Вильня наша: белорусские места литовской столицы
Северный Иерусалим — так называли Вильнюс раньше, признавая ту роль, которую еврейское население играло в его истории и культуре. Впрочем, этими узкими рамками славное прошлое города на Вилии-Нярисе не ограничивалось. Вильнюс был настоящим «плавильным котлом», его небезосновательно считают своим не только литовцы или евреи, но и поляки, русские и, конечно же, белорусы. Onliner.by прогулялся по весенней столице Литвы, составив для соотечественников маршрут по белорусским местам нашей Вильни.
Острая брама — единственные сохранившиеся городские ворота Старого Вильнюса с «Погоней», историческим гербом Великого княжества Литовского и современной Литвы на фасаде, место, где традиционно многие начинают свое знакомство с достопримечательностями города. От брамы, которая представляет собой не только важнейший архитектурный памятник начала XVI века, но и объект религиозного паломничества (здесь находится чудотворная икона Остробрамской Божьей Матери), удобно отправиться и в путешествие по Вильнюсу белорусскому.
За Острой брамой немедленно начинается Старый город с его главной улицей, которая на разных своих участках последовательно называется Остробрамской (Аушрос Варту), Большой (Диджейи) и Замковой (Пилес). Фактически она представляет собой продолжение древнего тракта, шедшего из Вильнюса в направлении современной Беларуси, через Медники (Мядининкай), Ошмяны, в сторону Минска. Буквально в нескольких десятках метров от городских ворот первый небезынтересный для белорусов объект — комплекс единственного в Вильнюсе православного Свято-Духова монастыря. Здесь, в монастырской церкви, паломникам для поклонения открыты мощи трех виленских мучеников, православных христиан, убитых в 1340-е годы, а позже канонизированных. Их останки, неоднократно покидавшие Вильнюс и вновь сюда возвращавшиеся, по-прежнему одна из главных святынь для православных Беларуси.
Неподалеку построенное в 1914 году здание гостиницы Europa Royale, прекрасный (и едва ли не самый крупный в городе) образец неорусской архитектуры со всеми характерными для нее пышными декоративными элементами. Здесь начиная с 1926 года размещалось Виленское отделение Белорусского института хозяйства и культуры, просветительской национальной организации, чьей основной целью была пропаганда прогрессивных методов сельского хозяйства и поддержка белорусской культуры в не самых простых для нее условиях установившегося в Польше в середины 1920-х годов режима «санации».
Еще с десяток метров вниз по улице — и на ее противоположной стороне неподготовленного туриста удивит роскошное даже по вильнюсским меркам барокко ворот базилианского монастыря.
Возможно, еще больше поразит туристов тот факт, что за брамой (а в нее надо обязательно зайти) ничего о пышном барокко не напоминает. По дороге прямо внутри ворот висит мемориальная доска Игнату Домейко. Белорусом его не назвать, но уроженцем нашей страны и нашим соотечественником он абсолютно точно является. Домейко родился в современном Кореличском районе Гродненской области и в конечном итоге очутился в Чили, где стал выдающимся геологом, географом и ректором университета в Сантьяго. В Вильнюсе же Домейко учился, тут он вступил в тайное общество филоматов, а в 1823-м был арестован и брошен в темницу как раз таки базилианского монастыря — факт, который и увековечивает мемориальная доска.
Вместе с Домейко здесь в те же годы посидели и его соратники по организации филоматов, включая не чужих белорусам и Беларуси Яна Чечота, Томаша Зана и, конечно, Адама Мицкевича (мемориальная доска имеется и ему). Но филоматами и давней историей имперской тюрьмы в древних «мурах базилианских» его «белорусскость» не исчерпывается.
В южном крыле бывшего жилого корпуса монахов-базилиан с 1919 года работала Виленская белорусская гимназия, школа, основанная Иваном Луцкевичем, где в межвоенное время учили и учились крупнейшие деятели белорусского национального движения, центром которого на территории II Речи Посполитой Вильно и являлся. Здесь же находился и так называемый «Белорусский музей» — выросшее из частной коллекции Ивана Луцкевича собрание редких памятников истории, этнографии и культуры Беларуси.
Мемориальные доски некоторым преподавателям и выпускникам Виленской белорусской гимназии украшают главный вход в здание.
Напротив здания гимназии — монастырская церковь Святой Троицы, редкий уцелевший в Вильнюсе образец неперестроенной православной церкви начала XVI века, возведенной на месте гибели упоминавшихся выше трех виленских мучеников. Здание нынче принадлежит Украинской греко-католической церкви, но иногда здесь проводятся службы и на белорусском языке.
Возвращаемся на улицу Аушрос Варту и спускаемся по ней до Ратушной площади. Среди ее эклектичной застройки, где образцы советской послевоенной архитектуры соседствуют с монументальным иезуитским костелом святого Казимира и городской ратушей, напоминающей своим классицистским экстерьером какой-нибудь Дворец культуры сталинского времени, белорусам будет особенно интересно вот это скромное на первый взгляд здание (Диджейи, 19) с популярным у туристов рестораном на первом этаже. Считается, что именно на его месте в XVI веке располагалась типография Франциска Скорины, именно здесь началась история книгопечатания на восточнославянских землях и в Великом княжестве Литовском.
Мемориальная доска белорусскому книгопечатнику, издавшему на этом месте в 1522 году «Малую подорожную книжицу», а спустя три года — «Апостол».
Во внутреннем дворике этого здания (вход со стороны улицы Штиклю) — памятник «Летописец», установленный тут в 1973 году. Его можно рассматривать не только как память о типографии Скорины, но и о типографии Мамоничей, сменившей на этом месте мастерскую уроженца Полоцка. Именно у Мамоничей после завершившегося неудачей проекта в Москве работал еще один выдающийся типограф Петр Мстиславец, уроженец нынешнего Мстиславля Могилевской области.
В Вильнюсе особенно много мест, связанных с деятелями белорусского национального движения первой половины XX века. Практически все они сконцентрированы в пределах Старого города, и обойти их можно довольно быстро. Неподалеку от костела святой Анны, бернардинского монастыря и православного кафедрального собора, на ул. Майронио, 13, находится дом, где 11 лет (до 1939-го) жил белорусский фольклорист Григорий Ширма.
С 1926 года Ширма работал в польском в то время Вильно, преподавал в белорусской гимназии, руководил хором местного православного собора. Жизнь в белопанской ясновельможной Польше не помешала ему после окончания Второй мировой войны стать народным артистом СССР и даже Героем Социалистического Труда.
Если с Майронио форсировать речку Виленку и зайти в знаменитый богемный вильнюсский район Ужупис, то в самом его сердце (ул. Ужупио, 17а) можно найти небольшой и по местным меркам скромный костел святого Варфоломея. Именно это здание с 1997 года стало центром жизни белорусов-католиков, живущих в литовской столице. Службы на белорусском языке регулярно проходят здесь и сейчас.
Из Ужуписа вернемся на Майронио и от костела святой Анны отправимся в сторону Кафедральной площади по улице Барборос Радвилайтес (мы знаем эту женщину как Барбару Радзивилл).
Здание №3 на этой улице интересно не только тем, что здесь в 1862 году умер известный поэт и краевед Владислав Сырокомля. Здесь же в 1930-е размещались сразу несколько белорусских организаций, включая Белорусский промышленно-аграрный кооперативный банк и Белорусское кооперативное общество «Пчала», возглавлявшееся писательницей Зоськой Верас.
Университете, 4. В этом здании рядом с комплексом Вильнюсского университета и президентским дворцом располагалась типография Мартина Кухты. Этот литовский печатник издавал здесь до революции, помимо прочего, многочисленные книги и газеты на белорусском языке, включая произведения Якуба Коласа, Тетки, Франтишка Богушевича, газету «Наша ніва», единственный прижизненный сборник Максима Богдановича «Вянок». В своем последнем стихотворении Богданович, умиравший совсем молодым в Ялте, написал:
Ў краіне сьветлай, дзе я ўміраю,
У белым доме ля сіняй бухты
Я не самотны, я кнігу маю
3 друкарні пана Марціна Кухты.
От «друкарні пана Марціна Кухты» пара шагов до комплекса доминиканского монастыря на пересечении улиц Доминикону и Шв. Игното. Кроме того, что это сам по себе выдающийся образец архитектуры XVIII века, он будет любопытен белорусам и в другой, более поздней своей ипостаси.
Российские власти в XIX веке приспособили жилые корпуса этого монастыря под тюрьму. Именно здесь после ареста и перед казнью содержался герой восстания 1863—1864 годов Кастусь Калиновский.
Повесили Калиновского на площади Лукишки. По дороге от места его заключения к месту казни расположены еще несколько «белорусских» адресов Вильнюса.
Па дарозе ў «Бочу»
Нікуды ня збочу.
Bociu — это известный в советское время вильнюсский ресторан на перекрестке улиц Шв. Игното и Бенедектиню, а стихотворные строки выше принадлежат писателю Владимиру Короткевичу, бывшему его завсегдатаем. Старого бара на этом месте давно уже нет, но его вывеска по-прежнему на месте.
Угол улиц Пилимо и Траку, бывший дворец Тышкевичей. Здесь в конце XIX века размещался окружной суд, где в 1884—1898 годах работал классик белорусской литературы Франтишек Богушевич. Здесь же в 1907—1908 годах находилась редакция газеты «Наша ніва», в которой в это время работал другой наш классик Якуб Колас.
Редакция первой белорусскоязычной газеты регулярно меняла место дислокации. В 1911—1913 годах она переехала в четырехэтажный доходный дом на углу той же улицы Пилимо с современной улицей Калиновского. Десять лет (в 1910—1920 годах) в одной из квартир в этом здании жил и белорусский писатель, ученый и общественный деятель Вацлав Ластовский, которому посвящена очередная мемориальная доска на фасаде.
Бюст выдающему польскому композитору Станиславу Монюшко у костела святой Екатерины, совершенного образца виленского барокко. Его, как и Домейко, сложно назвать белорусом, но все же родился он в современном Червенском районе, успел в молодости пожить и выучиться в Минске и к тому же написал на либретто Винцента Дунина-Марцинкевича музыку к первой опере, в которой прозвучал белорусский язык.
От костела святой Екатерины и сквера Монюшко к площади Лукишки удобно пройти по улице Вильняус. На доме №37 доска с еще одной знакомой фамилией. Здесь с 1923 по 1926 год жил политик, общественный деятель, языковед и создатель первого учебника белорусской грамматики Бронислав Тарашкевич. Здесь же, в этом же здании, жил художник Язеп Дроздович и в разное время находились представительства сразу нескольких национальных организаций вроде Белорусского студенческого союза или Общества белорусской школы.
Еще пару кварталов — и очередная редакция «Нашай нівы» в доходном доме на Вильняус, 21. Собственно, именно тут она находилась с момента своего основания в сентябре 1906 года еще под названием «Наша доля».
А в здании напротив первая белорусская газета завершила свое существование в августе 1915-го. Теперь дом №14 по улице Вильняус украшает мемориальная доска Янке Купале, работавшему в «Нашай ніве» в последние ее годы.
Спустя несколько десятков метров улица Вильняус пересекает проспект Гедимина. Здесь надо повернуть налево и спустя три квартала оказаться на площади, где закончил свою борьбу Кастусь Калиновский. Место казни у костела святых апостолов Иакова и Филиппа теперь отмечает памятный деревянный крест.
После казни тело Калиновского увезли в расположение российского гарнизона на гору Гедимина. Там, судя по всему, он и был похоронен, однако сейчас его могила и могилы других руководителей восстания 1863—1864 годов никак не отмечены. Большинство остальных известных белорусов Вильнюса похоронены на известном виленском кладбище Росы. Здесь лежат и братья Луцкевичи, основатели белорусских гимназии и музея в Вильне, и драматург Франтишек Олехнович, и поэт Владислав Сырокомля, и деятели нашего национального движения, оказавшиеся между Первой и Второй мировыми войнами в польском Вильно.
Вильнюс — наверное, самый близкий белорусам и географически, и исторически, и ментально крупный зарубежный город. Количество мемориальных досок (установке которых, что показательно, литовское правительство никак не препятствует) известным белорусам, связанным с ним, лишний раз намекает на его значение для нашей истории и культуры. Кто-то до сих пор считает Вильнюс утраченной столицей, доставшейся Литве лишь волею Сталина. Кто-то смотрит на его нынешнюю судьбу более трезво, понимая, что в БССР Вильня превратилась бы в совершенно иной город, скорее всего, с катастрофическими утратами исторических памятников, совершенно иным качеством современной архитектуры, другой атмосферой, настоящим и будущим. Делить Вильнюс на литовский, белорусский, польский, еврейский или русский не стоит. Он один на всех, и, наверное, именно это делает его особенным.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. db@onliner.by
