20 января 1942 года на вилле «Марлир», расположенной на берегу живописного берлинского озера Ванзее, встретились 15 высших руководителей гестапо, СС, НСДАП и различных министерств Третьего рейха. В столовой роскошного особняка эти господа во главе с начальником Главного управления имперской безопасности Рейнхардом Гейдрихом определили пути и средства «окончательного решения еврейского вопроса». За этой формулировкой скрывалось намерение осуществить самое массовое убийство в истории человечества. Гейдрих и его коллеги, руководствуясь полученным устным указанием Гитлера, за рюмкой французского коньяка приговорили к смерти миллионы евреев со всей Европы.

В подписанном по итогам встречи протоколе о планируемом геноциде речи, разумеется, не шло. Его заменили эвфемизмом «выселение евреев на Восток». Под «Востоком» имелась в виду территория т. н. Генерал-губернаторства, образования, созданного нацистами на месте оккупированной ими Польши, а выселять 11 миллионов скрупулезно подсчитанных людей должны были в специально создаваемые и уже работающие «трудовые лагеря», по сути представляющие собой фабрики смерти.

В самой Польше еврейский вопрос также планировалось «решить». Для этого в Генерал-губернаторстве провели операцию «Рейнхард», возглавил которую бывший гауляйтер Вены и один из самых отъявленных эсэсовских головорезов Одило Глобочник, назначенный на должность начальника полиции и СС Люблинского округа. Именно окрестностям Люблина, наряду с Освенцимом-Аушвицем, суждено было стать свидетелями трагедии еврейского народа.

В «Дистрикте Люблин» создавалась разветвленная сеть концентрационных лагерей, но главными из них должны были стать два объекта — Белжец и Собибор. Вместе с расположенной неподалеку от Варшавы Треблинкой они стали основными центрами убийства двух миллионов польских евреев, настоящими предприятиями, целью существования которых была смерть.

«Это было огромное промышленное предприятие, где тысячи „простых“ немцев трудились полный рабочий день над уничтожением миллионов других людей, участвуя в своего рода массовой оргии профессионального садизма, а может быть, — что еще хуже — относясь к происходящему с деловитой уверенностью в том, что это такая же работа, как и любая другая».

Процесс был организован с присущей немцам обстоятельностью. Обычный день такого лагеря начинался с прибытия очередного эшелона (или сразу нескольких) с несчастными жертвами из оккупированных Третьим рейхом стран. Они сортировались, раздевались и шли в «душевые», откуда уже не возвращались. Немцы быстро поняли, что осуществить «окончательное решение» путем расстрелов невозможно. Это было дорого и долго. Для организации массовых убийств проще было использовать камеры, где с помощью угарного газа от работающих дизелей или газа «Циклон-Б» люди умерщвлялись сразу сотнями.

К вечеру «работа» над прибывшими утром эшелонами заканчивалась. Трупы закапывались во временные гигантские могилы или уже были сожжены, личные вещи жертв отсортированы и складированы. Все было готово к следующему утру и следующему поезду.

Операция «Рейнхард» в Польше началась через полгода после Ванзейского совещания летом 1942-го и продолжалась около года. Ежедневно в Белжеце уничтожалось 15 000 человек, в Собиборе — 20 000, в Треблинке — 25 000. Летом 1943-го почти два миллиона польских евреев были убиты, сами лагеря сровнены с землей, а их территории озеленены. Немцы еще не теряли надежду выиграть войну, но на всякий случай попытались скрыть следы своих преступлений.

Майданек на фоне этой тройки и особенно Аушвица-Биркенау был относительно невелик, но при этом остается одним из известнейших лагерей смерти Польши. Войска 1-го Белорусского фронта освободили его в ночь на 23 июля 1944 года в ходе операции «Багратион». При этом немцы из-за безалаберности коменданта, не успевшего выполнить прямой приказ, просто не смогли все уничтожить и замаскировать следы содеянного. Советские части фактически застали его нетронутым, и именно Майданек стал первым доказательством существования у нацистов чудовищного плана по истреблению целого народа.

«Первой моей реакцией на Майданек было чувство удивления. Я представлял его себе как нечто неописуемо страшное и жуткое. Но тут было совсем иное. Снаружи лагерь казался на редкость безобидным местом. „Неужели это и есть он?“ — поразился я, когда мы остановились у ворот того, что выглядело как большой рабочий поселок. — вспоминал посетивший концлагерь вскоре после его освобождения корреспондент британской газеты „Санди Таймс“ Александр Верт. — На фоне неба позади нас вырисовывались зубчатые очертания Люблина. Дорога была страшно пыльной, и трава имела тусклый зеленовато-серый цвет. Лагерь был отделен от дороги забором из нескольких рядов колючей проволоки, но он не производил особенно мрачного впечатления; таким же забором могло быть окружено любое военное или полувоенное учреждение. Территория лагеря была огромна — здесь раскинулся целый городок из бараков, окрашенных в приятный светло-зеленый цвет. Кругом виднелось множество людей — солдат и гражданских лиц. Польский часовой распахнул ворота, тоже опутанные колючей проволокой, и пропустил наши машины на центральную улицу с длинными зелеными бараками по обеим сторонам. А затем мы остановились у огромного барака с вывеской „Баня и дезинфекционная II“».

За этой вывеской как раз и скрывалась одна из газовых камер Майданека, входившего в то небольшое число концлагерей, где использовался «Циклон-Б». Вскоре после освобождения в советских газетах появилась информация, что за три года существования Майданека здесь, на окраине польского Люблина, было уничтожено полтора миллиона человек. Современные исследования показали, что те данные были все же сильно преувеличены.

Приказ о создании Майданека был получен Отто Глобочником лично от Гиммлера 20 июля 1941 года. Первоначально предполагалось создать концентрационный лагерь на 25 тысяч человек, однако планы были вскоре пересмотрены, и причиной этого стало огромное количество военнопленных, захваченных Германией в Киевском котле. В октябре 1941-го расчетное количество заключенных было увеличено до 50 000 человек, в начале ноября — до 125 000, в декабре — до 150 000 и, наконец, в марте следующего года — до 250 000 человек.

То есть изначально Майданек не был предназначен для «окончательного решения еврейского вопроса», а был лагерем для военнопленных. Здесь на 270 гектарах было построено 22 жилых барака, 2 административных и еще две сотни различных производственных зданий. Фактически, в первый год своего существования он действительно представлял собой рабочий поселок, население которого было занято на расположенном здесь же заводе австрийского концерна Steyr-Daimler-Puch, фабрике обмундирования и других предприятиях. Рабочие при этом жили и трудились в невыносимых условиях.

Однако в марте 1942 года началась трансформация Майданека в лагерь смерти. Он играл вспомогательную роль в ходе операции «Рейнхард», из-за своей близости к крупному городу выступая в основном в качестве центра сортировки обреченных жертв и их личных вещей, однако Собибор, Треблинка и Белжец были переполнены, и в Майданеке также построили газовые камеры и два крематория.

Согласно современным исследованиям, в общей сложности в разное время узниками этого концлагеря были около 150 000 человек. 80 тысяч из них умерли или были убиты, и три четверти этих жертв являлись евреями.

Черным днем для заключенных Майданека стало 3 ноября 1943 года. На фоне восстаний, поднятых в Собиборе и Треблинке, в гетто Варшавы и Белостока, нацисты решили избавиться от еще уцелевших остатков еврейского населения Генерал-губернаторства. В Майданеке и двух соседних небольших лагерях была проведена операция «Эрнтефест».  Всего за один день, 3 ноября, здесь было расстреляно 43 000 человек, из них более 18 000 в одном Майданеке. Их тела захоронили, а перед самым освобождением лагеря сожгли.

Но полностью спрятать следы этого преступления не удалось. Советская армия стремительно освободила Люблин, и останки несчастных жертв холокоста были обнаружены. В 1947 году около полутора тысяч кубометров грунта, перемешанного с пеплом и костями узников Майданека, были собраны в холм, а в 1969-м к 25-летию освобождения лагеря этот холм накрыли бетонным куполом-мавзолеем, центральным элементом созданного здесь мемориала.

«Майданек ярче, чем все остальное, показал истинную природу, масштабы и последствия нацистского режима в действии, — писал британский журналист Александр Верт. — Ибо здесь было огромное промышленное предприятие, где тысячи „простых“ немцев трудились полный рабочий день над уничтожением миллионов других людей, участвуя в своего рода массовой оргии профессионального садизма, а может быть, — что еще хуже — относясь к происходящему с деловитой уверенностью в том, что это такая же работа, как и любая другая».

Ровные ряды почерневших бараков, двойные стены из колючей проволоки, по которой раньше был пропущен электрический ток, вышки надзирателей и трубу крематория сейчас совсем обступили многоэтажки Люблина. Место, где по чужой воле ради порочных, преступных идей, во имя человеконенавистнической идеологии, закончились жизни 80 тысяч людей, сейчас стало памятником их мученичеству, страшным назиданием потомкам.

Поездка состоялась благодаря поддержке туристической компании «Аэротрэвел».

Вам будет интересно:

• Закат империи: репортаж из советского города-призрака

• «Взял пылесос и уехал в Чехию». Как минчанин начал бизнес в центре Праги

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by