«Мы очень устали и уже даже не знаем, куда обращаться, — начинают непростой и эмоциональный разговор жильцы серой пятиэтажки, расположенной на улице Якуба Коласа в Фаниполе. — Такое ощущение, что до наших проблем, которые в любой момент могут обернуться настоящей бедой, никому из ответственных ведомств нет никакого дела. Сколько мы пытались обратить внимание на свою ситуацию, писали в различные инстанции, но все заканчивается ничем. Максимум штраф соседке выписывали, но ведь проблема не в этом. Подозреваем, что человеку нужна серьезная психиатрическая помощь, а не денежное наказание…»
В уютной трехкомнатной квартире Антонины Ивановны (главного объекта агрессии соседки-пенсионерки) собрались жильцы четвертого подъезда — те, кто уже не может молчать и готов рассказать о сложном соседстве все. Взрослые женщины — матери, а некоторые и бабушки — не на шутку боятся 83-летнюю пенсионерку Арину Алексеевну (имя изменено по этическим соображениям), которая еще несколько лет назад была милой и приветливой, но в корне изменилась и теперь наводит страх не только на детей.
— Дом наш кооперативный, построили его в 1991 году, — вспоминает, как все начиналось, Антонина Ивановна. — Заселились мы с Ариной Алексеевной одновременно, ей тогда было около 60 лет. Отношения сразу же сложились самые замечательные. Было видно, что она сильная и властная женщина, но при этом интересная и приятная. Даже в таком почтенном возрасте Алексеевна была очень красивая: чистое, гладкое лицо, голубые глаза. Мы старались всегда помогать друг другу и выручать: захлопнулась как-то у соседки дверь, так она без проблем ночевала у нас, по вечерам на чай приходила. Мама моя, ее ровесница, в те годы держала хозяйство и всегда делилась с Алексеевной сметаной, овощами с огорода. В общем, жили, как все хорошие соседи.
— Правда, через некоторое время отношения стали портиться, — уточняет сын Антонины Ивановны Павел. — Сначала Арина Алексеевна обвинила нас в сутенерстве и наркомании. Но это быстро прошло, забылось, хотя и понятно, что прежнего лада и мира уже не было. Отношения окончательно сошли на нет после того, как мы начали делать ремонт и, в частности, поменяли входную дверь. Эта дверь сразу же лишила Алексеевну покоя — полетели жалобы в исполком, которые с завидной периодичностью ложились на стол чиновникам в течение двух лет. Претензии менялись: началось с того, что мы мешаем ей выйти из квартиры, а закончилось тем, что надо обязать нас отдать ей свою дверь. Больше всего соседку напрягало, что, поменяв дверь, мы захватили часть подъезда. То, что ее дверь установлена точно так же, она вообще не замечает, а когда указываешь ей на это, в лучшем случае молчит.
По признанию жителей Фаниполя, совсем невмоготу стало последние полгода. Раньше приступы агрессии были нечастыми, где-то раз в месяц, зато сейчас наблюдать перемены настроения приходится буквально через день: если в понедельник было затишье, то во вторник жди бури.
— Вот сегодня утром в 5:45 она начала изо всех сил барабанить нам в дверь и ругаться, — говорит Антонина Ивановна, включая диктофонную запись утреннего визита. — Принято считать, что в 83 года люди слабые, измученные болезнями, но лично у нее с физическим здоровьем все в порядке. Причем и кричать она может так, что поднимет весь подъезд. Из-за выходок Алексеевны звонок у нас уже давно отключен, поэтому она колотит в дверь, на которой уже живого места не осталось, руками, ногами и любыми предметами.
Самое неприятное — что соседка обвиняет нас в каком-то воровстве. Если бы мы у нее хотя бы нитку когда взяли! А ей все чудится, что мы подобрали ключи к замку, ходим по ее квартире, когда она отсутствует, и воруем то документы, то деньги, то еще что. Причем она вбила себе в голову, что мы забрали ее трудовую и грамоты. И ненавидит нас за это лютой ненавистью.
Измученная женщина, на глазах которой то и дело выступают слезы, показывают пухлую стопку записок: пожилая соседка то и дело засовывает их в дверь. Антонина Ивановна признается, что еще штук 50 таких же оскорбительных писем уже сожгла. А эти хранит, потому что так велел участковый: какая-никакая, а доказательная база.
— Знаете, как неприятно хранить дома эту гадость, эти проклятия?..
— Да если бы проблема ограничивалась только словами. Она же действует! — возмущен Павел. — На днях возвращались с племяшкой из садика. Только подошли к квартире, как соседка открыла свою дверь и плеснула на нас из кружки водой. Хорошо, что вода была холодная, а ведь мог быть и кипяток! И кто знает, что она выльет в следующий раз?
— А на меня она плюнула и на дедушку плюнула, — с обидой в голосе рассказывает шестилетняя Алина, которая волей-неволей становится свидетелем безобразных выходок. — Все мои подружки ее боятся, потому что она может руками и ногами биться, когда стоит в коридоре.
— Я живу на валерьянке, от ее выходок страдает мое здоровье, — говорит Антонина Ивановна. — На полном серьезе уже боюсь выходить из квартиры, потому что она караулит у своей двери и сразу выскакивает — то толкаться начнет, то плюнет в лицо. Вчера я за Алинкой в детский сад собралась, а она прет ко мне в квартиру и орет: «Верни мне, с…а, чемодан белья!» Как тут не нервничать? Меня аж колотит от всего этого. Представьте, что вам придется регулярно выслушивать фразы наподобие «Будьте прокляты ты и твое потомство».
— Причем претензии у нее не только к Антонине и ее семье, — включается в разговор соседка по лестничной площадке Светлана. — Меня она особо не трогала никогда, но на моего мужа составляла кляузы даже после того, как он умер. Понимаете, он до сих пор у нее что-то ворует. Пишет Алексеевна жалобы и на другого соседа, который после смерти жены сам воспитывает ребенка-инвалида: мол, он дитя мучает-истязает. А на соседку, у которой есть физический недостаток, она постоянно обзывается. Я сама сколько раз видела, как она засовывает обвинительные записки в дверь Антонины или стучит до посинения. Это же ужас просто! Одним словом, очень конфликтный человек, у нее все кругом плохо: в подъезде с соседями перессорилась, так еще и на даче со всеми переругалась. Если раньше у нее еще были подружки, захаживали иногда, то сейчас только с дочерью и общается.
— Дочь у нее очень хорошая, образованная, интеллигентная, не хотелось бы ей навредить. Но нам-то что делать? Как с такой соседкой жить? — решает моральную дилемму Антонина Ивановна.
— Милиция и медики приезжали к ней не раз. Но Алексеевна очень хитрая: как только видит посторонних людей или замечает, что разговор записывается на камеру, сразу становится тихая, мирная — ну просто бабушка — божий одуванчик. Ее знают все, кто только может быть причастен к этому вопросу, но реально дело не сдвигается. Неужели ждут, чтобы она кого-нибудь ножом порезала или кислотой облила? А как можно быть уверенным в том, что этого не произойдет? Пока же получается, что медики почему-то кивают на милицию (мол, инициатива должна исходить от них), а у участкового руки связаны: на учете у психиатра она не состоит, а к приезду наряда милиции уже успокаивается, то есть не буйная, — резюмирует Павел.
— Арина Алексеевна приходила и ко мне, — рассказывает еще одна Светлана — молодая мама, живущая на втором этаже. — Зашла буквально как к себе домой: раньше у меня дверь всегда была открыта. Смотрит на меня и говорит: «Что, ты тут еще живешь? А я думала, тебя уже выселили». Потом она позвала меня на площадку, я сделала вид, что иду, и, как только Алексеевна вышла, захлопнула дверь и закрыла на все замки. Она пыталась точно так же попасть ко мне еще раз, но с тех пор я всегда закрываю дверь.
А в мае, когда Антонина Ивановна вместе с семьей где-то на неделю уехала на дачу, Алексеевна просто с ума сошла. Как только поняла, что ее провокации никто не слышит, начала бегать по подъезду, кричать, материться. Ломилась к ним в дверь, трижды кричала «Будьте вы прокляты», а также «Я все равно вас всех найду». Я хотела заснять это на видео, но просто побоялась открыть дверь. По возможности стараюсь не встречаться с ней на лестнице, а еще очень боюсь за ребенка: если она пихает взрослых, то что может сделать шестилетке? Я, в свою очередь, тоже могу ее пихнуть, но зачем мне это надо — отвечать по закону, если с ней что-то случится? Не понимаю, чего выжидают правоохранители и медики, к которым периодически обращается весь подъезд. Нужно дождаться конкретного случая, чтобы она кого-то прибила?..
Нам удалось поговорить с Ариной Алексеевной, «дежурившей» во время нашего визита в подъезде. На первый взгляд женщина производит самое приятное впечатление и гостеприимно приглашает нас в свой дом. Сидя на кухне, она спокойно рассказывает о своей долгой и полной испытаний жизни: была самой старшей в многодетной семье, росла без отца, который погиб во время войны. Несмотря на все сложности, окончила семилетку, а затем и техникум. В поисках работы поехала в город Никель, что недалеко от Мурманска. После замужества жила в Украине, а затем вновь махнула в дальние дали — на Ямал. Заработав на пенсию, приехала в Беларусь и купила в Фаниполе двухкомнатную квартиру.
По словам женщины, ее общий трудовой стаж — 57 лет. За немалые заслуги она получила звание ветерана труда. Стройная и логичная картина мира, которую рисует Арина Алексеевна, рушится в один момент — когда она внезапно переводит разговор на соседей. Речь пенсионерки становится излишне эмоциональной, нервной.
— Вот скажите, имели они право забирать? Мою медаль, мои документы! Пойдемте я вам покажу, — ведет нас в свою комнату женщина. — Вот тут в стаканчике на подоконнике хранились все мои ключи. Я думала, что это безопасно. А они их украли, причем ключи то исчезали, то, как мне надо было, снова появлялись: подбрасывали. Как первый раз зашли, я не знаю, не могу сказать. Но как выкрали ключики, так и ходят, это я точно знаю. Я три раза меняла замки. Как только я на дачу — они сюда приходят. Они уже года два издеваются надо мной. Я не первая у них жертва. Пристали ко мне. А ведь я же абсолютно ничем им не обязана.
Это точно Тонька с семьей: они любят похвастаться, и я через стенку слышала, как они завели разговор на эту тему, рассказывали кому-то, что увезли далеко мои документы. А вот куда — это я уже не знаю. Увижу ли я родненькие документы с Северного края?.. Даже трудовую книжку — и ту забрали. Это они сейчас моим трудом пользоваться будут? Не-е-ет! Никуда я сама ее не перекладывала, и дочка не брала. В милицию обращалась, но они не ищут. Сейчас опять заявление в милицию написала, понесу на днях начальнику.
Не отрицает пенсионерка и проблем в общении с соседями по даче:
— Было время, что я там ночевала. Но сейчас меня окружили бывшие зэки: один сидел десять лет за убийство, второй воровал. Напротив — очень склочная женщина, поэтому я стараюсь утром прийти и вечером уйти.
На прощание Арина Алексеевна показывает нам свою и соседскую двери.
— Их дверь была дальше, а они специально подвинули, чтобы я не могла ходить, — убеждена женщина. То, что у соседей снизу двери расположены идентично, для нее абсолютно не аргумент. Не признает пенсионерка и того факта, что ее дверь выступает точно так же, как и соседская.
— Последние полгода этот дурдом не прекращается, а, наоборот, нарастает с каждым днем. За детей очень страшно. Мы с уважением относимся к ее возрасту, поэтому отвечать что-то грубое, хамить или воздействовать физически не собираемся. Мы просто молим врачей: пролечите человека, снимите эту агрессию, дайте жить спокойно и ей, и нам. Ведь женщина целый день дома одна. Газ, электричество — все это абсолютно ей доступно. Неужели непонятно, к каким последствиям это может привести? — хором говорят жители Фаниполя.
Медработники Фаниполя и Дзержинска, сославшись на врачебную тайну, от каких-либо комментариев по данному поводу отказались. Коротко объяснить сложившуюся ситуацию согласился столичный врач, не знакомый с пенсионеркой лично, но понимающий, о чем идет речь:
— Согласно нашим законам, человек имеет право сказать, что он дееспособный, психически здоровый. И никто не сможет отправить его на лечение силой, нужно личное согласие. В противном случае вопрос должен решаться на районном уровне, без милиции тоже не обойтись.
Прояснить ситуацию с правовой точки зрения решил начальник Дзержинского РОВД — полковник милиции Святослав Дорошевич:
— Женщина пожилого возраста. Судя по всему, у нее есть проблемы с памятью и здоровьем. Неоднократно мы сталкивались с тем, что пенсионерка забывает, где хранит документы и деньги. Не раз выезжали по ее обращениям о якобы похищенных вещах, которые находились в ее же квартире. При этом все было в наличии, ничего не пропало. Что касается соседей: в прошлом году были конфликтные ситуации, по итогам проведенных проверок пенсионерка даже привлекалась к административной ответственности. Женщина живет вместе с дочерью, которая присматривает за ней и старается сглаживать проблемные вопросы. При общении с дочерью не раз обсуждалась возможность оказания медицинской помощи, мы предлагали посодействовать в этом, но она уверяла, что будет сама принимать меры и контролировать ситуацию. Побеседуем с ней снова. По имеющейся информации, сегодня на учете у психиатра пенсионерка не стоит. Но, судя по всему, проблемы есть, этого нельзя отрицать. В этом году сообщений о серьезных конфликтах с соседями к нам не поступало, в основном шли обращения от самой этой гражданки. Эти обращения мы также проверяли — подтверждения они не находили. В свою очередь, мы уже информировали медиков о проблемах. Будем дальше работать в этом направлении.
Побеседовали мы и с дочерью пенсионерки, ставшей такой же заложницей маминого здоровья:
— Мама прожила тяжелую жизнь. Ей 83 года, психика попросту не выдерживает. Человек болен, и ему нужно помочь. Почему от гастрита и цирроза лечат по первому требованию, а психическое здоровье никого не волнует? Куда только я ни обращалась: в больницу, поликлинику, милицию. Но, как видите, все без толку. Да, был у нас психиатр, но он приехал и уехал, так как мама тогда была спокойна. Вообще, есть только две темы, которые ее будоражат: документы и деньги. Ей все время кажется, что их кто-то ворует, хотя на самом деле она сама их все время перепрятывает, а потом забывает куда.
У меня складывается ощущение, что до нас никому никакого дела нет. Я бегаю по всем службам, объясняю, прошу что-нибудь предпринять. В ту же милицию обращаюсь: дайте справку, что она вас беспочвенно беспокоит по вопросам, которые не укладываются в рамки здоровья. Нет, им проще штраф взять с больного человека, который все равно буду оплачивать я. Или, к примеру, приезжает скорая, которая отнюдь не спешит на наш вызов. К моменту их появления мама уже успокоилась, врачи спрашивают дату, время, год. Она все отвечает — значит, здорова.
Заявление любого рода от меня не имеет никакой силы, поскольку я родственница, а значит, потенциально могу иметь корыстный интерес. На данный момент считается, что мама дееспособна и отвечает сама за себя. Так и выходит, что милиция отправляет к врачам, медики — к правоохранителям, и никто ничего не делает: надо, чтобы мама сама согласилась. Либо скорая успеет, пока она будет буйная, и заберет ее. Единственный врач, который осознает всю сложность ситуации и пытается помочь, — заведующий поликлиникой Владимир Васильевич Мельникович.
Болезнь прогрессирует: раньше мама просто ругалась, теперь она может поднять на человека руку. А дальше что? В какой-то момент ее перемкнет, и она возьмет нож. Кто будет за это отвечать? Это будет страшно для всех — и для меня в первую очередь: мало ли что ей посреди ночи почудится. Я хожу, прошу: помогите! Но уже не верю в то, что кто-то будет шевелиться.
Читайте также:
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. sk@onliner.by
