Пространство некогда социалистического лагеря густо усеяно типовыми многоэтажками. В Западной Европе и даже в Америке тоже существуют спальные районы, напоминающие наши, но именно в странах, безуспешно строивших коммунизм, искусство производства домов на специальных комбинатах было доведено до совершенства. Устройство советских (и постсоветских) жилых районов нам хорошо — может быть, даже слишком хорошо — знакомо, но как обстоят дела с подобными «человейниками», например, в Польше? Относилось ли это государство к своим гражданам хоть чуточку гуманнее? Как поживают местные панельные гетто сейчас? Журналисты Onliner.by отправились в гданьскую Заспу, чтобы своими глазами увидеть среду, в которой жил и боролся сам Лех Валенса.
Лишь к середине 1960-х гданьские городские власти столкнулись с проблемой, начавшей мучить советских градостроителей гораздо раньше, — массовой нехваткой жилья. В 1946 году в городе жило меньше 50% от его довоенного населения. Прежнего жилого фонда даже с учетом всех разрушений более-менее хватало для удовлетворения спроса на квартиры среди пришедших на смену немцам поляков. Параллельно шла реконструкция руин, велось точечное строительство новых зданий, и необходимость вводить квадратные метры миллионами отсутствовала. Однако Гданьск развивался, превращаясь в крупный промышленный центр, главной специализацией которого стало судостроение. В 1960 году население города наконец превысило довоенный уровень и продолжило все более стремительный рост. Жилищный вопрос становился все более актуальным, а решать его в социалистических странах было принято единственным возможным методом — застройкой свободных пространств панельными многоэтажками, производимыми индустриальным методом.
К счастью для Гданьска, и в этом смысле он напоминал нынешний Минск: у города был удобный резерв территории в его черте — аэропорт.
Впервые аэропланы приземлились в тогда еще Данциге перед Первой мировой войной, но полноценный гражданский аэропорт открылся уже в 1922-м в Вольном городе, став первым подобным сооружением на территории современной Польши. Он расположился на бывшем плацу прусской армии к северо-западу от Старого города в местности, известной как Заспа. Впереди у аэропорта было полвека активной деятельности: до Второй мировой и особенно после нее отсюда летали регулярные рейсы в Варшаву и Львов, Берлин и Москву, Краков и Познань.
К концу 1960-х, тем не менее, стало ясно, что оживленный аэропорт в черте города, окруженный все более уплотняющейся застройкой, — это анахронизм. Дело было даже не в опасности, которую представляли садящиеся и взлетающие прямо над головами местных жителей самолеты. У спроектированного сразу после Первой мировой войны сооружения оказался чрезвычайно ограничен потенциал для развития. Взлетно-посадочная полоса с одной стороны упиралась в железную дорогу, с другой — в море, а новые типы самолетов, появившиеся вследствие развития реактивной авиации, требовали все большей ее длины. Старый аэропорт был приговорен и окончательно закрыт в 1974 году.
К этому времени судьба территории была уже решена. Был проведен представительный архитектурный конкурс на застройку этого большого участка. Уже в этом первое и довольно важное отличие польского опыта от принятой в Советском Союзе практики. В СССР творческое соревнование по созданию крупных жилых районов проводилось очень редко, что приводило к реализации далеко не самых оптимальных для той или иной площадки проектов. Тем не менее гданьской Заспе в этом смысле повезло. Победу в национальном конкурсе одержала команда специалистов института Urbanoprojekt во главе с Романом Гордыньским.
Плоская территория аэропорта не давала возможности как-то интересно обыграть рельеф, но Гордыньский предложил интересную и, в общем-то, актуальную по сей день концепцию. Четыре микрорайона на 30 тыс. человек формировались из жилых комплексов переменной этажности, образующих структуры, которые в плане были похожи на пчелиные соты. К сожалению, эстетику масштабной задумки можно оценить лишь с высоты птичьего полета, но Гордыньский и его соавторы вкладывали в подобную планировку и сугубо практический смысл.
Такая расстановка зданий позволяла организовать замкнутые дворы, в большинстве случаев свободные от автомобилей. Сейчас именно такой формат формирования кварталов принят в качестве образцового для комфортной и безопасной жизни. В конце 1960-х на фоне все еще популярной модернистской парадигмы Корбюзье, предполагавшей свободную расстановку зданий, озелененные внутридомовые пространства, закрытые для доступа автомобилей, еще были чем-то совершенно необычным.
Вместо машин в таких просторных дворах размещали школы и детские сады, общественные центры, спортивные площадки, включая футбольные поля и даже теннисные корты. Частыми элементами были и искусственные возвышенности, возможно, сохраненные от прежнего авиационного прошлого и несколько компенсирующие невыразительный рельеф площадки.
Но главным авиареликтом Заспы стала взлетно-посадочная полоса, которую решили не уничтожать, а оставить. Вдоль нее были проложены внутрирайонные магистрали, а сама она стала выполнять функцию стоянки для автомобилей, где до относительно недавнего времени еще и работал полустихийный рынок. За прошедшие десятилетия бетон ВПП пришел в негодность, саму полосу разорвала на две половины оживленная улица, над которой к тому же был сооружен монументальный пешеходный переход. К сожалению, и в данном случае не удалось избежать типичной ошибки, характерной для всех крупных жилых ансамблей эпохи модернизма: если в созданных замкнутых дворах с их зеленью и уютными пешеходными бульварами находиться приятно, то на широком, продуваемом всеми ветрами пространстве, откуда некогда уходили в рейс самолеты, как-то не по себе.
Строительство первого здания в Заспе началось в 1973 году, еще даже до официального закрытия аэропорта, а в декабре 1980-го в собственную квартиру на первом этаже дома по улице Пилотов, 17, въехал, наверное, самый знаменитый здешний житель. В Польше в разгаре был экономический кризис, ширилось забастовочное движение, нарастала конфронтация профсоюзов и государственной власти, а в Заспе большую квартиру (а по сути, три объединенные квартиры) получил электрик гданьской верфи имени Ленина и отец восьмерых детей Лех Валенса. В Заспе будущий президент Польши прожил восемь лет, и все эти годы его квартира, дом, двор и весь район были местом регулярных митингов и демонстраций «Солидарности». Сюда же в 1987-м к Валенсе приезжал папа римский Иоанн Павел II, здесь на бывшей ВПП старого аэродрома глава Римско-католической церкви служил мессу.
Встреча двух самых известных поляков конца XX века стала сюжетом и для первого из шести десятков местных муралов. Для Гданьска и Заспы 1990-е были действительно лихими. Стремительное наступление капитализма, связанные с этим жесточайшие проблемы местных предприятий, закрытие верфей, увольнения и сокращения изрядно добавили депрессии в повседневную жизнь района. Попыткой внести немного оптимизма в унылые будни Заспы стал арт-фестиваль, организованный в 1997 году и приуроченный к 1000-летию Гданьска. В ходе него боковые фасады многоэтажек украсили десять монументальных художественных работ, первой из которых и был рисунок Рафала Росковиньского, изобразившего пару поляков, изменивших судьбу страны.
С 2009 года фестивали стрит-арта проходят в Заспе регулярно. К настоящему времени ее украшает уже почти шесть десятков работ самых разных стилей. С ними ожил и район: существующие дома привели в порядок, на еще свободных участках начали расти новостройки, Заспу стали посещать туристы, которых привлекает не только личность Валенсы или архитектура 1970-х годов, но и современное искусство. Район превратился в польский Шордич, может, и не благодаря какой-то особенно богемной атмосфере (хотя здесь есть даже собственный театр), но уж точно потому, что панельные многоэтажки каким-то чудом стали экспонатами музея под открытым небом. Не самая худшая судьба для «спальника».
Благодарим за помощь в организации поездки «Альфа-Банк» в Беларуси.
Читайте также:
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by