Загадка. Город с двухэтажными автобусами, но не Лондон. Город с пиратскими кораблями, но с ближайшим морем в трех сотнях километров к западу. Город с «классическими» дворцами и тысячей «античных» статуй, но возведенными лишь в последнее десятилетие. Это Скопье, сюрреалистический парадокс, столица Северной Македонии — страны, получившей название всего четыре месяца назад. В начале 1960-х он был разрушен сильным землетрясением, и то, как его восстановили, нанесло психике горожан тяжелую травму. Спустя полвека накопленные детские комплексы нашли выход в другой крайности: Скопье превратился в европейский (а может, и мировой) центр архитектурного дурновкусия. Продолжаем наш совместный с туроператором «Аэротрэвел» балканский вояж. Такого мы еще не видели: глазам здесь больно, но оторваться от созерцания красот северомакедонской столицы практически невозможно.
Весь мир узнал о Скопье только в 1963 году, ведь раньше необходимости погружаться в нюансы географии Балкан у людей доброй воли не было. Сами посудите: кому было дело до заштатного города с населением меньше 200 тыс. человек, пусть и столицы самой отстающей из всех югославских республик? Но свое слово сказала неукротимая стихия (в виде землетрясения), и город (пусть и на короткое время) оказался в центре всеобщего внимания. Потом про него все вновь благополучно забыли, Скопье опять вернулся в свое летаргическое существование — здесь даже войны за независимость не случилось, как во многих других осколках югославской федерации. Такая безвестность руководителям Македонии (тогда еще не Северной) показалась обидной, они залезли в национальный бюджет и принялись украшать столицу в меру своего эстетического воспитания. Получилось так плохо, что где-то даже хорошо.
Знакомьтесь, Никола Груевский, лидер нации, премьер Македонии с десятилетним стажем (2006—2016), консерватор и националист, борец за традиционные ценности (как водится). Это он все придумал в конце 2000-х. Идея проекта «Скопье-2014» была хитрой: берем скучный новый социалистический город (Скопье), быстренько строим там два-три десятка дворцов, вдохновленных античными храмами, устанавливаем побольше скульптурных композиций — на выходе получаем древнюю (как бы) столицу великой нации, корнями восходящей к похождениям Александра Македонского. Электорат воодушевлен, но лучше жить, конечно, не стал (может, даже хуже), зато чувство собственного величия перешло на новый уровень и перед иностранцами не стыдно. В иных (более крупных) государствах тот же эффект достигается с помощью бряцания новым оружием, но вот Груевский решил добиться успеха архитектурно-скульптурными средствами.
Довольно быстро, впрочем, выяснилось, что вместо заявленных изначально €80 млн проект сожрал полмиллиарда (тех же евро), и, возможно, это еще не все. Иностранцев в городе действительно стало больше, но ведут они себя порой как-то странно: хихикают и тычут пальцами в национальную гордость. Новые здания ветшают куда стремительнее своих античных прототипов, да и вообще безработица почему-то от всего этого величия не уменьшилась, и зарплаты отказываются расти. Да еще и местные албанцы (а это четверть населения) недовольны, потому что памятники сплошь и рядом македонцам, а из албанцев уважили лишь мать Терезу (уроженку Скопье). В общем, медовый месяц с народом у премьера-националиста растянулся только на 10 лет, и архитектура не помогла. Македонцы вспомнили про остатки собственной демократии, устроили уличные протесты, выяснилось, что Груевский был не только любителем Великой Македонии, но и коррупционером (невероятно), был осужден и позорно бежал в гости к другому консерватору-националисту и борцу за традиционные ценности венгерскому премьеру Виктору Орбану. Скопье же остался наедине со своей фейковой античностью, больше похожей на заветную мечту сразу всех цыганских баронов мира.
Скорее всего, всей этой истории не случилось бы, если бы не события 1963 года. Вообще, Скопье разрушался землетрясениями трижды, но первые два случая никто особо не заметил (с массовыми коммуникациями в VI и XVI веках было не очень) и уроков потому не извлек. В очередной раз Африканская и Евразийская тектонические плиты столкнулись в районе Скопье уже в XX веке, магнитуды (6,9) хватило, чтобы 70—80% города оказались непригодны к дальнейшему использованию. Удивительно, что жертв при этом было не слишком много (чуть больше тысячи человек): в сравнимом по силе землетрясении в Спитаке погибло 25 тыс. жителей. Тем не менее значительно больше горожан в Скопье остались без всякого крова, и это было проблемой. И здесь на помощь Югославии пришло международное сообщество. Крупные города в Европе относительно редко страдают от такой стихии, поэтому в порыве помощи Скопье объединились и капиталисты, и социалисты.
В столицу социалистической Македонии прибыли и советские военные строители, и американские. Помощь оказывали скандинавы, мексиканцы, поляки, болгары, все это было зафиксировано в городской топонимике. Осматривать город приезжал лично дорогой Никита Сергеевич Хрущев. Новый генплан города создавал выдающийся японский архитектор Кэндзо Тангэ, непосредственно восстановлением руководил бывший главный архитектор Варшавы Адольф Циборовский. Для музея современного искусства, построенного в городе (тоже поляками), свои картины передали актуальные художники того времени из многих стран мира (включая, например, Пикассо, поэтому в Скопье есть свой Пикассо в подлиннике, а в Минск возят копии Дали). В общем, Скопье после 1963 года получился таким продуктом дружбы народов, «городом международной солидарности», как начали его называть.
Обратной стороной этого, в общем-то, позитивного опыта стал внешний облик македонской столицы. Даже человек, бесконечно далекий от истории архитектуры, может представить себе, что́ должны были построить на месте почти разрушенного города в середине 1960-х. Все верно, Скопье и до землетрясения Парижем не был, а после него и вовсе превратился в заповедник модернизма со всей его серо-бетонной эстетикой и панельными окраинами вдоль широких проспектов. Такая брутальная архитектура имеет свою прелесть и сейчас начинает цениться в узких кругах интеллигенции стран золотого миллиарда, но вот два-три поколения жителей Скопье, выросших в подобной обстановке, вряд ли разделят восторг фанатов модернизма.
Часы на полуразрушенном старом железнодорожном вокзале Скопье (его уцелевшее крыло сейчас занимает музей истории города) навсегда зафиксировали время 5:17, когда 26 июня 1963 года македонскую столицу начало трясти. Второй раз ее принялись трясти в 2008—2009 годах.
Психологическая травма от передозировки бетонными зданиями наложилась на сформировавшийся в условиях полученной независимости комплекс собственной неполноценности и закончилась классической сублимацией. По крайней мере у инициаторов проекта. Для премьера Груевского проект «Скопье-2014» был не только (и не столько) средством повышения туристической привлекательности города, но и инструментом формирования великомакедонской идентичности. Архитектурные средства для этого были выбраны реакционные.
Неоклассика — сложнейший стиль, требующий академического образования и тщательного изучения оригиналов, не только античных, но и эпохи Возрождения и, например, того же палладианства. В Скопье же все делалось впопыхах, в погоне за выполнением срочного государственного заказа с соответствующими этим предпосылкам результатами. Вдоль реки Вардар, протекающей через самый центр македонской столицы, стремительно выросли дворцы театров, музеев, государственных учреждений и офисов компаний. Нарушенные пропорции, чрезмерное количество декора (колоссальный масштаб архитектурных излишеств привел бы Хрущева в ужас), крайне низкое качество исполнения работ выглядят настоящим издевательством над художественным вкусом, но по-настоящему шокирует при этом другое: весь этот низкопробный китч невероятно интересно рассматривать.
А последними гвоздями в гроб, где уютно расположилось ваше чувство прекрасного, становятся скульптуры. Одиночные и групповые (есть даже на полтора десятка персонажей), бытовые и исторические, конные, стоящие, сидящие, лежащие, прыгающие — их десятки и десятки, и точного количества не знает никто (по некоторым данным, число приближается к тысяче). Все это разнообразие сконцентрировано на очень ограниченной площади центральной части города, а потому в любой момент в поле вашего зрения будет находиться целый ассортимент статуй, вогнавших бы в ужас Родена, не говоря уже об античных классиках.
Создается впечатление, что в Скопье увековечена память всех, абсолютно всех македонцев (включая и тех, кого только македонцы считают македонцами), которые хоть чего-то добились в жизни. На одном мосту — тридцать статуй, на втором — еще тридцать, между ними — еще тридцать, на правобережной главной площади — полтора десятка, напротив — на левобережной — еще столько же. Скопье выглядит жертвой работы взбесившегося скульптурного комбината, начавшего штамповать продукцию на конвейере и не могущего остановиться.
Редкие образцы современной архитектуры и уцелевшие модернистские гиганты времен послевоенного восстановления города на этом чудовищном фоне абсолютно теряются. И где-то там же находится неплохой османский Старый город, их же крепость и мост — остатки исторического наследия времен 500-летнего турецкого господства, частью уцелевшего в землетрясении 1963 года, а частью реконструированного еще в югославские времена.
Скопье — абсолютизированная эклектика, где средневековые минареты соседствуют с серым монолитным бетоном 1960-х годов на фоне толстеньких колонн с пластиковым декором очередного государственного учреждения. Здесь же мачты припаркованного в водах Вардара пиратского галеона, статуя очередного местного композитора и панельная ритмика жилых многоэтажек, рядом с которыми проезжает китайская копия классического лондонского двухэтажного Routemaster.
Все это удивительно любопытно. В Скопье действительно хочется фотографировать без остановки все подряд, ведь все вокруг такое необычное, странное, непохожее на остальные Балканы. Фотографировать, конечно, стыдясь, как порой рассматриваешь, упрекая себя, человеческие пороки и не можешь прекратить, каждый раз обещая себе, что этот раз — последний.
Конечно, не последний. Пока не слишком ясно, имеет ли смысл возвращаться в Скопье второй раз. Скорее всего, нет: пропадет ощущение новизны. Но один раз побывать в городе надо обязательно. Тем более что, если абстрагироваться от архитектурной темы, здесь есть почти вся номенклатура развлечений относительно крупного европейского города. Хотя, конечно, на месте абстрагироваться от архитектурного окружения не получится: в нем весь смысл этого северомакедонского приключения. И главная мысль, с которой его наконец завершаешь: Минску еще повезло.
Балканский цикл:
Партнер проекта — компания «Аэротрэвел», которая открыла для белорусов Албанию с прямым перелетом из Минска. «Аэротрэвел» — туроператор по Албании, Черногории, Греции, Кипру и Северному Кипру, Италии, Болгарии, Хорватии, Словении.
Наш канал в «Яндекс.Дзен»
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by