Напишите отзыв на товар и получите шанс выиграть робот — мойщик окон

Кто такой бакенщик и почему ему дали дом у реки

В середине 50-х Мухавец был судоходной рекой — баржи сновали по воде днями и ночами. А бакенщик устанавливал на водной глади бакены — что-то вроде «светофоров» для выгораживания судоходной части: красные по правую сторону реки, белые — по левую. Вечером нужно было зажечь «фонарики», утром — потушить. Бакенщику приходилось каждый день без выходных мотаться из деревни Бульково, где он обосновался, в порт. Неразумно, затратно. Вот и выделило государство человеку дом в паре десятков шагов от реки.

Дом небольшой: комната, кухня, чуланчик и все — никаких тебе городских удобств. Но в этом доме, немного достроив и перестроив помещения, до сих пор живут его дети и внуки.

— Вся наша жизнь связана с рекой, нет ни дня, чтобы мы не спустили на воду лодку, — говорит Татьяна, невестка бакенщика. — Я пришла жить в этот дом, когда мне чуть за двадцать было. В ту весну вода стояла сильно разлитая. Свекровь говорит: «Едь в магазин». Я села в лодку — до центра всего пять минут через Мухавец. Думала, что это просто: сел и греби. Но оказалось, что, когда вода разливается, течение усиливается. Помню: гребу-гребу, а меня все равно относит в сторону Брестской крепости. Причем быстро. Свекровь испугалась: какой там магазин?

С горем пополам причалила я обратно, она говорит: «Что ты, дитя, не сказала, что не умеешь на лодке ездить?» Говорю: «Первый раз села, да и плавать не умею». 

Плавать до сих пор не умею, а на лодке теперь ого-го как гоняю.

Самым сложным для семьи оказался 1976 год, когда в Бресте сильно разлилась река. Тогда в доме 40 сантиметров воды стояло. Но Татьяна этот случай не застала, знает по рассказам. А в ее бытность вода поднималась на полметра и чуть выше — река плескалась у порога. Приходилось блоки ставить на ее пути, но это плохо помогало. Тогда муж обрезал пролет забора и лодкой-казанкой семья подъезжала прямо к дому. Такая вот брестская Венеция.

Однако как бы ни «крутила» порой река, она всегда была основой жизни. Татьяна работала в детском саду на другом берегу — утром шла к пирсу, садилась в лодку, пять минут по реке — и вот она уже почти у цели, оставалось только несколько минут пробежать до садика.

Ни тебе проездных покупать не надо, ни толкучку в транспорте терпеть.

В лодке ездили и муж на работу, и дети в школу. Весла детям стали доверять очень рано. Сын Татьяны был второклассником, когда с ним случилась беда. Мальчишка после занятий сел в лодку, оттолкнулся, а про весла забыл — река его и понесла. Не растерялся малый: схватил с днища фанерку и давай грести. Так с фанеркой к другому берегу и пристал.

— А однажды ехали с мужем после работы, он меня забирал на лодке. Переезжали с двумя велосипедами, нагруженные. Он гребет, а я с младшим сыном сижу, развлекаю. Еще когда мы подходили к лодке, видели, как незнакомые мужчина с мальчиком вещи на берег положили и поплыли на нашу сторону. Только мы дошли до середины реки, как видим: кто-то барахтается. Я еще подумала: смело балуются люди, на самом глубоком месте, прямо посередине реки. А муж говорит: «Расстегивай мне ремень на штанах и обувь снимай, тонут люди». И он — в воду. Мальчика вытащил, а мужчину вытянуть не смогли. Мы с лодки за волосы его схватили, я гребла, а муж тянул к берегу. Мобильников тогда не было, телефоны — только в будке.

Я увидела таксистов на том берегу, кричу: «Передайте по рации в скорую — утопленник на Мухавце!» А как к берегу причалили, закричала: «Бегите в пожарку! Человека надо спасти!»

И один юноша сразу сообразил, что делать: помчался, тут же спасатели прибыли, скорая, милиция… Но поздно.

Как семья бакенщика осталась совсем одна на берегу

Десятилетия путь по реке был для семьи главным «окном в город». С другой стороны — одни болота. Правда, долгие годы какую-то часть болот брестчане держали под огороды. Наверное, это случилось после войны — свободные участки на окраине города предприимчивые люди захватили и застолбили за собой. За домом бакенщика таких «наделов» было немало: пару десятков могло точно набраться.

Со временем на этих участках стали появляться симпатичные домики, а огороды — трансформироваться в наивные проекты ландшафтного дизайна. И как правило, их владельцы имели лодки. По обе стороны реки построили своеобразные эллинги — капитальные строения, куда по рельсам на лебедке на зиму затягивали лодки. Эти лодочные гаражи у многих имели верхние надстройки, где приятели собирались, часто оставались ночевать.

А лет 15 назад пришло уведомление весь самострой снести — и домишки, и гаражи. Люди не верили, хотели узаконить самозахват и всячески старались оставить наделы за собой. Но в один из дней приехала бригада, которая снесла дома. Спустя два месяца демонтировали и «эллинги».

После наведения порядка вокруг дома бакенщика исчезли люди. Часть «освобожденной территории» отдали под очистные сооружения, а остальные земли стали занимать ивняки, камыши; тростник поднялся выше человеческого роста. Границей между дикой природой в пойме Мухавца и городской средой послужило Варшавское шоссе.

За трассой вырос новый микрорайон с самым крупным в Бресте «Еврооптом». К нему теперь есть дорожка из дома — по насыпи, которую наследники бакенщика поднимали за свой счет: за день разбросали 18 КАМАЗов песка и щебня. Теперь внуки Татьяны ходят в школу микрорайона, а вот за продуктами семья частенько отправляется по старинке — на лодке в центральную часть города.

Всю жизнь сносят

У бакенщика было трое детей. Некогда казенное жилье было приватизировано, достроены комнаты, подсобные помещения. Все добро честно поделено поровну между детьми. Но случилось так, что сегодня в доме остался один наследник — сын Николай со своей семьей: женой Татьяной, сыном, невесткой и двумя внуками.

Четвертое поколение живет на воде. Центрального водоснабжения здесь нет, как и отопления, и газофикации. Тепло от печки, газ привозят в баллонах, деревянный «М/Ж» — в отдалении. Выгребная яма в водоохраной зоне не положена. Во дворе стоит колодец, откуда семья берет воду — желтоватая, но пригодна для питья и приготовления пищи. А вот умываться и даже принимать «ванны» любят в реке. Когда в доме бывают дети из городских квартир (родственники, друзья внуков), им тоже подавай утренний туалет на Мухавце.

В доме Татьяна держит стиральную машину-полуавтомат. Принцип стирки непривычный: из колодца наливает воду в машину, включает в розетку. Прокрутилось, выливает, заполняет чашу свежей водой — прополоскать. И так — несколько раз.

— Хотели мы сделать изолированные емкости. Но так как дом в пойме реки, местная канализация не положена: только центральная. Устно в кабинетах нас пожалели и говорят: делайте, а дальше будь что будет. Семья, мол, аккуратная, у вас плохо не получится. Но мне не нужно «как будет».

А расстраиваться нам нельзя — жилого дома тут уже быть не должно. Мы сарай хотели построить, сделали фундамент. Сначала разрешили стройку, а потом запретили: в водоохранной зоне всякое строительство запрещено. Так и стоит фундамент травой поросший. Сделали бы все сами, да нельзя — дом считается под снос. Сколько себя помню, нас все сносят, — заключает Татьяна.

---

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by