В середине 1980-х годов в 8 километрах к северо-западу от этого города началось строительство нового промышленного гиганта. У советской власти в принципе были большие планы насчет райцентра. Примерно на полдороги между Минском и Вильнюсом должен был вырасти целый «стотысячник» с секретными производствами, закрытыми от посторонних глаз «ядерным щитом». Не получилось. Советский Союз развалился, а вместе с ним прахом пошли и светлые перспективы Сморгони. Белорусский райцентр так и остался тихим городком с 37-тысячным населением, в истории которого были и «медвежья академия», и бегство Наполеона, и полное разрушение в годы мировой войны, но совсем не той, о которой можно было бы подумать. Здесь стоит редчайший, по белорусским меркам, архитектурный памятник, но здесь же в свое время обрушилось девятиэтажное общежитие. Здесь много «заброшки», в том числе фортификационной, но строится новый индустриальный колосс. Здесь столица баранок, но куда более известен сейчас местный пломбир. Сморгонь — возможно, самый многоликий малый город Беларуси — в репортаже Onliner.
«Как будто страшное землетрясение разрушило здания, не оставив камня на камне, а злая чума промчалась по улицам — и опустели шумные улицы. И теперь между печальными остатками живописного шумного городка, среди полуразрушенных стен и обгорелых деревьев носится лишь ветер, жалобно визжа, царапая жестью крыш и глухо стуча отодранными досками».
Так описывал Сморгонь еженедельник «Нива» в июне 1916 года. Очерк назывался «Из мертвого города», и сложно было придумать лучшее определение. В годы Великой войны, как называли Первую мировую современники, именно в районе Сморгони развернулись самые упорные позиционные бои на русско-германском фронте. Бесконечные два с половиной года закопавшиеся в землю, бетонные бункеры и блиндажи солдаты обеих армий фактически круглосуточно обстреливали друг друга и травили газом. Жертвами этой страшной битвы, белорусского Вердена, стали не только десятки тысяч человек, но и сам несчастный город, угодивший прямо на передовую.
Перед этой мясорубкой Сморгонь была типичным уездным городом региона. Здесь жило 16 тыс. человек, в основном, естественно, евреи. Церковь, костел, синагоги, довольно много кирпичных зданий, еще больше деревянных, 85 верст до Вильно, 100 — до Минска (двух губернских столиц), оживленная станция на Либаво-Роменской железной дороге. Прежде город был славен уникальной «медвежьей академией». С XVII века, давних, радзивилловских еще времен, именно Сморгонь стала европейской столицей дрессировки медведей, что не забывали отмечать все ее гости. «Здесь, в Сморгони дрессировали медведей для публичного показа. Говорят, что все скоморохи-поводыри медведей, с которыми они путешествуют по миру, имеют в Сморгони свою высшую школу (Högskola), поэтому это местечко для них — „земля обетованная“», — писал один из шведских солдат, оказавшихся там во время Северной войны в 1708 году.
«Академия» располагалась на северной окраине города, на одном из холмов, в котором выкапывались ямы. В яму устанавливались клетки с отловленными в ближних пущах медведями. Затем медное дно клетки нагревали, и возмущенное животное поднималось на задние лапы, а затем начинало на них переминаться, «танцевать». Полезный навык закреплялся угощением. Весной сморгонские медведи отправлялись с хозяевами в разные страны Европы, где развлекали публику на городских площадях. В XIX веке промысел угас, но память о нем живет и на городском гербе, и в скульптурах, установленных в Сморгони.
Второй давний местный «бренд» — баранки. Поэт и краевед Владислав Сырокомля рассказывал в своем дневнике 1856 года из Сморгони: «Добрый день, город старой академии медведей, столица прославленных на всю Литву обваранок, которые, оказывается, и сейчас вон продаются на станции, около почтового дома». Производство маленьких бубликов из обварного (заварного) теста (отсюда обваранки, трансформировавшиеся потом в баранки) стало основным занятием в Сморгони, откуда ценный продукт затем отправлялся в соседние города, в том числе и губернские столицы. Но это углеводное процветание закончилось в сентябре 1915 года, когда сюда подошли отступавшая русская и наступавшая немецкая армии и… остановились.
Все 16 тыс. жителей уездного центра получили приказ эвакуироваться. Город, оставшийся с русской стороны передовой, опустел, но вряд ли кто-то из беженцев пожалел о своей судьбе, ведь выжить в родных домах было невозможно. Битва за Сморгонь продолжалась более 800 дней. Бесконечные немецкие обстрелы оставили от города одни руины, и лишь чудом выжил самый ценный местный памятник — бывший кальвинский сбор XVII века, редчайший для Беларуси храм, превращенный ныне в костел. Другие «довоенные» здания можно пересчитать по пальцам одной руки — трагедия Сморгони, погибшей сто лет назад, известна гораздо меньше, чем аналогичные примеры времен Великой Отечественной.
Сейчас в окрестностях Сморгони самая плотная в стране концентрация фортификации времен Первой мировой. Есть и несколько старых немецких военных кладбищ, хотя многие из них, устроенные вдоль бывшей передовой, были уничтожены. К счастью, бо́льшая часть гражданского населения выжила, но вот возвращаться назад люди почему-то не стали. По данным польской переписи 1921 года (Сморгонь стала частью Второй Речи Посполитой), здесь жило всего 154 человека — в сто раз меньше, чем до Великой войны.
К столетию с ее начала на окраине города, где когда-то проходила линия фронта, открылся самый большой в нашей стране мемориал тем событиям.
После окончания Второй мировой войны из всех небольших белорусских городов именно Сморгонь заинтересовала чем-то функционеров Министерства обороны и Министерства оборонной промышленности СССР (хотя, судя по могиле в городском парке, еще в 1950-м в окрестностях города «чекисты» гибли в боях с «бандами»). Началось все в 1960 году, когда в этом райцентре между Вильнюсом и Минском разместили 428-й гвардейский Краснознаменный Звенигородский ракетный полк. В в/ч №44197 было сформировано три дивизиона, расположившихся в западных окрестностях города. В двух из них было по четыре наземные пусковые установки с баллистическими ракетами средней дальности Р-14 разработки КБ академика Янгеля из Днепропетровска. Третий дивизион представлял собой пусковой комплекс «Чусовая» с тремя установками шахтного базирования ракет Р-14У.
В сентябре — декабре 1962 года сморгонские ракетчики даже поучаствовали в Карибском кризисе, операции «Анадырь», чуть не закончившейся ядерным конфликтом с США. После распада СССР, в 1992 году, ракетный полк едва ли не в один день был выведен из города и передислоцирован в Новосибирск. Военный городок открыли, и сейчас об этой странице истории напоминает лишь установленная на его бывшей территории ракета.
Возможно, именно факт дислокации ракетной части сыграл свою роль в планах по дальнейшему превращению Сморгони в военно-промышленный центр. В конце 1960-х годов в Советском Союзе начала активно развиваться новая отрасль ВПК — оптическое приборостроение. В июле 1968-го в Москве был создан соответствующий НИИ, выросший позже в целое научно-производственное объединение «Оптика». Белорусская ССР с ее научно-техническим потенциалом стала естественным полигоном для создания нужных производств. В июле 1971 года в Минске на базе специального конструкторского бюро завода имени Вавилова образовали филиал московского НИИ оптического приборостроения, а его промышленную базу разместили именно в Сморгони.
В марте 1970-го в этом райцентре Гродненской области началось возведение новейшего завода оптического станкостроения. К 1975 году он был готов и принялся вовсю обеспечивать нужды советского военно-промышленного комплекса оптическими и металлорежущими станками и прочим высокотехнологичным на то время оборудованием. На этом оборонном гиганте к 1990 году работало более 4 тыс. человек, и именно он стал первым стимулом к росту города. В его черте выросли новые жилые микрорайоны областных масштабов с соответствующей щедрому финансированию отрасли инфраструктурой.
С распадом СССР оптическое (как, в общем-то, и все прочее) станкостроение оказалось никому не нужно. Сейчас гигантские корпуса сморгонского завода по большей части пустуют, а третью очередь предприятия, которое начали было строить, так и бросили на начальной стадии. Его бетонный скелет стоит нынче немым памятником всему советскому ВПК.
Однако сморгонские амбиции на этом производстве не заканчивались. По сравнению с еще одним местным суперпроектом СЗОС должен был показаться лишь скромной ремесленной артелью.
10 мая 1982 года президиум Совета министров БССР принял решение о строительстве в Сморгони филиала Минского тракторного завода. Спустя год этот проект был утвержден в Совете министров СССР и ЦК КПСС с конкретными цифрами. Предполагалось, что в 1987—1990 годах в Гродненской области будет построен новый промышленный гигант, способный выпускать 20 тыс. тракторов МТЗ-80 и МТЗ-100 ежегодно. Кроме того, там должно было быть создано производство сложных агрегатов и узлов для тракторов «Беларус» (120 тыс. комплектов в год) и сооружен литейно-кузнечный завод. В состав промышленного комплекса планировалось включить и новые предприятия по производству строительных материалов. Часть производственных мощностей при этом была ориентирована «на нужды военно-промышленного комплекса», все той же всесильной советской «оборонки», которая, по сути, должна была превратиться в специализацию Сморгони.
Подготовительные работы (вырубка леса, строительство автодороги и водозабора) начались в 1985 году, а в 1986-м была образована дирекция строящегося филиала. Для нового индустриального монстра выделили площадку в 8 километров к северо-западу от черты города — довольно далеко, но, учитывая специфику планируемого производства, решение выглядело вполне логичным. Между новой промзоной площадью 385 гектаров и собственно Сморгонью в районе деревни Корени был запроектирован жилой район для работников создаваемых заводов. Планировалось, что только в филиале МТЗ (без учета литейно-кузнечного завода и сопутствующих предприятий) будет работать 7 тыс. человек.
Учитывая эти планы, Сморгонь из обычного райцентра сделали городом областного подчинения. К 2000 году его население предполагали увеличить до 100 тыс. человек, то есть Сморгонь должна была стать городом масштаба Солигорска или Новополоцка.
Первые 108 квартир для жителей будущего «стотысячника» в жилом районе филиала МТЗ сдали уже в 1987-м. Это было лишь начало. В перспективе все поля между Коренями и Сморгонью должны были украситься панельными многоэтажками, чтобы новые «спальники» слились с основной частью города.
Каждый год вплоть до 1993-го в Коренях сдавалось по 100—200 новых квартир. Были построены школа, универсам, кафе, детский сад. Внутрирайонный променад получил символическое название «бульвар Надежд». Надеждам не суждено было сбыться. Частично закончен был лишь первый из нескольких микрорайонов. Многоэтажки тракторостроителей облупились, они по-прежнему смотрят на так и не застроенные поля, а до Сморгони, «большой земли», приходится изрядно ехать на автобусе. Символом нереализованных планов стало недостроенное здание бывшей АТС.
Еще одна «заброшка» (судя по имеющейся информации, гостиницы) стоит на Индустриальном проспекте — широкой магистрали, которая связывает Сморгонь с Коренями и далее с промзоной филиала МТЗ. Напротив находятся завод железобетонных изделий (строительная база), станция очистки промышленной воды, котельная, пожарная часть — инфраструктура, которая должна была обслуживать всю промзону.
Планы были грандиозные. Специальный авторский коллектив минского института «Белпромпроект» (архитекторы Иван Бовт, Марат Гродников и другие) разработал проект этого индустриального комплекса. Филиал МТЗ и литейно-кузнечный завод архитектурно должны были представлять собой единое целое. Протяженные объемы заводских корпусов объединялись между собой системой технологических и переходных галерей, инженерно-лабораторным комплексом и образовывали крупномасштабную застройку со стороны главной городской и заводских магистралей. Вдоль главного фасада предприятий под углом к Индустриальному проспекту размещались трехэтажные объемы административно-бытовых блоков, но главное место на предзаводской площади должен был занять мозговой центр (и организующее ядро) всей промзоны — шестиэтажный объединенный инженерный корпус двух заводов с администрацией, лабораториями, вычислительным центром, конференц-залом и другими службами.
Но Советскому Союзу постепенно становилось не до большой сморгонской стройки. К 1993 году новый промузел был готов лишь на треть. По сути, здесь успели возвести лишь первую очередь задуманного, которую позже назвали Сморгонским агрегатным заводом. Вместо планируемых 7 тыс. человек это предприятие дало работу лишь 2 тыс., а сейчас и вовсе тысяче с небольшим. Вместо производства, сравнимого по масштабам с МТЗ, в Сморгони появились лишь вспомогательные цеха материнской компании.
Беды с этим суперпроектом начались еще на первом этапе. 8 марта 1986 года обрушилась часть сооружаемого панельного девятиэтажного общежития, которое должны были заселить строители промышленного комплекса. Как это часто случается, виновата безалаберность при проведении работ. Типовое здание строилось зимой, при отрицательных температурах. В используемый при его монтаже раствор не были введены противоморозные добавки, и он просто замерз. Панели держались, пока стояли холода, но как только в начале весны случилась оттепель, раствор принялся оттаивать, и прочность конструкции общежития нарушилась. В итоге во Всемирный женский день в 1986 году рухнуло около половины почти готового здания, а к 30 марта оно и вовсе развалилось почти полностью.
Но свет в конце тоннеля Сморгонь все же увидела — в очередной раз. В 2012 году на площадке, где должно было стоять литейно-кузнечное предприятие советского промузла, началось строительство крупного деревообрабатывающего завода австрийского инвестора «Кроноспан». Сперва там выпускали ДСП, но в настоящее время завершается и возведение фанерного производства. Площадка, некогда зарезервированная под чадящие цеха тракторного гиганта, наконец-то занята. В общей сложности инвестиции австрийцев в Сморгонь оцениваются в полмиллиарда евро. Город все же получил сотни новых рабочих мест и некоторую перспективу стать пусть и не «стотысячником», но вполне самодостаточным небольшим городом, из которого можно не стремиться в более крупные населенные пункты.
Впрочем, некоторые местные жители недовольны соседством с австрийской деревообработкой. Они беспокоятся по поводу экологии, им не нравятся выделяемые новым предприятием запах и цвет дыма. С другой стороны, можно только догадываться, что извергал бы из себя литейно-кузнечный завод, если бы его все же успели построить. По крайней мере, город получил очередной шанс — уже в который раз за всего сотню минувших лет.
Сморгонь. Новая надежда.
Читайте также:
Наш канал в «Яндекс.Дзен»
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. sk@onliner.by