Виталию Пархоменко 72 года, и бóльшую часть из них он посвятил художественному ремеслу. Минчанин сумел подчинить себе металл и создать из него тысячи объектов, многие из которых попали в список материального культурного наследия. Его работы можно встретить в разных уголках страны, в том числе в Минске. Многие из них вы видите каждый день, но не догадываетесь, что существуют они в том числе благодаря герою нашего материала. Забегая вперед, отметим, что одних только бюстов Ленина и национальных гербов Виталий Евгеньевич слепил больше двух десятков. Мы заглянули в мастерскую к художнику, чтобы познакомиться с его творчеством, а также узнать, как его руки создавали знаменитые белорусские мемориалы и памятники.

«Почти вся лепнина на проспекте Независимости — творение рук моего отца»

Мы встретились с Виталием Евгеньевичем в его временной мастерской. Последние месяцы он занят тем, что пытается сохранить памятник партизанам, который по возрасту старше самого мастера. Пятиметровая скульптура из бетона смотрит на нас пустым взглядом, в котором застыла надежда на бессмертие. К истории этого чудом уцелевшего наследия мы еще вернемся, а пока просим скульптора показать нам тот самый альбом, ради которого мы приехали.

В нем на цветных и черно-белых карточках сохранились фрагменты ушедшей эпохи: известные монументы, скульптуры, бюсты и прочие недвижимые ценности. За полвека Виталию Евгеньевичу вместе с отцом удалось поработать с Андреем Бембелем, Заиром Азгуром, Анатолием Аникейчиком, Львом Гумилевским и многими другими известными скульпторами.

Отец нашего героя, Евгений Пархоменко, работал лепщиком и модельщиком всю сознательную жизнь. Почти вся извилистая лепнина и барельефы на главном проспекте столицы — его золотых рук дело. По словам Виталия Евгеньевича, отец оставил ремесло после прихода к власти Никиты Хрущева, который отказался от изящного сталинского ампира в пользу строительства типовых многоэтажек.

— Все модели отец лепил из глины. Если они были созданы для интерьера, их воспроизводили в гипсе, а если для экстерьера — в бетоне. Он и меня приобщил к этому делу, поэтому я называю себя его последователем, — улыбается минчанин.

Как в Брестской крепости возводили монумент «Мужество»

Не успев окончить среднюю школу в 1971 году, Виталий сразу взялся за дело. Его, тогда еще 18-летнего мальчишку без опыта, судьба забросила на стройку одного из самых крупных мемориалов Беларуси. Каким будет будущий памятник защитникам Брестской крепости, никто толком не знал, но скульпторам и архитекторам было очевидно: реализовать грандиозный по масштабам проект придется в короткие сроки. По словам минчанина, курировал патриотический «спецзаказ» сам Петр Машеров.

— Помню, всего на суд жюри было представлено несколько вариантов будущего мемориала, — вспоминает Виталий Евгеньевич. — Остановились на проекте российского скульптора Александра Кибальникова. Наши тоже предлагали свои проекты, но ни один не получил одобрения. Когда творческая группа была сформирована, работа закипела.

По словам художника, технология создания будущего мемориала была непростой.

— У Кибальникова была метровая скульптура в виде головы из красного гранита, которая легла в основу мемориала. Уменьшенную копию бюста бойца с решительным и нахмуренным лицом скульпторам и форматологам пришлось разбить на квадраты и увеличить в несколько раз: масштаб был 1:7. Затем на их основе они готовили конструкции и отливали из гипса формы — обратное изображение фигуры. Каждую форму увеличивали до нужного размера — примерно до 6 «квадратов», а потом монтировали прямо на месте. Бетон лился беспрерывно: для этого задействовали около 10 машин. Если остановить такой процесс, материал застынет и на фигуре появится шов. Это была та еще эпопея высотой в 36 метров! По 12 часов трудились на объекте, — улыбается мастер.

После того как центральный объект Брестской крепости был оформлен, команда во главе с именитыми мастерами принялась за скульптурную композицию «Жажда» на левом берегу рукава реки Мухавец. Она по масштабам была меньше (10 метров), чем главный монумент «Мужество», но тоже требовала немалых усилий. Собеседник говорит, что на нее ушло где-то 3—4 месяца.

Напомним, сам мемориальный комплекс был открыт в 1971 году.

Танцующие музы и парящие спортсмены

Перешагнем на 10 лет вперед и переместимся в столицу. Здесь, на площади Мясникова, в 1980-х открылось новое здание Белорусского музыкального театра. Если присмотреться к фасаду со стороны главного входа, на нем можно заметить композицию из пяти фигур муз — покровительниц искусства. Их эскизы вышли из-под легкой руки скульптора Леонида Зильбера, Виталий Евгеньевич же воплотил муз в жизнь в брутальном металле, при этом не лишив их пластичности.

— Зильбер принес эскиз, мы увеличили его до размеров рабочей модели, и я начал мастерить фигуры из металла способом выколотки и чеканки. Чтобы изготовить пять муз, нам потребовалось больше года. Там довольно сложная технология: если обратить внимание на фигуры, можно заметить, что они как будто парят в воздухе, касаясь основания только одними пальчиками ног. Нам нужно было спрятать от глаз все крепежные детали, а это не самая простая задача. Но у нас все получилось: музы парят в воздухе уже полвека, — улыбается художник.

Еще одну монументально-декоративную композицию, которая застыла в воздухе, можно рассмотреть над входом на стадион «Динамо» со стороны улицы Ульяновской. Бегуны появились здесь к Летним Олимпийским играм 1980 года и, в отличие от талисмана Мишки, никуда не улетели, а парят над обновленным стадионом до сих пор.

— Монтаж и установка композиции «Бег» были схожи с работой над «Музами». Шестиметровые фигуры пришлось устанавливать по очереди. По задумке автора, бегуны словно парят в невесомости на одной плоскости, поэтому точки касания скульптуры с аркой не должны быть заметны глазу, — рассказывает мастер.

Чтобы удержать объект в условной невесомости, мастерам пришлось изготовить толстостенные трубы из нержавеющей стали и сварить специальный каркас. Виталий Евгеньевич говорит, что устанавливали конструкцию с помощью крана и очень переживали за ее судьбу. Как оказалось, напрасно: она пережила за свой век сотню мероприятий и даже глобальную реконструкцию стадиона «Динамо».

Цель — увековечить слезы афганских матерей

Не жалеем времени и перепрыгиваем на восемь лет вперед. Вспоминаем еще одно важное событие в жизни Виталия Евгеньевича и столицы в целом — открытие «Острова слез» на Немиге. Задумка этого проекта родилась в уме украинского художника Юрия Павлова, которого уже нет в живых. Он реализовал ее по просьбе матерей, которые потеряли своих сыновей в афганской войне.

— Юра привез будущую композицию в гипсовом варианте, и ее сразу одобрили. Тридцать три фигуры скорбящих матерей сперва отлили в бетоне. Он хотел сделать их в мраморе, но я переубедил его. Говорю: «Представляешь, сколько мрамора нужно? При этом он недолговечен. Под влиянием атмосферных осадков и мороза будет рассыпаться». В виде альтернативы я предложил использовать медь: она смотрится эффектно, при этом простоит не один век. Павлов согласился, и мы приступили к работе, — приводит детали собеседник.

По словам Виталия Евгеньевича, он преобразовывал медь в четкие и плавные фигуры около года. Работы на искусственном острове кипели летом и зимой. В помощь мастерам дали солдат, которые взяли на себя подсобные работы, и в 1988 году масштабный мемориал официально презентовали городу.

«Бембель лепил на Кургане Славы маски и лица, отец монтировал и отливал конструкции»

Листая альбом, замечаем черно-белую фотографию из 1960-х годов. На фоне еще не оформившегося Кургана Славы стоит знаменитый белорусский скульптор Андрей Бембель (крайний слева) и двое мужчин. Узнаем, что один из них — отец Виталия, Евгений Пархоменко.

— Я был еще мальчишкой, когда отец работал на этом проекте, — комментирует художник. — Помню, он рассказывал, как землю для Кургана Славы везли со всех уголков Беларуси. Насыпали большой курган и задумали установить на нем памятник. Архитектором этого проекта стал Олег Стахович. Бембель лепил маски и лица, которые покрыты сусальным золотом, а отец монтировал и отливал конструкции. Фото сделано как раз во время работ.

Виталий Евгеньевич вспоминает: отца не стало в 1999 году, но он оставил после себя память в виде многих художественных работ, застывших в гипсе и бетоне.

— За 40 лет мы с ним ни разу не поругались, — улыбается минчанин. — При этом оформили не один десяток фасадов и интерьеров, восстановили сотни скульптур и монументов. Его нет уже больше 20 лет, а я все так же продолжаю его дело. Правда, заказов стало меньше. Сейчас, например, пытаемся продлить жизнь памятнику погибшим партизанам, который вылепили из бетона еще в 1950-х годах. Больше полувека он простоял в деревне Паулье Ушачского района, на месте братского захоронения. Теперь наша задача — долепить, а затем накрыть памятник медным листом, чтобы он простоял еще долгие годы.

— Что вы больше всего цените в своей работе? — спрашиваем Виталия Евгеньевича.

— Важно, чтобы людям нравился результат. Когда я вижу восхищение в их глазах, для меня это самый ценный подарок.

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by