Программу «Энергия — Буран» принято считать вершиной и одновременно лебединой песней советской космонавтики, на тридцатилетнем пути которой к тому времени было немало триумфальных побед. Многоразовая транспортная система из мощнейшей в истории страны ракеты-носителя «Энергия» и орбитального корабля «Буран», способного самостоятельно вернуться на Землю, выглядела не просто вынужденным ответом на американский «Спейс Шаттл», а следующим логичным шагом в развитии отрасли. Однако первый полет «Бурана» ровно 37 лет назад, в ноябре 1988-го, оказался и последним. А спустя 13 с лишним лет корабль погиб под обрушившейся кровлей на Байконуре — так и не успев вернуться в космос. В этой статье вспоминаем, как взлетал «Буран» и почему его история закончилась так рано.
Эта статья уже публиковалась на Onlíner. Мы дополнили ее и снова делимся с вами — ведь истории и события, которые она раскрывает, продолжают оставаться важными и интересными.
Тот единственный запуск и полет изделия 11Ф35, под которым у разработчиков из НПО «Энергия» понимался орбитальный корабль «Буран», состоялся 15 ноября 1988 года. Двум виткам вокруг Земли, длившимся 205 минут и успешно завершившимся посадкой на аэродроме Юбилейный космодрома Байконур, предшествовали 14 лет напряженной работы сотни различных коллективов (научных, инженерных, промышленных) и полтора десятка миллиардов потраченных тогда еще достаточно полновесных советских рублей.
Среди некоторых специалистов бытует мнение, что сама по себе многоразовая транспортная космическая система (МТКС) «Энергия — Буран» не представляла собой естественный этап эволюции советской космонавтики, а была чуть ли не навязана отрасли извне военно-промышленным лобби, поддавшимся (возможно, даже панически) потокам информации об аналогичном проекте «вероятного противника», известном как «Спейс Шаттл».
Советские генералы, а за ними и гражданское руководство страны, предполагали, что американские космические челноки могут быть использованы для похищения с орбиты советских спутников и прочих космических кораблей, а также для транспортировки ядерного оружия. Его теоретическое применение с борта шаттла могло обойти систему раннего предупреждения о ракетном нападении и тем самым дать возможность нанести решающий удар по СССР. Вероятно, этих соображений оказалось достаточно для принятия в 1974 году решения о создании похожей советской многоразовой системы. Очередной пример того, насколько важным было для Советского Союза «догнать и перегнать», ну или хотя бы достичь паритета с США, в том числе и в этом вопросе.
После утверждения стратегического решения и выделения финансирования проект «Энергия — Буран» постепенно набирал обороты, хотя и оказался крайне сложным делом, растянувшимся почти на полтора десятилетия. Помимо работ по созданию ракеты-носителя и орбитального корабля строилась вся необходимая инфраструктура, ведь во многих аспектах советская космонавтика сталкивалась с этим впервые. Особенно важной была авиационная составляющая: «Буран» по сути был ракетопланом, орбитальным самолетом. Для него на Байконуре в начале 1980-х построили новый аэродром «Юбилейный». Два резервных аэропорта — в Крыму и на Дальнем Востоке — прошли масштабную реконструкцию, включая удлинение ВПП до нужной длины. Кроме того, подготовили 14 запасных площадок для экстренной посадки — не только в СССР, но и за его пределами, например, на дружественной Кубе.
Под программу спроектировали и построили в единственном экземпляре крупнейший самолет мира Ан-225 «Мрия», который должен был перевозить не только компоненты МТКС, но и сам челнок в полностью собранном виде.
Необходимые изменения под размах «Энергии — Бурана» вносились и непосредственно на площадках космодрома Байконур. В некоторым смысле здесь авторам системы повезло. В 1960-е годы в казахстанской степи уже была создана инфраструктура для запуска сверхтяжелых ракет. Тогда речь шла о проекте Н-1, огромной ракете-носителе для советской лунной программы. Ракета эта оказалась чрезвычайно капризной, все ее пробные запуски закончились неудачей, а после высадки американцев на Луне постепенно угас и энтузиазм для хотя бы повторения этого успеха. В середине 1970-х проект Н-1 был закрыт, а параллельно в активную стадию как раз начала входить программа многоразовой транспортной системы. На этом фоне естественным решением стала и реконструкция уже созданных «лунных» объектов под более актуальные функции. Тем более что по масштабам они друг другу примерно соответствовали.
Среди прочих объектов для ракеты-носителя Н-1 на Байконуре был построен и монтажно-испытательный корпус (МИК) — сооружение, где, как понятно из названия, собиралась ракета и испытывались ее системы. Циклопическое здание на площадке 112, внешне напоминавшее гигантский заводской цех, было построено в 1963—67 годах. Размеры соответствовали изделию, монтаж которого планировался внутри. Три из пяти пролетов корпуса были восьмиэтажными, два — чуть скромнее. Длина объекта достигала 240 метров. Внутри на сборке работали три мостовых крана грузоподъемностью в 200 тонн каждый.
Все это богатство после закрытия Н-1 некоторое время не использовалось, но затем было переоборудовано под нужды «Энергии — Бурана». В корпусе на 112-й площадке собирался и первый летный экземпляр ракеты-носителя (улетел в мае 1987 года). Отсюда же на старт отправился и второй, уже с «Бураном», в ноябре 1988-го.
Первый «Буран» был собран в 1984 году, но сразу для космических полетов он не годился. Прототип «0.02» использовали для проверки аэродинамики и посадки: самолет оснастили дополнительными двигателями, чтобы он мог взлетать самостоятельно. Летающий «утюг» или «булыжник» вызывал сомнения, но испытания прошли успешно: 10 ноября 1985 года летчики Игорь Волк и Римас Станкявичус подняли 50-тонную махину в воздух и благополучно приземлились. Прототип совершил 24 полета без серьезных поломок, доказав жизнеспособность конструкции и давая инженерам уверенность двигаться дальше.
Через два месяца после начала полетов прототипа произошла катастрофа американского «Челленджера». Для СССР это стало неожиданной передышкой: программа многоразовой системы получила шанс догнать отставание. К весне 1987-го была готова ракета-носитель «Энергия», а «Буран» все еще проходил тесты. Для проверки самой ракеты на ней закрепили макет лазерного оружия «Полюс». Ракета сработала идеально, хотя «лазер» не вышел на расчетную орбиту и упал в океан. Испытания подтвердили надежность носителя и подготовили почву для первого настоящего полета корабля.
Одним из самых сложных этапов строительства «Бурана» стала тепловая защита. Геологи нашли кварцевый песок нужного состава, из которого изготовили около 40 тысяч плиток — каждая стоимостью 500 рублей. Без них корабль просто сгорел бы при входе в атмосферу, и задача по их монтажу стала ключевым моментом перед отправкой корабля к Байконуру.
Готовый «Буран» — 105 тонн, 36 метров в длину и 24 метра размах крыльев — собрали на Тушинском заводе и перевезли на подмосковный аэродром, а затем транспортировали к Байконуру на самолете ВМ-Т. Все эти шаги подводили программу к кульминации: первому запуску.
Изначально старт назначили на 29 октября 1988 года, но за минуту до старта сработала автоматическая система — ошибка в топливной системе. Следующая дата — 14 ноября — тоже не удалась из-за сильного циклона. Наконец, 15 ноября 1988 года в 6:00 «Буран» поднялся в небо. За 206 минут он сделал два витка вокруг Земли и успешно приземлился, пройдя по полосе около 1,6 километра, завершив десятилетие напряженной работы сотен инженеров и ученых.
Полет прошел успешно, но после него финансирования и ресурсов хватало лишь на традиционные пилотируемые миссии на «Союзах». Для страны поддерживать амбиции «догнать и перегнать» становилось все сложнее, и в начале 1990-х программу «Энергия — Буран» приостановили.
Окончательно проект закрыли в 1993 году. Грандиозный монтажно-испытательный корпус на Байконуре превратили в своего рода памятник советской космонавтике: здесь хранились наработки по системе, в том числе готовые ступени ракеты «Энергия». В 1998 году на «Мрие» сюда же доставили первый советский космический челнок, который до этого демонстрировался на мировых авиакосмических салонах, став последним символом выдающихся усилий и достижений советской космонавтики.
На Байконуре «Буран» пристыковали к имевшемуся технологическому макету «Энергии», разместили в четвертом пролете высокой части монтажно-испытательного корпуса и принялись показывать его доезжавшим до космодрома туристам. Впрочем, это продолжалось всего четыре года, пока группа рабочих не решила отремонтировать крышу МИКа.
Рано утром 12 мая 2002 года к зданию монтажно-испытательного корпуса подъехал грузовик с рулонами рубероида в кузове. С ним же прибыла и ремонтная бригада из восьми человек: семи граждан Казахстана и одного белоруса. Весной в Казахстане традиционно шли дожди, а кровля здания, вновь-таки традиционно, протекала. С помощью подъемника ремонтники оказались на крыше МИКа, подняв туда и около 10 тонн рубероида. Рулоны были размещены вдоль одного из торцов здания в том порядке, в каком их предполагалось раскатывать. Около 9:40 утра по местному времени крайняя ферма, на которую приходилась эта нагрузка, разрушилась, а спустя несколько секунд вслед за ней упали и остальные фермы третьего, четвертого и пятого пролетов корпуса. Таким образом была полностью уничтожена кровля высокой части здания. Обрушилась также и часть его стеновых панелей. В результате катастрофы погибли все восемь работников, производивших ремонт. Были уничтожены и все находившиеся внутри корпуса объекты, включая сборку «Энергия — Буран».
Как обычно, вслед за техногенной катастрофой последовала сначала спасательная операция (хотя, как вскоре выяснилось, спасать уже было некого и нечего), а потом и расследование с участием высоких комиссий. Свою специфику добавил и тот факт, что ЧП случилось на территории уже независимого Казахстана, в здании, арендованном российскими космическими структурами, а жертвами стали граждане сразу двух независимых государств.
Согласно официальной версии, распространенной 17 июня, спустя чуть больше месяца после катастрофы, ее причиной стало «значительное (в 1,5 раза) превышение фактической нагрузки на покрытие по сравнению с принятой в проекте». То есть в обрушении крыши МИКа обвинили ремонтную бригаду, сгрузившую весь рубероид на крайнюю ферму корпуса, чем была превышена допустимая на нее нагрузка. Дополнительным фактором, обусловившим произошедшее, было названо «снижение прочности бетона железобетонных плит покрытия и частичная потеря сцепления бетона с арматурой за период длительной эксплуатации МИКа». Другими словами, для полной деградации капитального здания, строившегося для советской ракетно-космической программы (то есть речь шла не о свиноферме, возводившейся шабашниками где-нибудь в Брянской области), хватило всего 35 лет.
При этом официальная версия никак не объясняла цепной реакции, которая последовала за обрушением крайней фермы. Та действительно могла быть перегружена рубероидом, но нагрузка на остальные не превышала расчетной. То есть почему рухнули и они, было совершенно непонятно. Сначала появилась версия о т. н. воздушном взрыве. Баки «Энергии», находившиеся внутри корпуса, для сохранения прочности были надуты до 1,2 атмосферы. В результате падения на них части кровли они могли «взорваться», а образовавшаяся волна могла привести к обрушению оставшейся кровли МИКа.
Однако из просочившейся позже в СМИ информации стало понятно, что цепное разрушение кровли монтажно-испытательного корпуса было вызвано ошибкой при проектировании здания. Выяснилось, что торцы надколонников, на которые устанавливались фермы, не были жестко закреплены на силовых колоннах. При возникновении излишней нагрузки торец выворачивало из узла крепления, а дальше следовала цепная реакция с обрушением кровли как единого целого.
Ни один из перечисленных выше факторов (а в качестве сопутствующего обстоятельства упоминалось еще и использование в качестве утеплителя крыши куда более тяжелого керамзита вместо стекловаты) не смог привести к такой катастрофе сам по себе. Как обычно в таких ситуациях и бывает, причиной трагедии стала совокупность условий, сложившихся в данный конкретный момент. 12 мая 2002 года такое сочетание стало фатальным и для восьми строителей, и для советского шаттла.
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by