Чем знамениты Барановичи? Если разобраться, город не так часто мелькает в заголовках на новостных порталах. Правда, если уж появляются связанные с ним новости, то весьма небезынтересные. Лично мы вспомнили, как в этом райцентре четыре года назад произошло примечательное ДТП: ВАЗ врезался в Lamborghini Murcielago. Прямо как в анекдоте. В свое время (это было достаточно давно) глава государства назвал Барановичи белорусским Чикаго, что весьма ярко отражает сущность жителей города: независимые, дерзкие, предприимчивые…
Вот вам еще несколько неожиданных фактов о Барановичах. Здесь начинал строить свою карьеру, а затем с 1997 по 2000 год руководил городской администрацией будущий мэр Минска Михаил Павлов. А еще Барановичи — единственный белорусский город, где функционирует два полноценных железнодорожных вокзала. Родом из этого райцентра знаменитая правозащитница Валерия Новодворская, режиссер Михаил Пташук и один из признанных мэтров белорусского рока, лидер группы «Крама» Игорь Ворошкевич.
— Не мэтр, а динозавр, я бы даже сказал, велоцираптор, — улыбается при встрече с нами Игорь, услышав, какой пафосный титул мы ему присудили. На ближайшие несколько часов фронтмен «Крамы» готов стать нашим гидом по городу. Вернее, по той его части, с которой связаны те или иные воспоминания уважаемого рокера. Повод для нашей встречи - значительный, 12 ноября в минском Prime Hall легенда отечественного рок-н-рола - группа «Крама»отмечает свой юбилей - 25 лет на сцене.
Экскурсию мы начинаем с географического и административного центра Барановичей — площади Ленина. И это не случайно: именно здесь, напротив кинотеатра «Октябрь», стоит дом, где провел свое детство и школьные годы Игорь Ворошкевич.
— Дом мало чем примечателен, обычная пятиэтажка, — признается Игорь. — Наверное, как только его построили, в торце оборудовали общественный туалет. Раньше, в советские времена, он был бесплатный и страшный, сейчас — платный и почище.
Музыкант отмечает, что несколько лет назад в доме провели капитальный ремонт, так что многое здесь достаточно сильно поменялось. Например, не было этого забора. На его месте располагался огород, в который окрестные ребята совершали регулярные вылазки за яблоками и крыжовником.
— Вы должны понимать, что даже этот небольшой двор был для нас своеобразной замкнутой экосистемой со своими правилами и распорядком жизни. Соседний дом и его двор воспринимались как иной мир, пусть и дружественная, но все-таки чужая территория.
Школьные годы Ворошкевича приходятся на 1970-е — эпоху затишья перед большой бурей.
— В Барановичах в это время было достаточно много хиппи, — вспоминает Игорь. — Я не видел, чтобы их особенно гоняли, но в глазах подавляющего большинства населения города «дети цветов» выглядели дико. Представьте себе: 1974 год, центр Барановичей, пионеры-комсомольцы и все такое — и тут по улице идет компания из пятерых парней, на каждом из которых расклешенные джинсы. У ныне покойного неформала по кличке Шнурок вся задница в маленьких цветастых заплатках. Рядом король барановичских хиппи Симон, которого я недавно видел на местном рынке торгующим цветочками (он, к моему очень большому сожалению, выглядел печально). Кто остальные? А это уже не так важно. Кто-то умер (здоровье закончилось), кто-то покончил жизнь самоубийством (таких в этот переломный период было немало), кто-то стал фанатично религиозным. Но большинство перестроились, приспособились и стали «как все».
Я никогда не принадлежал ни к каким движениям, но мог кому-то симпатизировать. А так как слушал я и Led Zeppelin, и Sex Pistols, то симпатизировал и хиппи, и панкам. Я жил рядом с хипповской системой, видел, как она работает, но сам в этой «движухе» участия не принимал. В Барановичах тогда была настоящая перевалочная база хиппи — существовало множество «вписок», куда приезжали «дети цветов» со всего Союза, некоторое время они здесь «тусили» и потом разлетались обратно по всей необъятной родине. Конечно, это были очень интересные люди, привозившие замечательные истории и модные музыкальные веяния.
Но в какой-то момент все это закончилось. Как заканчивается все в этом мире. Хиппи и панки, которых я вижу сейчас, — это скорее модники, а не идейные люди. Это, как сейчас говорят, уже «не тру»: маечки и фенечки не создадут глубокого внутреннего содержания.
Одновременно с культурным и молодежным андеграундом через Барановичи прошла и другая мода — на уличные войны. Драки район на район, двор на двор — все это было.
— Вчера вечером, возвращаясь домой от товарища, я увидел несколько коренастых, подкачанных, короткошеих парней в спортивных костюмах и сразу как будто бы вернулся назад — одновременно в семидесятые и девяностые, — рассказывает Ворошкевич. — Даже я в 1974 году пытался качаться в подпольном тренажерном зале. Он располагался в подвале, естественно, никаких тренажеров там не было, одни самодельные штанги и гантели.
Культу наращивания мышечной массы тогда уделялось много внимания, причем нередко именно для того, чтобы рано или поздно испытать силушку в деле. Поэтому, гуляя по частному сектору, вы наверняка столкнулись бы с перекачанными парнями, жаждущими узнать поподробнее, что вы делаете у них на районе в столь поздний час.
— Наш район, который называли «Центр», конфликтовал с районами «Южный», «Базарники» и «Кресты». Драки тогда были совершенно обыденным делом, и порой они принимали достаточно опасные формы, — вспоминает Игорь. — Здесь неподалеку, возле овощного магазина, стоял глухой забор, разделявший дворы. Вполне нормальной была ситуация, когда по обе стороны этого забора собирались ребята и начинали вслепую метать через него друг в друга булыжники. Перестрелка нередко шла до первой крови, и, признаюсь честно, как-то я даже крепко попал одному парню в голову. К счастью, все обошлось. Кажется, жестокие были времена, но я, например, не припомню ни одного случая, чтобы вдесятером лупили одного: все-таки существовали определенные понятия о чести и достоинстве даже у самых отмороженных.
Мы выходим из двора и направляемся к школе, где учился будущий велоцираптор белорусского рока. Вновь проходим мимо кинотеатра.
— Это новое здание, старое снесли лет сорок назад, — вспоминает Игорь. — Я наблюдал за этим процессом со своего балкона. Долгое время не могли развалить стены. Поначалу их тянул пригнанный танк, он не справился, приехал танковый тягач и таки опрокинул треугольный фронтон. Вместе с этим фронтоном канула в Лету эпоха Гойко Митича, «Фантомаса» и «Неуловимых мстителей». Каждый из «блокбастеров» того времени мы смотрели по десять раз, знали наизусть все диалоги, все картины обрастали мифологией. Например, существовала легенда о том, что есть еще 20 серий «Фантомаса», просто их запретили показывать в Советском Союзе.
Минуем детский сад, помнящий маленького Игоря Ворошкевича, и приближаемся к школе, которой он отдал десятилетие своей жизни. Настало время каяться.
— Школу я не любил, — признается музыкант. — Нормально учился до 5 класса. Потом у меня появилась первая тройка, и с этого момента успеваемость стала быстро падать. Я стал интересоваться рок-музыкой и забил на учебу. Умудрился получить «трояк» даже по рисованию, в котором всегда был лучше всех в классе. Низкую оценку поставил учитель, который просто на меня обиделся.
Ворошкевич в то время не гремел как музыкант, он прославился на другом поприще.
— В 8—9 классе мы с товарищем промышляли самиздатом: рисовали похабные картинки и писали к ним стихи, — вспоминает Игорь. — После того как это творчество тщательно изучали одноклассники, оно шло в соседнюю школу, откуда спустя некоторое время мы получали рецензии — как правило, положительные.
Школа была элитной, с углубленным изучением английского. Учились в ней в большинстве своем дети военных, а Игоря в нее устроили по знакомству. Правда, с английским у него так и не сложилось. Ворошкевич считает это одним из главных проколов в своей жизни и обреченно махает рукой: видно, овладеть иностранным языком на хорошем уровне ему не суждено.
— С музыкой я начал знакомиться благодаря родительскому магнитофону «Днепро», — вспоминает Игорь, пока мы бодро топаем от школы к военному городку, где в свое время обитали большинство друзей музыканта. — Это было настолько давно, что магнитофон был даже не кассетный, а бобинный — о таких сегодня, наверное, далеко не все знают. А я-то помню, как надо склеивать порванную пленку №6 уксусом! Родители были достаточно продвинутыми меломанами, у них хранились записи Высоцкого, много польской попсы. Но меня больше всего заинтересовали Элвис Пресли и, конечно, The Beatles.
Минуем частный сектор. Нас окликает мужичок, сидящий на крыльце одного из домов: «Хлопец, скажи, сколько времени, чтобы я за своими часами не бегал!» Узнав, что требовалось, и не говоря ни слова, он удаляется вглубь участка.
— К сожалению, вот вам типичный представитель Барановичей, — комментирует происходящее Игорь. — Ни тебе «здравствуйте», ни «пожалуйста», ни «спасибо» — лишь «сделай мне что-то, чтобы я не бегал…»
А это — легендарный барановичский самолет, известная точка встреч как сорок лет назад, так и сегодня, что-то наподобие минской «Паниковки». Со сбора в этом месте начинаются многие приключения местной молодежи.
В военном городке сегодня располагается Барановичский государственный университет. Все покрашено и окультурено — глаз радуется. Легенда белорусского рока смотрит на марширующих солдат, спешащих по своим делам студентов, а в голове его возникают образы города середины семидесятых, когда здесь зарождалась совершенно новая, непонятная для обыкновенного советского человека контркультура. Старшеклассник Игорь Ворошкевич обменивался с друзьями — детьми военных полузапрещенными аудиозаписями. Такая музыка будоражила умы и распространялась все дальше.
— Музыкальная жизнь к тому времени начала расцветать, — рассказывает он. — В Доме культуры на танцах выступал ансамбль «Студия», и на эти концерты стекалось масса народу. На самом деле это был уже не ансамбль, а скорее кавер-группа, которая на достаточно высоком уровне исполняла многие легендарные композиции из мирового рок-репертуара, в том числе, например, Queen, Deep Purple и так далее.
Рядом со строгими армейскими строениями военного городка — восхитительный стрит-арт. А уже спустя десять минут мы вновь маршируем по частному сектору.
— В городе достаточно необычная планировка, — отмечает Ворошкевич. — Сейчас мы идем неподалеку от центра Барановичей, а такое ощущение, будто находимся в деревне.
Но какая там деревня! Вокруг не домики-развалюхи, а респектабельные коттеджи. «Зачем их было строить здесь?» — наш провожатый задает риторический вопрос. Он остается без ответа. Что тут говорить: кто-то любит Барановичи чуть больше, а кому-то они нравятся немного меньше. Поворачиваем в гаражный кооператив. В Минске таких, наверное, уже не увидишь. Это настоящая резервация независимых и гордых мужчин. Возле каждых ворот — свой отдельный мангал и яблонька. Все по фэншуй.
— В такие же гаражи уходил и мой отец, — улыбается Игорь. — В них, помимо машины, было все — от инструментов до консервов. На случай войны съестных запасов хватило бы на несколько месяцев, ну а так они, конечно, использовались как закуска. Для многих это был второй дом. Это вам не бездушные автосервисы в Минске. Приехав сюда, под сень яблоньки, хочется остаться.
Разговор о гаражах отчего-то паровозом цепляет алкогольную тематику. Ворошкевич не поражает нас пикантными откровениями.
— Сам я употреблять спиртное начал достаточно поздно, после армии, когда работал художником-оформителем в «Барановичских электросетях», за год до учебы в институте, — признается он. — До этого, конечно, были какие-то робкие попытки употреблять в школе и после нее, но мне от этого всегда было очень плохо, поэтому желание повторять отпадало надолго.
В конце семидесятых в Барановичах большой популярностью пользовались кафе «Нестерка», «Веселка» и «Шайба», где торговали плохенькими сухими винами. Это были уже не колхозные пивнухи для пролетариата, но еще и не пафосные рестораны — нечто демократичное, современное, можно сказать, молодежное.
— Попасть в эти заведения вечером было очень сложно, — с улыбкой вспоминает наш гид. — Все места были заняты, и внутрь попадали, как правило, через знакомых своих знакомых, мол, «у меня там внутри есть человек, который меня ждет». Сегодня трудно подыскать аналоги таких заведений по атмосфере. Возможно, столичные бары Doodah King или Coyote…
Наша небольшая экскурсия, никоим образом не претендовавшая на архитектурную и историческую наполненность, подходит к логическому завершению где-то возле городского Дома культуры. По мнению Игоря, это здание, в какой-то мере напоминающее с одной из сторон крематорий, достаточно ярко отражает культурную жизнь города. О ней красноречиво говорят и афиши, анонсирующие ближайшие концерты.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by