Лодзь: борьба за жизнь польского Детройта

В 1800 году здесь жило менее пятисот человек, к началу Первой мировой войны — уже пятьсот тысяч. Всего за столетие Лодзь из небольшой деревни превратилась в текстильную столицу Российской империи, город огромных производственных комплексов, комфортабельных жилых городков для рабочих, роскошных дворцов фабрикантов. В 1990-е со смертью легкой промышленности Лодзь начала стремительно деградировать. Массовая безработица, отток населения, десятки и сотни брошенных зданий — город, когда-то прозванный «землей обетованной», превращался в польский Детройт. Сейчас его власти пытаются переломить ситуацию: дореволюционные фабрики трансформируются в модные торговые центры, лофты, бизнес-инкубаторы, сюда приходит новая индустрия. Корреспонденты Onliner.by приехали в Лодзь и стали свидетелями отчаянной борьбы города-побратима Минска за жизнь.

К началу 1990-х годов Лодзь была вторым городом Польши по количеству населения. В этом крупном центре текстильной и электронной промышленности жило 850 тыс. человек. При этом такой своей судьбой она была обязана, как ни странно, Российской империи. В 1815 году, когда Лодзь стала частью Царства Польского (а тем самым и России), она была, по сути, небольшой деревней, правда, в Средние века умудрившейся получить городские права.

Все изменилось в 1820 году, когда появился указ, согласно которому Лодзь объявлялась фабричным городом. Почему именно богом забытую Лодзь имперские власти выбрали для этой роли? Во-первых, вокруг нее было много лесов, которые можно было использовать и в качестве строительного материала, и для нужд промышленности. Во-вторых, столь же много было и небольших речек, дававших бы будущим предприятиям столь необходимую им энергию. Наконец, земли вокруг населенного пункта находились в собственности государства и к тому же относительно близко к границам с Германией, что делало возможным приглашение квалифицированной рабочей силы из-за рубежа.

К этому времени многие традиционные районы Европы с развитой легкой промышленностью приходили в упадок. Ткачи Саксонии, Чехии, Бранденбурга, Моравии сталкивались с высокой конкуренцией и потерей прежних рынков сбыта. Для них возникновение неподалеку от прежних мест обитания нового индустриального центра стало буквально подарком небес. Маленькая уютная Лодзь была обречена: уже в 1821—1823 годах к югу от Старого города возник город Новый, ткацкий посад, куда с удовольствием потянулись тысячи переселенцев, в основном немецкоязычных.

Уже к 1830 году население городка выросло в 10 раз — до 4500 человек, работавших на первых текстильных мануфактурах. Промышленная революция, как раз в эти годы с триумфом шагавшая по Европе, не обошла стороной и Лодзь. Уже в 1837-м здесь открылась первая фабрика, предприятие принципиально иного типа, где ручной труд был заменен машинным. Первый паровой двигатель в Царстве Польском, самое современное ткацкое оборудование, заказанное в Бельгии, прогрессивный менеджмент — все это так называемая «Белая фабрика» Людвига Гейера, старейший промышленный комплекс Лодзи, уцелевший в полном виде до наших дней.

Сейчас он не впечатляет ни размерами (особенно в сравнении с гигантами, появившимися в городе спустя 40—50 лет), ни архитектурой (заурядный классицизм, еще не вышедший к тому времени из моды), но при этом надо понимать, насколько революционным предприятием «Белая фабрика» была не только для Царства Польского, но и для всей Российской империи. Паровые машины, котельная, водонапорки, дымовые трубы — для первой половины XIX века это было фантастическое зрелище, первый предвестник наступления новой эры — Большой Индустрии.

Любопытно, что ткани выпускались здесь непрерывно более полутора веков, вплоть до 1990 года, хотя после окончания Второй мировой текстильные цеха делили площадку с первым в стране музеем текстиля. В этой связи «Белой фабрике» повезло, когда местной легкой промышленности с приходом рыночных отношений настал ожидаемый конец. Музейные экспозиции лишь расширили свою площадь, после чего комплекс стал одной из главных достопримечательностей Лодзи.

Настоящий взрывной рост города случился, впрочем, лишь во второй половине XIX века. Отмена в 1851 году таможенных границ между Царством Польским и остальной Российской империей открыло промышленности Лодзи практически бесконечный по своей емкости рынок. Трудовая миграция в город многократно увеличилась: квалифицированные рабочие из депрессивных регионов (а с отменой крепостного права и крестьяне) потянулись в новый промышленный рай за длинным злотым.

Для многих переселенцев: немцев, евреев, русских, поляков — Лодзь стала по-настоящему «землей обетованной». Это прозвище закрепилось за городом в конце XIX века после выхода одноименного романа классика польской литературы и будущего Нобелевского лауреата Владислава Реймонта. Действие произведения разворачивается в суровом мире становящегося на ноги в Лодзи капитализма. Большой капитал и столь же крупные фабриканты действительно в эти годы пришли в город всерьез и, казалось, надолго.

Уже к 1870 году население Лодзи стремительно достигло 100 тыс. человек. На смену относительно небольшим предприятиям приходили огромные фабричные комплексы, занимавшие порой десятки гектаров. Промышленники, в основном немцы и евреи, не жалели средств ни на расширение производства, ни на собственные роскошные резиденции. К концу века Лодзь превратилась в текстильную столицу Российской империи и один из крупнейших промышленных центров Европы, заслужив славу польского Манчестера.

Например, Израиль Познаньский на участке в 30 гектаров с 1871 по 1900 год построил несколько производственных цехов, электростанцию, депо с собственным парком железнодорожной техники, пожарное депо, ремонтные мастерские и несколько магазинов готовой продукции. Здесь около 6 тыс. работников денно и нощно работали над производством хлопчатобумажных тканей, сделав своего хозяина в конечном итоге одним из богатейших людей империи.

Но фабрика Познаньского была лишь вторым по размерам промышленным предприятием Лодзи. Хлопчатобумажная фабрика Карла Шейблера занимала около 14% всей территории города, 500 гектаров, а общий объем всех зданий на ее территории превышал миллион кубометров.

При этом, обладая миллионными состояниями, многие лодзинские фабриканты не забывали о тех, кто им их принес. Тот же Шейблер за собственные деньги выстроил рядом со своей фабрикой целый жилой поселок для ее работников. Восемьдесят один двух- и трехэтажный дом, школа и больница — существование пролетариата за пределами производственных корпусов было сделано максимально комфортным.

Средняя квартира здесь имела площадь 35 квадратных метров, состояла из гостиной, кухни, кладовой и санузла. Конечно, современным стандартам жилья они соответствовали мало, но для второй половины XIX века и рабочего класса такие дома были сродни откровению. Тем более что их содержание брала на себя фабрика, обеспечивавшая текущий и капитальный ремонты, уборку территории, ее освещение и так далее.

Это только в СССР считалось, что лишь социализм сделал сносным жизнь рабочего. По сути же жилые городки для пролетариев наподобие строившихся в 1930—1950-е годы при советских промышленных предприятиях появлялись и до революции 1917 года. Хотя, конечно, при этом все зависело от сознательности и доброй воли владельца фабрики.

К началу Первой мировой войны Лодзь со своим полумиллионным населением входила в число крупнейших городов Российской империи. Легкая промышленность процветала, количество жителей продолжало расти, город украшали представительные жилые и общественные здания. Великие потрясения первой половины XX века принесли промышленной Лодзи две волны депопуляции. После 1918 года из города уехали немцы, а жертвами Второй мировой стали еще 420 тыс. его жителей, больше половины из которых составляли евреи.

Но уже практически исключительно польская Лодзь второй половины XX века на протяжении нескольких десятилетий сохраняла свою специализацию на легкой промышленности. Старые фабрики XIX века продолжали успешно работать, строились новые предприятия, более того, власти Польской Народной Республики попытались диверсифицировать городскую экономику, выбрав в качестве альтернативы текстилю модную в те годы электронику.

Моногородом Лодзь быть перестала, но в 1990-е ее это не спасло. Оказалось, что польская электроника столь же чувствительно восприняла наступление новой свободной и рыночной эпохи, как и польская легкая промышленность. Экономика Лодзи в высококонкурентной среде просто рухнула, а вслед за ней в депрессию погрузился и сам город.

Относительно небольшие частные текстильные предприятия благодаря своей мобильности еще сумели приспособиться к требованиям времени, обеспечивая в том числе и изголодавшийся рынок стран бывшего Советского Союза. Крупные же промышленные гиганты оказались не столь везучими и один за другим закрылись. Тысячи людей потеряли работу, производственные комплексы после распродажи всего ценного забросили.

Население города за 25 лет, с 1988 по 2012 год, сократилось на 120 тыс. человек — до 720 тыс. Отток жителей усугублялся тем, что безработица при этом не падала — к 2004 году она составляла 20%. Иначе как социальной катастрофой такие процессы назвать сложно.

Безусловно, власти страны и города сопротивлялись превращению Лодзи из польского Манчестера в польский же Детройт, но только в середине первой декады XXI века их усилия стали приносить первые плоды. Еще в 1997 году была образована специальная экономическая зона, основной задачей которой стало привлечение в город иностранных инвесторов, создание здесь производств и новых рабочих мест. Администрация СЭЗ, кстати, заняла часть реновированных корпусов бывшей фабрики Шейблера.

Льготы, предоставляемые в рамках СЭЗ, наличие квалифицированной и, самое главное, дешевой рабочей силы действительно привлекли в Лодзь целый ряд международных компаний. Свои крупнейшие европейские предприятия открыли тут компании Dell, Indesit, Gillette, Procter & Gamble. Кроме того, город начал вовсю использовать свое географическое расположение в самом центре Польши, превратившись в крупный логистический центр.

Шанс на вторую жизнь при этом получили и некоторые, казалось бы, навсегда заброшенные старые текстильные фабрики, прежде всего крупнейшие комплексы Израиля Познаньского и Карла Шейблера. 30 гектаров бывшей бумажной мануфактуры Познаньского в 2002—2006 годах были реконструированы в один из крупнейших в Польше торгово-развлекательных центров Manufactura.

Минская улица Октябрьская с ее несколькими уцелевшими заводскими зданиями рубежа XIX—XX веков лишь на фоне нашего города может служить образцом дореволюционной индустриальной архитектуры. Оказавшись в Лодзи рядом с фабрикой Познаньского, понимаешь тот действительный размах промышленной революции XIX века и фабрики как ее самого понятного овеществления.

Огромный производственный комплекс был отреставрирован, а все новые постройки аккуратно вписаны в историческую среду. Главный корпус, массивную пятиэтажную прядильную фабрику, заняли четырехзвездочная гостиница и конференц-центр Andel’s.

На остальной территории разместился собственно торговый центр площадью 30 тыс. квадратных метров, многочисленные кафе, рестораны, развлекательные учреждения (кинотеатр, боулинг, фитнес-клуб), культурный центр.

На главной площади бывшей мануфактуры Познаньского устроили самый длинный в Европе (300 метров) фонтан. Ее доминантой является сохраненное здание фабричной электростанции.

В роскошном же дворце фабриканта, знавшего, судя по всему, толк в удовольствиях, разместился музей города Лодзь.

Благодаря этому проекту, вернувшему к жизни оказавшееся ненужным предприятие, Лодзь сохранила прекрасный образец промышленной архитектуры XIX века, претендующий на включение в Список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО.

Второй из промышленных гигантов Лодзи текстильной, фабрика Шейблера, также был частично приспособлен под новые функции. Небольшие одноэтажные постройки заняли магазинчики и рестораны, а ее основное здание, вытянувшийся на 200 с лишним метров производственный корпус, было превращено в жилой комплекс.

Здесь, а также в построенных на фабричной территории новых зданиях, старательно стилизованных под окружающую ее фабричную архитектуру, разместились 420 апартаментов в модном стиле лофт, одно-, двух- и трехуровневые квартиры площадью от 30 до 180 квадратных метров.

При этом стоимость такого уникального, в общем-то, жилья по минским меркам довольно гуманная. Например, двухуровневый лофт площадью 120 квадратных метров обойдется покупателю в $132 500, то есть в $1100 за «квадрат».

Некоторые промышленные объекты более камерного масштаба также были реконструированы. Относительно небольшая хлопчатобумажная фабрика Юлиуша Киндерманна, построенная в 1897 году и напоминающая своими двумя башнями своеобразную крепость, была трансформирована в трехзвездочную гостиницу Focus.

Внутри здание преобразилось полностью, и теперь лишь необычная для отелей высота потолков напоминает о его фабричном прошлом.

К сожалению, пока далеко не все старые мануфактуры Лодзи, когда-то составлявшие славу города, нашли новое применение. Часть из них и вовсе безвозвратно снесена, часть и по сей день заброшена, тем не менее по-прежнему впечатляя размахом того фантастического быстрого развития города, занявшего всего сто лет.

И сама Лодзь, несмотря на улучшение там экономической ситуации, продолжает оставаться одним из самых депрессивных городов Польши с по-прежнему высоким уровнем безработицы, преступности и низкими доходами населения.

Тем не менее общая динамика развития бывшей текстильной столицы в последние годы внушает оптимизм. Лодзь продолжает бороться за жизнь, и именно это отчаянное желание выжить делает спасение города-побратима Минска все-таки возможным.

Благодарим «Атлант-М на Независимости», официального дилера KIA, за предоставленный для поездки автомобиль KIA cee’d.

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. db@onliner.by