Официально деревни Шабаны в Новодворском сельсовете Минского района не стало 31 марта 2020 года, ее казенно «упразднили» решением Минского райсовета депутатов. В середине 1960-х прямо у деревни построили станцию аэрации, а жителей из-за соседства с очистными сооружениями стали медленно выселять в другие места. Причина — санитарные нормы. Но, оказывается, отсюда выехали не все.

Остатки Шабанов находятся под боком у агрогородка Новый Двор, что за МКАД, на юго-восток от Минска. Сохранилась деревенская дорога. С одной стороны от нее Свислочь, с другой — заросли, забор, а за ним — та самая станция аэрации, которая когда-то изменила ход истории конкретно в этом месте. На спутниковом снимке «Яндекса» на месте деревни пустота, зато хорошо различимы пруды станции рядом.

Хата с краю

Недалеко от новодворского кладбища стоит одинокая хата. Долгое время она была крайней в Шабанах. Во дворе громким лаем заливается пес Рекс, охраняет хозяйку — пенсионерку Любовь Ламан.

 — Настоящие Шабаны — это вам надо дальше пройти, — говорит Любовь Николаевна. — А эта хата и соседские, которых уже нет, когда-то давно относились к Новому Двору. Потом их «перекинули» к Шабанам, а когда деревни не стало, дом снова оказался новодворским.

 Дом строили родители женщины, потом здесь жил ее брат, до своей смерти в 2009-м.

— Когда деревню активно выселяли, людям предлагали квартиры. И брату сказали, что ему выделена однокомнатная в микрорайоне Шабаны. Там есть многоэтажка, куда переселили многих отсюда. Но брат сказал, что никуда не поедет. Он любил природу, хозяйство. Да и семья у нас большая, все съезжались сюда из разных мест на праздники. А если б он переехал в маленькую квартиру — что ж мы там, посели б все в одной комнате? — рассуждает Любовь Николаевна.

Женщина помнит время, когда хаты в Шабанах стояли плотнячком. Теперь же вышло, что она живет на отшибе. От ее дома до магазина в Новом Дворе далеко, так что продукты бывшей жительнице Шабанов привозит сын.

— Совсем местные тут Виктор и Нина Ячейко, они там живут, в конце дороги, — поясняет женщина. — По пути еще будет хата, где приезжие поселились, уже лет 10 назад, а может больше. А так все, ничего от Шабанов не осталось.

На столбе неподалеку висит объявление, сильно потрепанное временем. Сообщает, что с 1 сентября 2020 года проезд на территорию бывшей деревни будет закрыт. На дороге к тем самым Шабанам шлагбаумов нет, но висит знак, запрещающий проезд.

Самая серьезная примета того, что тут была деревня — большие яблоневые сады на месте прошлых усадеб. Встречаем и остатки деревянного сруба и кирпичной постройки — скорее всего, на месте последней стоял гараж.

На пути попадается хата с заколоченными окнами, во дворе которой зачем-то сложены десятки оконных рам.

Несмотря на запрещающий знак, похоже, кто-то приезжает к бывшей деревне, чтобы выбросить мусор. На это указывает неприглядная горка по левую сторону дороги — табличку с надписью «Свалка запрещена» как раз мусором и закидали.

На одном участке шабановской дороги чувствуется сильный неприятный запах — возможно, ветер доносит его с очистных. Метров через 200—300 воздух снова становится свежее.

Абориген

Проезжая дорога заканчивается как раз у подворья семьи Ячейко. Когда-то дальше за домом Виктора Ивановича и Нины Семеновны стояло еще 17 хат, рассказывают пенсионеры. Теперь они живут на хуторе.

В этот дальний угол бывших Шабанов машины заезжают редко, Виктор Ячейко как раз «пільнуе», чтобы на улицу не привозили мусор.

Случается, водителей сюда по ошибке заводит навигатор.

— Один год фура с брестскими номерами тут недалеко застряла. Водитель за помощью ко мне пришел. Я ему говорю: «Так чего ты вообще сюда заехал?» Сказал, что ехал по этому… интернету! — вспоминает Виктор Иванович.

Хату, в которой живут старики, строил еще до войны отец Виктора Ячейко, а «землю вообще за золото покупал», говорит 85-летний местный житель.

Сам Виктор Иванович всю жизнь работал шофером: сначала — на автобазах в Минске, потом — на автолавке.

Мужчина говорит, что очистные сооружения здесь построили взамен закрытых в Серебрянке:

— Тут до станции вокруг была совхозная земля. Сначала снесли домов 13 наших, наверное, а потом построили очистные котлованы. Станция хотела расширяться — забор строительный стоял аж до речки! Но запретили, и забор убрали. Правда, потом деревню все равно продолжили сносить.

— Сначала тут такая стояла вонища... А потом ничего, запах пропал! — рассказывает Нина Семеновна.

Жители исчезнувшей деревни помнят времена, когда станция аэрации не была огороженной.

— Однажды там человек катался на лыжах, не местный, так он провалился и утонул, — вспоминают муж и жена. — Но это давно было, еще в советское время. Вскоре после того случая эту «аэрацию» забором и обнесли.

Семья Ячейко говорит, что о необходимости выселяться им сказали в 1999-м.

— Они мне предлагали квартиру в Шабанах, а я говорю: «На чорта яна мне!» Что там хорошего в тех Шабанах? Там же сплошное производство. В Гатово — то же самое. На квартиру в районе Запад-3 согласился, потому что там чисто, — объясняет Виктор Иванович.

Но вот о компенсации за гараж договориться не вышло. С этой своей проблемой в начале двухтысячных житель Шабанов дошел до Михаила Павлова, который тогда возглавлял Мингорисполком.

— Потом мне стали строить гараж. Строят по сей день, где-то на улице Панченко. Говорят, что скоро сдадут, — ворчит мужчина.

Прошлое Шабанов

Топонимические словари пишут, что название Шабаны происходит от фамилии Шабан. Справочник В. П. Лемтюговой уточняет, что происхождение фамилии арабское, соответствующее слово означает «сытый, богач», а «у тюркских народов, например у татар, шабан — название восьмого месяца мусульманского календаря».

 

Виктор Иванович в значения не углубляется, но насчет фамилии подтверждает:

— Тут было много людей с фамилией Шабан. Когда-то даже председателем нашего колхоза был Иван Шабан.

Памятники с такой фамилией можно отыскать и на кладбище в Новом Дворе.

Виктор Ячейко говорит, что до войны в деревне было 30 домов, а вскоре после нее стало 63.

— Было время, что к нам съезжались из разных частей Беларуси. Один из Плещениц переехал, а потом еще оттуда людей перетянул. Они и дома свои сюда перевозили, — вспоминает пенсионер. — Мы тут жили обычно, не то чтобы сильно крепко. Когда-то в колхозе, как и везде, люди работали за «голы кій» (так Виктор Иванович называет знаменитые «палочки», которыми колхозникам отмечали отработанные трудодни. — Прим. Onlíner). Но место удобное: под самым Минском!

— Поэтому к нам и ехали, — добавляет Нина Семеновна. — Тут можно было в колхозе работать, держать свою корову, а в город молоко носить продавать. Ну и вообще наша молодежь вся в основном в Минске работала.

Деревенские вспоминают кладку через Свислочь, по которой во времена их молодости пролегала «короткая дорога» в столицу. Русло реки у Шабанов, кстати, сильно спрямили, когда в этой местности началась большая стройка.

По поводу того, что их деревня дала название целому минскому микрорайону, Виктор Ячейко говорит так:

— А как его еще было назвать? Вот Чижовку же назвали Чижовкой, а что там той деревни! Наша побольше была.

Для старожила и Шабаны, и Чижовка — до сих пор в первую очередь не городские микрорайоны, а деревни:

— В Чижовку мы в гости ходили, а они — к нам.

Напоследок Виктор Иванович предлагает угоститься яблоками — урожай брошеных садов в Шабанах собирать уже некому. Мужчина провожает нас и признается, что жизнь на вынужденном хуторе, да еще под боком у очистного предприятия, его совсем не пугает. Потому что тут все свое:

— Свою деревню я люблю. Тут хоть тишина, а в городе — нет, не могу.

---

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by