Звено «Стального пояса»

Браунсвилл — один из бесчисленных городков, выросших в XIX веке на полосе, протянувшейся между Нью-Йорком и Чикаго, от Атлантического побережья США до Великих озер. Он возник в 1785 году как опорный пункт на границе обжитых европейскими пришельцами земель, среди холмов, где прежде охотились ирокезы. Но настоящее процветание пришло сюда только с промышленной революцией, преобразившей прежде сельскохозяйственный регион до неузнаваемости.

То, что американская тяжелая индустрия возникла именно там, совсем не случайно.

Во-первых, уже ко второй половине XIX столетия на территории штатов Пенсильвания, Огайо, Мичиган и Индиана была создана развитая транспортная инфраструктура. Все более густую сеть железных дорог хорошо дополняли водные пути, что позволяло легко и дешево отправлять производимую продукцию в другие регионы США и на экспорт. Во-вторых, вокруг вдоволь было источников сырья — угля и железной руды. Именно они нужны для производства стали, которая требовалась всем: государству, строителям, железнодорожникам, судовладельцам. Шахты, рудники, металлургические комбинаты (а в XX веке — еще и автомобильные и шинные заводы) появлялись повсеместно. Параллельно с ними росли и города, где жили работники этих предприятий. В Соединенных Штатах родился мощный «Стальной пояс», а вместе с ним рождалась и «американская мечта».

Транспортный узел

Браунсвилл, расположенный в 60 км к югу от Питтсбурга (Пенсильвания), столицы стальной империи Эндрю Карнеги, некогда богатейшего человека мира, на фоне выросших вокруг промышленных гигантов терялся. Но и он получил свою долю общего процветания региона. Город находился на крупной реке Мононгахила, напрямую связывающей его с Питтсбургом. Через Браунсвилл еще в 1830-е прошла Национальная дорога, первая крупная автострада в США, ставшая основным путем на Запад для целых поколений переселенцев. Наконец, в 1853 году здесь появилась и железнодорожная станция на старейшей в стране стальной магистрали «Балтимор и Огайо».

Такое географическое положение на важнейших транспортных путях не могло не сказаться на судьбе города.

Здесь разместилось железнодорожное депо, а чуть позже — еще и коксохимическое производство, обогащающее уголь Западной Виргинии для его использования в сталелитейной промышленности. Постепенно бывший форт на враждебных индейских землях превратился в небольшой, но по-своему уютный городок с капитальной застройкой. Крупнейшим зданием предсказуемо стал пятиэтажный вокзал Union Station.

Пояс ржавеет

Своего пика развитие «Стального пояса» достигло в годы Второй мировой и в первое послевоенное десятилетие. Казалось, перспективам региона ничто не угрожает: «горячая» война превратилась в «холодную», но потребность в стали не уменьшилась. Вот только США подписали сразу несколько международных соглашений о свободной торговле, что открыло доступ к рынку развивающихся стран Азии и Южной Америки. И быстро выяснилось, что там всё (включая и трудовые ресурсы, и сталь, и продукты из нее вроде автомобилей) гораздо дешевле, чем на территории самих Соединенных Штатов.

Миллионы рабочих мест, которые прежде неплохо оплачивались и обеспечивали процветание в том числе городов типа Браунсвилла, постепенно испарились, как будто их и не было. Остались только недвижимые реликты прежнего благополучия, включая огромные промышленные зоны, ставшие ненужными. К 1970-м годам признаки упадка уже невозможно было игнорировать. «Стальной пояс» исчез. Вместо него пространство от Атлантики до Великих озер стали называть «Ржавым поясом».

Браунсвилл в депрессии

Браунсвилл как интегральная часть всего индустриального комплекса остаться в стороне от общего кризиса не смог. Там так же, как и в крупных городах, люди теряли работу и вынужденно переезжали на новые места. И в какой-то момент оказалось, что все построенное еще совсем недавно уже не нужно, по крайней мере в таком количестве. В домах, расположенных в центре Браунсвилла, было некому жить. Оставшееся население, как и везде в США, предпочитало индивидуальные коттеджи в пригородах. Некому было ходить в церкви, ужинать в ресторанах, лечиться в больницах, учиться в школах, стричься в парикмахерских, делать покупки в магазинах.

Вслед за жителями Браунсвилл стал терять мелкий бизнес и социальную инфраструктуру, которую просто не на что было содержать.

В итоге городской бюджет лишился налоговой базы, а значит, возможности финансировать образование, здравоохранение, спорт, полицию, пожарную службу. Это лишь ускоряло бегство людей и становилось похоже на замкнутый круг, из которого не было выхода. Вот только в случае Браунсвилла долгожданный свет в конце тоннеля все же появился.

Новая надежда

К 1990-м годам Браунсвилл уже примерно 20 лет находился в беспросветном унынии. На балансе муниципалитета оказались десятки зданий, от которых мэрия пыталась хоть как-то избавиться, выставив их на продажу по символической цене. Еще крепкие многоэтажные дома порой отдавались за $1. Идея выглядела логичной: такой низкой стоимостью власти хотели привлечь предприимчивых людей, способных вдохнуть новую жизнь в здания, а с ними и в город. И в 1992-м создалось ощущение, что такие инвесторы наконец появились.

Кто такие Эрнест и Мэрилин Лиггетты, в Браунсвилле не знали.

Эта семейная пара называла себя финансистами из Питтсбурга, готовыми осуществить крупные инвестиции в город. Начало деловых отношений выглядело многообещающе. Лиггетты в течение короткого времени потратили $2 миллиона на массовую скупку зданий в Браунсвилле. Фактически в их собственность перешло около 80—85% всего исторического центра города: театр, больница, гостиницы, банки и множество бывших жилых домов, на первых этажах которых прежде располагались различные учреждения обслуживания населения. Те люди, которые еще оставались жить в населенном пункте, пребывали в эйфории, ведь Лиггетты казались настоящими спасителями.

Грандиозные планы

За следующие несколько лет инвесторы из большого города раздали наивным обитателям Браунсвилла множество обещаний, каждое из которых было привлекательнее предыдущего. Сначала речь шла о возведении пристани и яхт-клуба, что должно было стать первым шагом по превращению города в туристический центр для желающих отправиться в пеший поход по холмам Пенсильвании. Затем возникла идея казино: будто бы Лиггетты договорились с одним из племен ирокезов о создании игорного заведения, которое бы расположилось на корабле в водах реки Мононгахила. В некоторых американских штатах, где азартные игры запрещены, такой вид бизнеса все же разрешен для представителей коренного населения страны. Третьим проектом стало возведение в Браунсвилле нового крупного велодрома для сборной США по этому виду спорта.

Однако каждая из этих инициатив по тем или иным причинам заканчивалась ничем.

Возведение яхт-клуба заблокировало Управление водных путей в Питтсбурге. Будто бы этот объект мог представлять угрозу для имеющегося судоходства по Мононгахиле. Игорную лицензию на новое казино отказался выдать сенат штата Пенсильвания. Почему мертворожденным оказался велодром, в мэрии Браунсвилла уже не спрашивали, ведь к 2007 году отношения между Лиггеттами и властями окончательно испортились.

Город в заложниках

Все эти 15 лет семья пришельцев не делала со своей собственностью ровным счетом ничего. Более того, у чиновников сложилось впечатление, что хозяева центра Браунсвилла, наоборот, хотели, чтобы принадлежащие им здания как можно быстрее пришли в абсолютно непригодное для жизни состояние. Любая опустевшая человеческая постройка, не получая соответствующего технического обслуживания, начинает очень быстро ветшать и разрушаться. Так вышло и в данном случае. Протекающие крыши никто не чинил, и они проваливались. Разбившиеся окна не заменяли. Внутрь домов проникали осадки, ускоряя их деградацию.

Исторический центр Браунсвилла буквально разваливался на глазах.

Ко всему прочему в 2007-м Эрнест Лиггетт окончательно перестал появляться в городе и прекратил платить налоги в местный бюджет. Мэрия подала на инвестора в суд. Тот ответил встречным иском сразу на $159 миллионов. В заявлении Лиггетта говорилось, что городские власти систематически саботировали его усилия по ревитализации Браунсвилла, учиняя этому бюрократические препоны. С одной стороны, определенный резон в таких утверждениях был. Проекты яхт-клуба и казино действительно похоронили чиновники и законодатели, правда на уровне штата, а не города. Другой вопрос, насколько серьезными были намерения Лиггетта с самого начала. Его отношение к собственному имуществу в Браунсвилле оставляет мало оптимизма на этот счет.

Забрать назад

Все же постепенно муниципалитету удалось начать процесс возвращения городу его зданий. В одних случаях объекты были экспроприированы для реализации ряда инвестиционных проектов, в других суд обязал Лиггетта выставить их на продажу. И хотя инвестор, заплативший изначально считаные доллары, требовал назад уже тысячи, все же это позволило повторно начать реабилитацию Браунсвилла.

К сожалению, при этом некоторые дома пришлось в итоге снести.

Их состояние было критическим, восстановление потребовало бы миллионов долларов, которых в городском бюджете не было. Денег хватило лишь на демонтаж и новое строительство на этом месте. Именно так были возведены несколько жилых домов. Увы, спасти городскую больницу и театр «Плаза» не получилось, но, как философски заметили в мэрии Браунсвилла, их город все еще «служит живым, а не мертвым», а потому власти исходят из текущих потребностей и интересов населения.

Все впереди

В распоряжение города к настоящему моменту вернулись около трех десятков разнообразных построек, прежде более двух десятков лет находившихся в заложниках у Эрнеста Лиггетта и его жены. Те из них, которые можно было реконструировать, получили второй шанс. На первых этажах вновь начали работать небольшие бизнесы, что позволило вернуть жизнь на улицы прежде абсолютно безлюдного центра Браунсвилла. Важное значение имело открытие Центра наследия Flatiron — по сути, городского музея, рассказывающего о славном прошлом региона и его пока все еще смутном настоящем. Появился и новый парк с амфитеатром, только начавший эксплуатацию рекреационных возможностей соседней реки.

Однако впереди еще много работы.

В собственности Лиггеттов по-прежнему находятся около 90 местных зданий. Мэрии предстоит бороться за каждое, ведь их хозяева все еще отказываются идти на компромиссы. Это тоже наследие тяжелейшего периода в истории Браунсвилла. Потомкам вынужденно придется исправлять ошибки своих предшественников, если они все еще хотят, чтобы место, где они родились и выросли, выжило.

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by