В Северном Ледовитом океане есть космически красивый архипелаг Шпицберген, со скалами, острыми, как копья викингов, торчащими из ледяной лазури. Здесь, среди вечной мерзлоты, живут киты, белые медведи и человек, который в XX веке взялся за масштабное освоение Арктики и оставил после себя несколько разваливающихся моногородов, где до сих пор живут и работают люди. Зиму они называют ночью, а лето — днем и до конца февраля успевают забыть, как выглядит солнце. Мы продолжаем рассказывать о холодных и депрессивных местах, в которых почти никто не живет, потому что ловить там решительно нечего (хотя на самом деле, конечно, есть что).
Еще каких-нибудь 100 лет назад Шпицберген формально не принадлежал никому. С XVII века борьбу за него с большего вели четыре государства: Великобритания, Нидерланды, Дания и Норвегия. Но к началу XX века появилось аж 39 стран, желающих прибрать к рукам лакомый архипелаг. Среди них Австралия, Албания, Аргентина, Южная Африка, Япония, Индия, Египет и, конечно же, Россия, плавно аккумулирующая окольные земли в Советский Союз.
В 1920 году между этими 39 странами был подписан Шпицбергенский трактат, по которому архипелаг стал формально принадлежать Норвегии, а все остальные страны-участницы наравне с ней получили право осуществлять на нем коммерческую и научно-исследовательскую деятельность, пользоваться его естественными ресурсами и территориальными водами.
В итоге на архипелаге было основано несколько норвежских (Лонгйир, Ню-Олесунн и Свеагрува) и советских поселков (Баренцбург, Грумант и Пирамида). Эти земли в свое время выкупило предприятие «Арктикуголь».
Распад СССР и истощение горных ресурсов привели к упадку угольной добычи и стремительной деградации условий труда на шахтах Баренцбурга. Работникам систематически не выплачивали зарплату, а о сказочных северных надбавках пришлось забыть навсегда. Весь добытый уголь уходил на обогрев самого Баренцбурга, городская инфраструктура пришла в упадок вместе с хрупкой арктической экологией: поселок и его окрестности утопали в мусоре, теплоэлектростанция, работающая на угле, выбрасывала в воздух значительное количество сажи, загрязнились источники пресной воды.
Некоторые бывшие сотрудники «Арктикугля» переехали в норвежский поселок Лонгйир, в то время как численность населения российских шахтерских поселков на Шпицбергене продолжала сокращаться по мере падения добычи угля. Сейчас два из трех российских угледобывающих поселков (Гурмант и Пирамида) являются городами-призраками.
В живых остался только Баренцбург — моногород на 500 человек, около 150 из которых трудятся на шахте треста «Арктикуголь». Большая часть жителей приезжают сюда на два-три года ради заработка, но многие привозят свои семьи и остаются жить на протяжении десятилетий. Угледобыча в Баренцбурге — дело убыточное, на содержание шахтеров, треста и всего поселка Россия тратит бюджетные деньги. Но если она перестанет добывать уголь, ей придется покинуть архипелаг.
В городе есть действующая больница, детский сад, школа и даже культурно-спортивный комплекс с бассейном подогретой морской воды. Но при любом серьезном заболевании или травме человека предпочитают эвакуировать на континент. То же самое касается женщин на поздних сроках беременности, пишет Meduza. Хоронить людей на Шпицбергене тоже перестали: в местном климате тела почти не разлагаются и выталкиваются наружу вечной мерзлотой. За пределы Баренцбурга запрещено выходить без ружья, ведь скалы кишат белыми медведями.
С 2007 года Баренцбург стали постепенно приводить в порядок: ремонтировать здания и инфраструктурные объекты. С 2014 года трест «Арктикуголь» старается диверсифицировать свою деятельность в сторону туризма и научных изысканий.
На архипелаге действует безвизовый режим для граждан всех стран-участниц соглашения, поэтому некоторые люди переезжают сюда жить с континента. Одни за заработком, другие за полярной романтикой. Многие из них — жители восточной Украины, работавшие на шахтах Донбасса, по сравнению с которым на арктической угледобыче довольно высокие зарплаты. Как правило, женщины приезжают в Баренцбург вместе с мужьями и работают в общепите, туристической сфере, в офисе или в школе. Некоторые даже берут с собой детей — их во всем Баренцбурге около 70, пишет Meduza.
Несмотря на возрождение Баренцбурга и капитальный ремонт всех (трех или четырех) многоквартирных домов, он остался типичным постсоветским моногородом с типичными «болячками» для таких административных единиц и до сих пор не выдерживает сравнение с норвежским Лонгйиром, расположенным на том же архипелаге Шпицберген.
Многолетняя изоляция Баренцбурга как от Норвегии, так и от России стала эффектной приманкой для туристов, отправляющихся в Арктику на поиски эстетики соцреализма, но по-прежнему представляет собой проблему для местных жителей. Бар, ресторан, хостел и гостиница совершенно не помогают им выживать среди вечной мерзлоты, китов и белых медведей.
Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!