Жильцы бараков возле «Грушевки»: «Отселения мы вряд ли дождемся. Вот рухнет потолок на головы, нас всех поубивает — тогда и можно будет сносить это гнилье»

В то время как чиновники самого разного ранга не перестают повторять, что земли под строительство в Минске практически не осталось и что единственный способ обеспечить людей «квадратами» — это уплотнение, почти в центре столицы, в двух шагах от станции метро «Грушевка», незадействованными остаются огромные площади. Привлекательность этой земли снижает немаловажный аспект: на улицах Папанина и Декабристов стоит с десяток древних бараков, в которых живут люди. Большинство деревянных двухэтажек были построены сразу после войны. И даже предчемпионатная «лихорадка» не смогла стереть с лица города пережившие не одно десятилетие и уродующие столицу постройки.

В этой части города, несмотря на оживленный и освещенный круглые сутки проспект Дзержинского, выросшие буквально через дорогу новостройки и работающую станцию метро, сохраняется своя атмосфера. Жильцы бараков, как в старые добрые времена, сушат белье во дворе, знают друг друга не только в лицо, но и по именам, заходят в гости без стука и разделяют все радости и печали с соседями.

Была бы их воля, так и жили бы вместе, правда, не в бараках: уже который год люди ждут, что из ветхих домишек их переселят в бетонные многоэтажки.

— Разве это жизнь? — задается вопросом Майя и смотрит так укоризненно, что, если бы перед ней стоял чиновник, он бы непременно смутился. — Каждый день ждешь, что тебе на голову потолок рухнет. В первом подъезде ведь так и было: ни с того ни с сего, без всяких землетрясений и катаклизмов обвалился потолок на лестничной площадке. Хорошо, что никто не проходил в этот момент, а то убило бы или покалечило точно.

— И что вы думаете, пришли работники ЖЭСа, посмотрели на это «добро» и деревянные подпорки поставили: вы, мол, идете под снос, и ничего основательного мы делать не будем. Вот так и живем с этими подпорками уже год, даже больше. Все ждем, когда следующая часть потолка рухнет. На втором этаже даже наступить на пол боишься: неясно, что за этим последовать может. В квартирах такого, к счастью, пока нет, но стены «гуляют» из стороны в сторону и потолки перекосились, — рассказывает женщина.

— Нас только домами застраивают со всех сторон, а мы — живите дальше, как хотите, — продолжает она. — Вот можете окно мое посмотреть, которое даже менять бесполезно, потому что оно просто проваливается между стенами. Да там труха, а не дерево, даже прибить не к чему. Пробовали мы его подремонтировать, но ничего не получается. Поэтому взяли и гвоздями изнутри забили, чтобы в один день не вывалилось на улицу полностью.

Вон второе окно: один бок проваливается, а другой поднялся. Зимой не закрывается, поэтому в холода заклеиваем его клеенкой толстой, еще и двойным слоем, чтобы мороз не проходил. Но и это бесполезно, потому что из стены дует так, что дальше некуда. Очень холодно.

— А жировка приходит тысяч на 400—500 каждый месяц, — сетует Майя, показывая платежку с внушительными цифрами.

Правда, большинство жителей бараков не будь дураки прописали в свои квартиры по 9—10 человек. Естественно, только близких родственников. И все же нельзя исключать вероятность того, что, если бы на территории «барачного городка» по документам проживала не «рота», вопрос со сносом и отселением решился бы быстрее. У той же Майи на 52 «квадратах» прописано 10 человек, весомые суммы в жировке вырисовываются во многом за счет потребления газа: в квартирах установлены газовые колонки, которые греют воду и отапливают ветхие строения зимой.

— У нас как: котел сам себе, а плита сама себе. Все это сильно коптит: потолки год назад ремонтировали, а они уже пожелтели, как будто им лет десять. Еще и покосились, а ведь плиточки ровно лежали. Да та же батарея, смотрите, в сторону уходит, — продолжает Майя. — Обои поклеим, а стена их буквально разрывает — трещины такие идут, что даже бумага не выдерживает. Потолок, стены — все в трещинах, каждый год приходится «косметику» наводить. Вот сейчас опять к Пасхе будем красить и клеить.

Куда мы только не обращались по поводу сноса или ремонта бараков, все инстанции прошли — по-моему, нам уже никто не поможет. Да просто плюнули на нас все. Пытались выбить себе капремонт, но специалисты сказали, что бесполезно: не на чем работы проводить, от фундамента все переделывать надо. А чиновники прямо говорят: еще года три тут стоять будете, денег у города нет. И я себе думаю: пока потолок на голову не рухнет, никто не пошевелится. Устали мы уже бороться.

Вопрос сноса бараков и отселения в новые микрорайоны и дома будоражит умы жильцов застывшего во времени участка земли не первый год. Большинство из них, сетуя на теперешние условия жизни, рассчитывают, что после «великого переселения» все члены их больших семей будут жить в отдельных квартирах.

— Переселяться как «аварийники» мы не согласны. Этот микрорайон идет под застройку, поэтому и жилье пусть выдают взамен как положено, а не один к одному. Дайте людям, в конце концов, пожить: дедушки, бабушки, мамы здесь обитали, теперь я уже сама бабушка, а все в тех же стенах. Столько отмучались и хотим нормальных, человеческих условий. У меня четверо детей: одна дочь снимает квартиру на коммерческих основаниях, потому что жить негде, вторая ушла к мужу, два сына — со мной, — делится подробностями Майя.

— А ведь здесь даже ванны нет, купаемся, где придется: у родственников, знакомых, а то и с тазиками, закрывшись на кухне, как в первобытные времена, а ведь XXI век на дворе. Благо, что хоть туалет есть, а то раньше на улицу ходить надо было. И я не хочу за все это получить 52 «квадрата», если нас будут сносить как аварийный дом. У каждой семьи должна быть своя квартира, а не чтобы я через проходную комнату бегала, детям мешала. У нас все взрослые, работают, налоги платят. А куда эти отчисления уходят? На что?

Оказывается, мы еще и без жилья можем остаться — даже без этого гнилья, если я не приватизирую квартиру. Сделают арендным и все… Наши потихоньку приватизируют — у кого в 13, у кого в 18 миллионов оценили. Надо и мне заняться вопросом, а то и этого угла не останется…

С 1993 года барак все обещают снести. Я уже смеялась: скоро меня снесут отсюда — ножками вперед. А он все стоять будет. Вот как строили раньше. Сейчас новые дома строят, так они трещинами идут, а тут все стоим и стоим, и чиновники считают, что это норма.

Позицию Майи поддерживает и ее ближайшая соседка Раиса.

— У меня трое детей, когда-то стояли первыми на очереди на получение квартиры, а потом этот развал произошел, и перестали жилье давать. Мне предлагают за деньги строиться. Зачем мне за деньги? Где их набраться? Получается кабала на сорок лет, а не квартира. Вообще не знаю, как сейчас молодежь выживает: купи или построй, а потом еще и плати сорок лет. А жить за что? — говорит Раиса, у которой в квартире прописано 9 человек.

Здесь все разваливается: вот эту стену еле успели переделать, она в прямом смысле слова разрушалась. Само собой, по всей квартире трещины идут: потолок, стены, кривые полы. Закрываю, чем могу: коврами и картинами. Такие дыры образуются, что даже обои не выдерживают. Здесь все криво и наискосок, дом «сел» конкретно — страшно жить. А сверху еще дети, они как начинают прыгать — люстры ходуном ходят. На кухне кое-как заделали дырки, которые крысы прогрызли. Крысы — это вообще отдельная проблема, в соседнем подъезде одна даже ребенка укусила.

Восстанавливаем все, понятное дело, за свой счет, чтобы нас самих же и не придавило однажды. Боюсь я, что когда-нибудь здесь будет беда, потому что никто за состоянием дома не смотрит. Да вы гляньте на любую стену: в одном месте выпирает, а в другом проваливается. Тут сносить надо, а не ремонтировать.

По большому счету, нами никто не интересуется. Написали акт, что дом аварийный, ремонту не подлежит и жильцов надо расселять. С тех пор уже год прошел. Я в ЖРЭО ездила, в исполком, в УКС обращалась, но никто ничего не знает: где мы, что мы, будут ли отселять… Ответ один: у города денег нет, как только они появятся, тогда снесем.

— Кажется мне, что ничего в нашем деле не сдвинется: ни государство, ни застройщик не хотят брать на себя расходы. Что они там крутят, непонятно, — сокрушается Раиса.

В одном из бараков, спрятанных среди многочисленных и еще не вырубленных минских деревьев, в апреле прошлого года произошел пожар. Жильцы грешным делом даже начали надеяться, что их отселят, поскольку пострадало деревянное строение значительно. Но не тут-то было: силами государственных рабочих двухэтажку восстановили и вернули в нее жильцов.

— У нас полдома сгорело — сразу думали, что снесут его. Но нет, умудрились и отстроили. Да как: полы были ровные, а стали волнами, это видно даже невооруженным глазом. Ничего по уровню поставить невозможно. Стены кривые и в трещинах, — проводит «антиэкскурсию» по своей квартире Андрей. — Трещины всюду. Чтобы дверь хоть как-то закрывалась, пришлось порог срезать. По большому счету, дом просто «ушел» в сторону.

— Я вообще удивляюсь, как мы все туберкулезом не заболели: в такой сырости жить. На кухне у нас находится люк, через который отключается вода во всем доме. Так нас регулярно подтапливает, лужи стоят, из-за этого доски гниют. Мы даже ремонт основательный не делаем, потому что его хватит на два дня. Так, «косметику» только наводим. О какой вообще безопасности можно говорить: все кривое, разваливается, ремонтируем сами, — рассказывает мама Андрея Оксана Леонидовна.

— Бывает, смотрю телевизор и слышу, как люди жалуются: хрущевки ужасные, жить в них невозможно. Я думаю: господи, да я бы с удовольствием жила в хрущевке, еще бы и радовалась. Один только у нас плюс: центр города и до метро рукой подать. Короче, дома у нас очень «хорошие», жить здесь можно и внуков растить, — язвительно замечает женщина.

В отличие от остальных соседей по баракам, житель дома №13 по улице Папанина Анатолий настроен философски. Прожив в бараке чуть больше тридцати лет, он уже почти отчаялся переехать в новое жилье и готов примириться со всеми обстоятельствами, благо, что в его двухэтажке есть не только туалет, но и ванная.

— Квартиру мне выделили от работы — коллега выселился, а я на его место приехал. В то время уже был женат, и даже дети появились. Своей общаги у нашего предприятия не было, поэтому начальник мне сказал: «Или дальше живи на квартире, или две комнаты из трех в бараке можем тебе выделить». Ну как тут откажешься, когда даже прописки минской у тебя нет?

Тем более по тем временам это было неплохое жилье: квартира после капремонта, все в ней сделано, даже ванная есть. Жилой площади выделили 30,4 «квадрата», а общей — 43. Только потолки сами переклеили — и все, стали жить: я, жена, двое детей и соседка еще в одной комнате.

Отапливаемся мы, как и все в бараках, котлом, меняли его лет десять назад, так что работает нормально. Обещали нас расселить, но дело не движется: больше года назад пришли бумаги на снос — решение Мингорисполкома. Ну а что толку? Конечно, хотелось бы пожить в новой квартире, но куда мне, инвалиду, строиться? На группе сижу. И дочка в позапрошлом году в аварию попала: когда домой возвращалась, ее машина сбила. На реабилитации год была.

Конечно, хотелось бы новую квартиру: 30 лет тут прожить — тоже, вы извините, не шутки. Хотя я на жизнь не жалуюсь: крыша над головой есть, и это самое главное. А что уже дальше будет…

Да и жить-то тут осталось… Я уже как-то шутил, что у нас это или наследственное, или холера его знает: у меня отец дом в деревне построил, переехал в него и через 6 месяцев умер. И я говорю: вот новую хату получу, и мне концы… А чего нет, если у меня онкология?..

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. db@onliner.by