На путь истинный: потерявший квартиру и потративший 22 года жизни на тюремные сроки минчанин живет в христианском центре и пытается начать все заново

 
15 октября 2014 в 8:30
Автор: Оксана Красовская. Фото: Алексей Матюшков
Автор: Оксана Красовская. Фото: Алексей Матюшков

С недавних пор на минских улицах, не таких уж и богатых на колоритные, запоминающиеся персонажи, появился новый обитатель. К примелькавшемуся уже деду Казимиру, религиозной комаровской звонкоголосой певице и несчастной женщине, продающей воздушные шарики, добавился бездомный по имени Александр. Более-менее опрятный мужчина с книгой в руке и табличкой, написанной на некоем подобии «мовы», запомнился многим горожанам. В отличие от привычных «побирушек», он просит не денег, а помощи в поиске работы и восстановлении документов. Onliner.by решил побеседовать с жителем столичных улиц.

— Надоела такая жизнь дурная, — с ходу заявляет Александр чуть хриплым голосом. — Я работать хочу, семью создать, которой у меня никогда не было. Я же здоровый как бык — могу делать что угодно.

С мужчиной мы встретились на одном из его постоянных мест — возле информационной тумбы, которая расположена у выхода со станции метро «Немига». Невысокий и худой, с целлофановым пакетом, вмещающим чуть ли не все пожитки, Александр, одетый и обутый явно не по погоде, привычно устроился у подножия стенда. Испещренные татуировками руки и почти полное отсутствие в 52 года зубов выдают в нем завсегдатая мест не столь отдаленных. Впрочем, бездомный и не пытается скрывать нелицеприятные факты своей биографии.

— Я родился в Минске и до 1981 года жил в доме под телевизионной вышкой на улице Коммунистической. Это была квартира родителей отчима. Через какое-то время отчим ушел от матери, но мы все равно остались жить на прежнем месте, где были прописаны: в зале — дед с бабкой, а мы — в маленькой комнате, метров 13, — вспоминает давние годы Александр.

— Первый раз я сел за кражу: ограбил, или, можно сказать, «бомбанул», родителей отчима, — рассказывает мужчина. — Мне тогда было 19 лет. Дело в том, что мать, как я узнал, была лишена родительских прав, а дед с бабкой стали моими опекунами, получали алименты — вот я и решил взять у них денег. Жили мы на четвертом этаже, но карнизы в доме были широкие — по ним и добрался до нужного окна, знал, что их нет дома. Влез, забрал трохи денег — 70 рублей — и водку, которую потом продал. Меня быстро нашли и дали три года: статья 141, часть вторая, и еще третью часть повесили.

Когда в 1981 году сел, была одна оговорка: чтобы я оставался прописанным в той квартире. Но получилось, что родители отчима решили сделать обмен. В результате моя мать уехала жить на Волгоградскую, где раньше было кольцо пятого трамвая, а родители отчима с дочкой — на Коммунистическую, 4. В 1984 году я освободился, приезжаю, но мать меня не приняла и не прописала. Хоть я и вышел на свободу, жить мне было негде.

На свободе я пробыл два месяца и шесть дней, а потом «бомбанул» хату в красном доме на Танковой. Знаете его? Большой такой. Через пару дней меня там и взяли: пьяный был, думал «догнаться», хорошо, что до этого скинул свои ножи зоновской работы. И поехали — четыре года дали.

Потом еще три года — и снова за кражу. У меня в основном и были такие срока́ — по три-четыре года, а в общем 22 с половиной года просидел. После четвертой судимости и строгого режима вышел и полтора года пробыл на свободе: в это время жил с женщиной, а потом поругался с ней — и пошло все по-старому.

— Сажусь опять за кражу, выписывают уже семь лет: рецидивист. Дают мне полосатую одежду, — не без гордости говорит Александр. — Это потом ее отменили — сейчас уже антиквариат. На Володарке, в моей родной тюрьме, просидел полтора года и решил, что надо ехать на зону. Пока приехал, кодекс поменялся, и вместо семи лет мне делают пять, а по амнистии скидывают еще год. Получается, опять у меня стало четыре.

Несмотря на столь богатый криминальный опыт и два десятилетия, проведенные за решеткой, Александр на удивление связно и грамотно выражает свои мысли. В его речи лишь изредка проскакивают специфические словечки. О тюремной жизни и царящих на зоне порядках он может говорить очень долго и не без вдохновения, но все пассажи заканчиваются умозаключением «Понятия жестокие».

— Отучился я всего семь с хвостиком классов в 50-й школе, — продолжает Александр. — Мне и 17 лет не было, а уже пошел работать на «Спецавтоматику», завел свою расчетную книжку. С июня по ноябрь пропадал в колхозе — там косил, стоги метал, все, что надо, делал. Одно время даже скотником работал — вот это мне понравилось. Я и сейчас хотел бы в деревню поехать, это даже было бы лучше всего. Но куда, в какую, к кому обращаться?

В последние времена у меня были небольшие срока́. Освободившись в начале года, уехал в Россию: взяли меня работать. Ну как взяли — кидали постоянно, работал только за пайковые — 200—250 рублей «России» давали и за общагу платили. За эти деньги мы делали кровлю, укладывали плитку, короче, работали, как гастарбайтеры. Договоров и ничего такого не было, поэтому и процветало кидалово.

12 июня — в День России и мой день рождения — автостопом вернулся сюда. Только ехал не попутками и автобусами, а электричками. Маршрут такой: Москва — Вязьма, Вязьма — Смоленск, ну, от Смоленска до Минска уже ерунда. Так и оказался здесь, теперь бомжую.

По возвращении первые месяцы Александр собирал деньги на восстановление документов: паспорт мужчина потерял, еще работая где-то в Подмосковье. Сейчас «самый главный документ» уже у него на руках, правда, страница, где должен быть штамп о регистрации, остается пустой.

— У меня даже направление в бомжатник на Ваупшасова есть, но там уже новый начальник, который не хочет селить. Я к нему несколько раз ходил: и медкомиссию прошел, и все справки собрал, но вечно какие-то проблемы. Иду к медсестре, она посмотрела на меня — и сразу: тормоз, стояночка, не хватает каких-то печатей и квитанций. Хотя у меня справка от терапевта есть, где написано, что я сделал все прививки и полностью здоров. Но этого мало — опять еду по поликлиникам, ставлю повторно «чекухи», — рассказывает мужчина, изображая руками момент постановки печати на документ. — Уже вроде все нормально, опять иду к начальнику — и опять стояночка: говорит, надо заплатить половину базовой величины и только после этого заселяться. А откуда у бомжа деньги? Что это за требования такие? Старый начальник спокойно заселял, а при этом уже новые порядки для всех.

Однако в жизни мужчины не все так безнадежно. Если еще месяц назад он говорил, что ночует где попало, то к настоящему моменту Александр нашел временную крышу над головой. К тому же не все минчане равнодушно проходят мимо бездомного, мужчине подают деньги — суммы небольшие, но на приобретение патриотичного телефона SNAMI, пополнение баланса, покупку еды и кое-какой одежды хватает.

— Сейчас я нахожусь в Барановичах, в христианской ночлежке, — говорит Александр. — Каждый день езжу в Минск и обратно: в 17:13 сажусь на электричку — и в 20:20 уже в Барановичах. Там на автобус (бывает, плачу за билет, бывает, нет, но работает закон подлости: когда талончик есть, контролеры не заходят, а когда билет не купил, они всегда появляются).

А оттуда — поднимаюсь в шесть утра, делаю крепкий чай — и на автобус на 6:40. Доезжаю до железнодорожного вокзала и возвращаюсь в Минск. У меня три места, где сижу: здесь возле метро, в подземном переходе возле ГУМа или у дальнего выхода ЖД-вокзала, где третий троллейбус останавливается. Раз на раз не приходится: милиция гоняет. Вообще, милиция меня раз в месяц стабильно забирает, а я каждый раз вынимаю паспорт и говорю: читайте, здесь написано, что я нахожусь под защитой государства. А так ли оно?..

Но опять-таки: на работу в христианской ночлежке не устраивают. Все, что можно делать, — это трудиться на территории. Но я не могу работать за пайку: мне нужно одеться, помыться, а просить это все я не хочу. Пока обитаюсь тем, что копейку сшибаю, иногда нанимают помочь в частном секторе. Но я хочу нормально работать.

Я строитель, основная специальность — маляр, а вообще, как говорится, «кандидат околосельских наук»: если буду «вторым номером», то любую работу могу выполнить: и плинтуса сделать, и линолеум, и откосы на дверях. Я не из тех, кто работает до первой получки, а потом уходит в запой, мне это не надо. Хочу сейчас только одного: иметь постоянную работу, найти свой кров и создать семью. Еще же здоровый молодой мужик.

Пошел бы дворником, но им сейчас квартиры не дают, а куда мне деваться? Я очень устал от такой жизни. В воровской мир возвращаться не хочу, хотя и знаю, куда и к кому обратиться. Со знакомыми по прошлому тоже не общаюсь: у них своя позиция, своя жизнь. Лучше в городе сяду, слово божие почитаю, порассуждаю: что-то понятно, что-то нет, но идти в воровской мир отказываюсь. Сейчас, конечно, существует церквей триста одновременно: православные, католики, адвентисты, баптисты… Но я знаю одно: бог должен быть в сердце.

Как оказалось, некоторых бесстрашных белорусских женщин отнюдь не смущала богатая биография Александра. В перерывах между отсидками мужчина почти всегда находил себе спутницу-сожительницу. Не со всеми своими дамами он поступал благородно, но сейчас, уверяет, серьезно нацелен на создание семьи:

— Детей у меня нет. Конечно, хотелось бы своих, но, во-первых, если брать мой возраст, то какая женщина в такие года́ сможет сделать ребенка? Поэтому с радостью сошелся бы с той, у которой уже есть дети. Я сам жил и рос сиротою при живых родителях и знаю, что это такое, когда не хватает папы или мамы. Так что не своему ребенку я бы с радостью заменил отца: сам все это пережил.

Поверьте, я здоровый как бык, все могу. В последнее время работал в Смоленске, помогал женщине, которая держала овощной ларек. Так я один при весе 55 кг поднимал и нес на плечах до машины мешки с морковкой по 48 кг.

Что я собираюсь делать? Работу и жилье найти в первую очередь. Со временем подам объявление в «Адам плюс Ева» или через интернет, найду себе женщину. Потому что какой мужик нужен: чистый, опрятный, чтобы деньги зарабатывал — семью же надо содержать. А такого, чтобы здоровый мужик сидел у бабы на шее, — этого я не понимаю, да мне кусок в горло не полезет. Многие, знаю, живут за счет этого. Но как это я у бабы возьму кусок? Пусть она лишнюю копейку на цацку или шоколадку своему ребенку потратит, чем на меня.

P. S. Александр очень просил жителей Минска, у которых есть ненужная одежда, поделиться ею с ним. Размер обуви мужчины — 40, верхней одежды — 44—46, головного убора — 55. Связаться с Александром можно по телефону 8 (025) 624-78-52.

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. db@onliner.by