога — муж, жена и двое детей. До этого супруги-белорусы успели несколько лет поработать на Севере: собирали стартовый капитал. Жизнь на родине пошла своим чередом: глава семьи устроился в колхоз трактористом, жена осталась присматривать за детьми. Долгожданные и любимые Сергей и Юля родились не такими, как все: несмотря на отменное здоровье родителей, звезды и гены почему-то сошлись так, что у обоих детей оказались врожденные проблемы со зрением. Младшей повезло больше: у Юли миопия (а кто сейчас не в очках), а вот в медицинской карте Сергея появилось сразу несколько диагнозов.

Самое обидное, что мое заболевание не лечится, — поясняет молодой человек, у которого вторая нерабочая группа инвалидности. — Когда-то в Германии делали операции, но потом отказались от такого решения: манипуляции проводились с мозгом и любое неправильное движение выливалось в еще большие проблемы. Сейчас мне приходится носить очки с диоптриями минус 16, хотя, по-хорошему, и минус 18 подойдут. Но это не всё, основная проблема заключается в таком диагнозе, как нистагм. Именно из-за «беготни глазных яблок» все трудности и невозможность скорректировать зрение, например, лазером. Нистагм сейчас не лечится, медицина еще не дошла до такого уровня, остается только поддерживать зрение.

Даже оправу для очков красивую выбрать невозможно, — дополняет Юлия, которая опекает брата и поддерживает во всем. — Линзы тяжелые, выпуклые, поэтому приходится выбирать все простое и надежное.

Семье, приехавшей поднимать сельское хозяйство, выделили небольшую двухкомнатную квартиру в четырехквартирном деревенском доме. Керноги рассказывают, что в смутные 90-е договор найма на те две комнаты никто не предоставил: живите и платите по счетам — это главное. Так и происходило на протяжении многих лет, но именно эта документальная «неустроенность» потом вылилась в большие проблемы.

Где-то в 1992-м родители открыли свое крестьянско-фермерское хозяйство: взяли землю в соседней деревне, опустошили «северные» запасы денег и начали работать на себя, — рассказывает Юля. — В полях мама и отец пропадали все время. А мы, когда чуть подросли, переехали жить в Молодечно — в специализированную школу-интернат для детей с нарушением зрения. Тяжело, конечно, приходилось без родителей, но это было для нашего же блага: там с нами работали психологи, социальные педагоги, в классах было всего по 10 человек. В школе-интернате я проучилась три года, а Сергей — 9 лет.

За это время родителям удалось добиться больших успехов в бизнесе — на мой взгляд, их крестьянско-фермерское хозяйство процветало: было куплено много техники, началось строительство нового дома, так как тот, который когда-то был выделен колхозом, постепенно приходил в негодность.

Деревянная постройка, в которую в 1991 году поселили молодую семью, и на тот момент была далеко не новая, а со временем только приходила в упадок. Стены и крышу люди латали как могли, но точка невозврата все приближалась и приближалась. Жильцов из своеобразной деревенской коммуналки начали расселять, в какой-то момент в ветхом здании номинально остались только Керноги.

— Когда дом стал совсем ни на что не похож, родители перебрались жить в свой недостроенный коттедж в соседней деревне. А что было делать? Неужели ждать, когда крыша на голову рухнет. Сейчас нас упрекают в том, что мы не жили в предоставленной квартире, но а как это можно было осуществить? — удивляется Юля. — Родители не раз обращались к чиновникам, чтобы им выделили другое жилье, но всегда получали отказ — нет возможности.

В 2016 году дом, в котором когда-то жила семья Кернога и который признали аварийным, наконец снесли. На его месте — только «изъеденная» колесами земля и кое-какой мусор. По закону вместо уничтоженного жилья семье должны предоставить другое. Эта забота легла на плечи агрокомбината «Ждановичи». Однако и тут не обошлось без «но»: отсутствие договора найма жилья сыграло решающую роль. Оказалось, что по-хорошему никто и ничего семье не должен, а один вариант предложили только по доброте душевной.

— Нам предложили двухкомнатную квартиру в другой деревне, — объясняет Наталья. — Но никто не сказал, на каких условиях мы туда сможем переехать. Как только начинаешь спрашиваешь что-то конкретное — все «съезжают». Не станем же мы перевозить вещи, не подписав документы. Может, нас в этом месяце заселят, а в следующем выкинут? Я уже один раз заселилась без документов, теперь все этим попрекают. Как можно было согласиться на это дважды? И все же, несмотря ни на что, официально отказ от жилья мы не оформили. Не существует такой бумаги, на которой стояли бы наши подписи под словами «Нет, мне не надо».

Из-за того что Керноги не перевезли свои вещи, вариант с «двушкой» в другой деревне уплыл, а семья осталась со своими проблемами.

«Мой адрес не дом и не улица» — это как раз про Сергея Кернога и его маму Наталью. Неизвестно, как так получилось, но в паспорте у белорусов стоит очень интересная «метка» — зарегистрированы они в деревне Фрунзе. Больше в главном документе гражданина нет никаких уточняющих данных. Так что письма жителям Дзержинского района можно писать как в классике — «на деревню».

Казалось бы, у Сергея сейчас не должно быть проблем с жильем — родители ведь строили коттедж. Но здание, возведением которого занялись еще с десяток лет назад, до сих пор не введено в эксплуатацию. Большой, почти 500-метровый дом из силикатного блока сейчас больше похож на «заброшку». Коттедж, который строился во время брака, стал яблоком раздора между Натальей и ее супругом. После развода в 2006 году и реального прекращения ведения совместного хозяйства в 2009-м глава семьи решил судиться за дом. В одном из судебных документов так и написано, что бывший супруг Натальи, который является главой хозяйства, указал: «Хозяйству принадлежат незавершенные строительством постройки, расположенные на земельном участке площадью 1,4 га, предоставленном решением Минского облисполкома от 30 декабря 1996 года, сельскохозяйственная и иная техника, которыми самовольно пользуются бывшая жена главы хозяйства Кернога Н. К. и не являющиеся членами хозяйства их совершеннолетние дети Кернога Ю. В. и Кернога С. В. Хозяйство просило устранить препятствия в пользовании земельным участком и имуществом путем выселения ответчиков из указанных строений, взыскать возмещение понесенных по делу судебных расходов».

Строили дом вместе, я все надеялась, что сможем нормально жить семьей, но не получилось, — рассказывает Наталья.

Она показывает недостроенный дом: кто-то разбил здесь окна, сломал сантехнику. Нет электричества, воды и отопления. Более-менее обстановка только на втором этаже, где и обитает женщина. Но сюда еще надо умудриться забраться. Без сноровки быстро сделать это невозможно.

Глядя на этот дом, и не подумаешь, что сейчас 21-й век на дворе. Но другого выхода у меня нет — чтобы помогать детям, я взяла в аренду 6 га земли и открыла свое крестьянско-фермерское хозяйство. То есть уехать отсюда не могу. Благо Юлечка купила мне маленькую печку — тем и спасаюсь.

В деревне Фрунзе есть и еще один уголок, куда бы мог приткнуться Сергей: в 2011 году его мама, стоявшая в очереди на улучшение жилищных условий и разделившая ее с сыном, получила участок для строительства дома. Был женщине выделен и кредит на строительство. Но очередная девальвация сделала свое дело — перечисленных денег хватило только на то, чтобы залить фундамент и приобрести блоки. С тех пор все так и стоит. Этим летом Наталья вместе с детьми собирается активно заняться строительством — понимает, что участок могут забрать.

— В течение многих лет мы обращаемся во все инстанции, чтобы Сергею выделили социальное жилье. Просто чтобы ему было где жить. Никто не просит хоромы в Минске, но неужели даже в деревне нет ни одного варианта? Однако последние ответы из исполкома просто удивляют: оказывается, Сергея непонятно по каким причинам вообще сняли с очереди. Да и на очередь, по мнению некоторых чиновников, поставили незаконно. Странные решения мы обжаловали, и прокуратура стала на нашу сторону, но, простите, как такое вообще может быть? У него пенсия 170 рублей — прожить невозможно, не то что жилье арендовать, — переживает Юлия.

Есть в этой истории и еще один «запасной аэродром». Когда Юле исполнилось 18 лет, родители купили и оформили на нее двухкомнатную квартиру в Сухарево. На зиму девушка забирает брата к себе, в самые холода перебирается в Минск и мама. Но жизнь в 57-метровой «двушке» осложняется наличием лежачего больного — несколько лет назад у дяди Юли и Сергея случился инсульт, теперь мужчина прикован к кровати.

Я бы могла забрать брата к себе и разгрузить Юлю, но куда? — объясняет Наталья. — В этом доме нет никаких условий, как можно инвалида сюда перевезти? Как врачи доберутся, если что-то случится?

Это моя семья, у нас отличные отношения, и двери минской квартиры для них всегда открыты. Но это не значит, что про социальную очередь Сергея можно забыть. Государство же поддерживает инвалидов. И разве можно снести дом и не дать ничего взамен? Нам сейчас говорят, что брата можно восстановить в очереди, но для этого надо принести справку о занимаемом жилом помещении. Но где ее взять, если дом снесен, а Сергей, по сути, висит в воздухе.

Мы бы очень хотели, чтобы ему выделили жилье. Еще бы с судами за дом разобраться — и можно было бы вздохнуть с облегчением, — заключает Юля.


В агрокомбинате «Ждановичи», который занимался сносом ветхого дома и предлагал семье квартиру взамен, пояснили:

— По большому счету обязанности предоставить жилье этой семье вместо сносимого у нас не было: люди не жили в старом доме, не имели договора найма жилого помещения, то есть не имели на дом никаких прав. Мы со своей стороны просто пошли навстречу и сделали такое предложение. Но граждане не предприняли никаких действий, не заселились. Других вариантов мы не предлагали — это уже не задача агрокомбината. У нас были проверки, действия признаны законными. Если бы все-таки семья заселилась в эту квартиру, то она бы для них была арендной: с 1 июля прошлого года жилье перешло в разряд коммерческого пользования. По расценкам, увы, не сориентирую.


В Демидовичском сельсовете Дзержинского района, где Сергея исключили из очереди нуждающихся в улучшении жилищных условий, так видят ситуацию:

— Вопросами этой семьи занимались жилищный отдел облисполкома и прокуратура. Им даны ответы. Вопрос заключается в том, что у них (как того требует законодательство) нет справки о составе семьи и занимаемом жилом помещении. Они когда-то жили и были прописаны в доме в деревне Фрунзе, потом этот дом расселили. В 2010 году переселили в двухкомнатную квартиру последнюю семью. Керногам предлагали варианты, уговаривали прописаться в общежитии — они отказались. А теперь пишут во все инстанции. Им и двухкомнатную квартиру в другой деревне предлагали — да, она была по размерам меньше, но ведь это вместо аварийного жилья.

По представлению областной прокуратуры нас обязали восстановить Сергея в очереди в связи с тем, что он не улучшил свои жилищные условия. Мы это сделали и свое решение о снятии его с учета нуждающихся отменили. Но теперь до 1 мая мы должны провести сверку данных. Мы запросили данные в агрокомбинате «Ждановичи», там уточнили, что Керноги не были прописаны в старом доме и с 2010 года не проживали в нем (был составлен акт). То есть агрокомбинат отказал нам в выдаче справки о составе семьи и занимаемом жилом помещении. Об этом мы уведомили и семью Сергея. Чтобы подтвердить свое право состоять на очереди, они должны принести такую справку — это пакет документов, который требуется по законодательству. Если не предоставят, мы вынуждены будем снять его с очереди.

— Если Сергей зарегистрируется в чужом доме в деревне и образуется нехватка метров, это будет считаться?

— Да, это будет считаться. Мы им это объясняли. Сейчас он восстановлен в очереди на жилье у нас, но восстановлен ли в очереди на социальное жилье, я не знаю: сельсовет этими вопросами не занимается. Мы социальное жилье не строим — у нас нет таких средств. Мы только выделяем участки под индивидуальное строительство, Наталья Кернога, к слову, получила такой участок и кредит на строительство. Но там ничего не сделано.

Читайте также:

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by