Перевозили и живых, и мертвых. Истории людей, которых выселило Вилейское водохранилище

24 сентября 2021 в 8:00
Автор: Снежана Инанец. Фото: Максим Тарналицкий

Перевозили и живых, и мертвых. Истории людей, которых выселило Вилейское водохранилище

Автор: Снежана Инанец. Фото: Максим Тарналицкий

«Падыходжу да вёскі, а хата ўжо стаіць мая раскрытая, даху няма. Як зараз гэта бачу», — рассказывает Галина Филистович. Без малого 50 лет прошло с тех пор, как несколько белорусских деревень затопила вода Вилейского водохранилища. На новое место тогда перевозили людей, усадьбы и даже могилы. Стройку века начали в 1968-м, в 1972-м насиженные места покинула основная масса людей, а уже в 1973-м русло Вилии перекрыли и в округу пришла большая вода. Onlíner расспросил переселенцев, как это было.

Рыбчин — Вязынь

Деревня Вязынь — центр сельсовета, Вилейский район. Теперешняя улица Первомайская в начале своей истории называлась Рыбчанской. По названию деревни Рыбчин, жители которой оказались здесь из-за наступления водохранилища.

— До нашего переезда здесь ничего не было, поле! — говорит Петр Гаврилик. Он из рыбчанских, во время тех эпохальных событий Петр Филиппович «был пацаном». Тут, на Первомайской, многие ему земляки.

На улице Первомайской и теперь можно увидеть дома, перевезенные из Рыбчина

Жизнь изменилась в конце 1960-х, когда в Рыбчин приехали чиновники и поставили людей перед фактом: тут будет большая стройка. Государство бралось перевезти дома на новое место или выплатить компенсацию тем, кто решил переезжать сам. Вообще под нужды водохранилища отселили 9 деревень.

— Нам предложили переселение в Редьковичи или Вязынь. Выбрали Вязынь. Это понятно: все-таки тут и больница была, и почта. Цивилизация.

Деревня Рыбчин была немаленькой: на момент событий в ней было 117 дворов на 504 человека. Значительная часть жителей переехала в Вязынь, остальные разлетелись: кто в Вилейку, кто по другим белорусским городам, кто по Союзу.

— Ясно, взрослые переживали: надо ж было важные вопросы решать. А нам, детям, было даже интересно. Я переживал только за то, что нужно было идти в восьмой класс в новую школу.

Отец Петра Гаврилика устроился работать в ПМК-32, строительную организацию, которая как раз занималась переселением.

— Дали отцу четырех человек в помощь — они наш дом и перевозили.

Петр Гаврилик

Петр Филиппович хорошо помнит, как готовилась территория под водохранилище. В окрестностях вырезали лес, насыпали дамбу.

— Стройка большая была. В основном грейдеры работали: впереди маленькая кабина, в ней сидел тракторист, а сзади уже рогатина шла, которая сама землю цепляла, тащила, выгружала. Мы бегали там, пацанва. Стоял механизм в пойме, который воду откачивал — так мы трубочки у него отпиливали, чтобы сделать самопалы. Гоняли, конечно, нас, дурных: это ж ЧП, мы там вечер поколдуем, а технику потом целый день ремонтировать.

Константин Петрович Гаврилик, родственник и сосед Филипповича, в 1970-х так не озорничал. Сейчас ему уже 90, а тогда было около 40: работа, семья.

Константин Гаврилик

— У Вязыні я строіў сабе хату новую. Лес купляў, нанімаў людзей, ім работу аплачваў. А сваю рыбчанскую хату прадаў — яе купілі людзі з Вілейкі, — объясняет старожил.

Сам момент затопления рыбчане не видели. Константин Петрович только говорит:

«Казалі людзі, вада спачатку ціха пакацілася, а за суткі ўжо нашу вёску накрыла вадой».

Где-то под водой осталось и прошлое переселенцев, которое живет сейчас только в воспоминаниях.

— Какие у нас там были луга пойменные! — лирично протягивает Петр Гаврилик. — На этих лугах мы пасли скот, по ним ходили в деревню Рабунь на автобус — пару километров. Перейдешь брод, потом на луг, а там природа: кузнечики, пчелы. Все жужжит, стрекочет, да иногда так громко, что надо было кричать, чтобы друг друга услышать. И запах такой, будто чай пьешь.

Неподалеку от Гавриликов, на другой улице Вязыни, живет еще одна переселенка из Рыбчина, Раиса Филистович. У Раисы Константиновны, бывшего директора Вязынской школы, — большая папка, где собраны истории из ее родной деревни. Там зарисовки про жизнь: от тревожных моментов до хлестких частушек.

Раиса Филистович
Хозпостройка во дворе Раисы Филистович, переехавшая в Вязынь из Рыбчина

— У нас жылі Журыхі, Яцуковічы, Буслаўскія, Клімёнкі, Дуровічы… — перечисляет женщина фамилии из Рыбчина. — Жылі няхай бедна, но весела: уся вёска спявала, у нас былі і свае добрыя музыканты. А напрыканцы 1960-х моладзь наша сабралася — пастроілі сцэну, але патанцавалі на ёй мала, бо хутка ўжо было і высяленне.

В Рыбчине были свой клуб, магазин. Из одной из таких общественных построек потом сделали пристройку для церкви в Вязыни. Еще была брусчатка, о судьбе которой не понаслышке знает Петр Филиппович:

— Я в школу ходил, когда в Вязыни строили КЗС (зерносушильный комплекс). Нам, подросткам, хотелось свои деньги иметь — вот и пошли в строительную бригаду. Под надзором старших мы разбирали дорогу в Рыбчине. Грузили камни на машину, везли в Вязынь, засыпали яму глубиной метров восемь: под элеватор для зерносушилки. Так что брукаванку, по которой я в детстве бегал, сам же и разбирал.

Выходцы из Рыбчина поставили памятный знак у дороги к затопленной деревне

Все три переселенца вспоминают исчезнувшее сегодня дело, которым исторически занимались многие мужчины в Рыбчине.

 — Валили деревья в местностях вдоль рек, скрепляли их в плоты, а потом с шестами сплавляли их аж до Вильнюса. И мой отец так работал, все лето был на сплаве, — говорит Петр Гаврилик.

Год работал плотогоном и Константин Петрович — при нем уже лес гоняли в Вилейку.

Раиса Константиновна помнит драматичную историю из детства:

— Мы, дзеці, гуляліся на тых плытах. Аднойчы навыперадкі беглі па бярвеннях на другі бераг ракі. Я паслізнулася і ўпала ў халодную ваду. З трэцяга раза прабілася наверх — цудам засталася жывая. Дасталося мне пасля гэтага ад мамы, канешне.

Из некоторых населенных пунктов на месте будущего Вилейского водохранилища переезжали не только живые, но и мертвые. В деревне Пахомово перед затоплением раскапывали кладбище — тела после эксгумации перевозили в Вязынь. На пахомовском кладбище традиционно хоронили своих близких и жители Рыбчина.

У Петра Филипповича перезахоронили деда и бабушку. У Константина Петровича — отца. Перевозкой тел занималась специальная бригада (врач и несколько копателей), которая колесила по всему Союзу. Команда работала на кладбищах в защитных костюмах и противогазах.

Генеалогическое древо семьи Петра Гаврилика. Справа — ветка его родителей и дедов. Прадед Адам — один из тех, чью могилу пришлось перенести на новое место

Если выкопанный гроб не рассыпáлся, на кладбище в Вязыни умершему снова доставалась отдельная могила. В ином случае останки нескольких человек хоронили в одной яме, а наверху составляли все памятники с прежних могил.

На кладбище в Вязыни до сих пор легко найти места, где лежат переселенные посмертно: камни над ними стоят очень близко, по-соседски.

Раиса Константиновна пересказывает историю своей подруги Раисы Сонич, рыбчанки, переехавшей в Вилейку:

— Цётка Раісы памёрла ў 22 гады, не была замужам. Перад пахаваннем дзяўчыне надзелі заручальны пярсцёнак. Калі труну адкапалі, капальнікі знялі пярсцёнак і аддалі маці памерлай. Яна насіла яго да самай смерці, з ім жанчыну і пахавалі.

Сейчас на месте Рыбчина — вода. Раз в год, на Сёмуху (народный праздник, который совпадает с церковной Троицей), сюда съезжаются бывшие жители деревни.

Первая встреча жителей Рыбчина у затопленной деревни

— Везем с собой продукты, расстилаем скатерти на траве. Стараемся сесть в таком же порядке, как в деревне хаты стояли. Тогда каждый называет свою фамилию, а мы спрашиваем, чей он, — рассказывает Петр Филиппович. — Радостно, что наши дети уже своих детей на встречи везут. Вспоминаем, а как хорошо попразднуем — и запоем. Последние разъезжаются поздно.

Слобода — Рабунь

Деревня Рабунь стоит у самого водохранилища, населенный пункт отделяют от водоема трасса Р63 и дамба. Где-то за рабуньской школой — край деревни, который местные называют Поселок. Здесь живут переселенцы из Слободы.

Нина Серафимовна Микулич с сыном Виктором встречают нас в хате Галины Никифоровны Филистович. Ее дом, как и многие соседские, — из перевезенных.

Слобода находилась километрах в трех отсюда, там было 34 двора. Из них 17 переехали в Рабунь.

Виктор Микулич и Галина Филистович
Слева — Нина Микулич

Нина Микулич вспоминает, какой была улица на окраине Рабуни сразу после переезда:

— Як прыехалі сюды, было страшна: ні аднаго кусціка, ні аднаго дрэўца. Па двары было цяжка хадзіць — ногі ліпнуць за гліну!

— Тут гароды куды лепшыя, а ў Слабадзе на тых пясках нічога не расло, дажа гуркі ездзілі купляць у Рабунь ці Сліпкі, — примирительно говорит Галина Никифоровна.

— Ужо нам і тутака ня горай, як у Слабадзе!

Галина Филистович в молодости

Прямо у деревни был кирпичный завод, где до переезда работали многие слободчане. Глину добывали и месили на месте.

— Працавалі цяжка. Рабілі цэглу, абпальвалі ў спецыяльнай печы, цягалі, — говорит Нина Серафимовна.

Из колхозных построек в деревне была конюшня, баня для сушки льна, телятник. Был в небольшой Слободе и собственный клуб.

— Вада да хат блізка была, ад нашага плота метра тры. Бывала, увесну як разліецца — дык аж у двор, абхадзілі па загароддзю, — рассказывает Галина Филистович.

Колодцев в Слободе было мало, так что люди в основном брали воду из реки.

— І мой хазяін, і муж Ніны часта ездзілі на рыбу. Бралі дзве лодкі, сетку — тады ж можна было так лавіць, — вспоминает Галина Никифоровна. — Аднойчы злавілі вялікага шчупака! Прынёс мой хазяін яго дадому, а я пайшла на раку памыць. Як страпянуўся мой шчупак і ў ваду! Я аж спужалася, ледзь злавіла.

Сразу после строительства водохранилища, говорят переселенцы, рыбы стало еще больше.

— На все, что блестит, рыба бралась, — говорит Виктор Микулич. — Ложку чайную берешь, обрезаешь, крючок цепляешь — и все, блесна готова!

Женщины вспоминают свою реакцию на необходимость переезжать: «Куды было дзявацца».

Слободчане вспоминают, почему многие решали перевозить старые хаты на новое место:

— Нам сказалі, еслі сваю перанясём, то потым будзе і дзяцём нашым хата, а еслі ўжо ў новую сядзем, то дзеці не палучаць. Дык вот баяліся, перавозілі што было.

Галина Филистович хорошо помнит, как ее хату в Слободе стали разбирать:

— Неяк іду з работы, гляджу, а наша хата стаіць ужо раскрытая, даху няма! Пакуль хаты пераносілі, мы жылі ў вагончыках. Лета, цёпла, на беразе варылі есці.

— Нашу хату раскрылі перад Пасхай, а ў новы дом я прыйшла толькі на акцябрскія, — добавляет соседка.

Вид с водохранилища, за дамбой — деревня Рабунь
Вид с того же места в сторону Слободы, деревня была где-то вдали

Переселение могил слободских жителей не коснулось. Их близких хоронили на кладбище, которое сейчас находится ровно у края рабуньского пляжа.

— Но к затопленному пахомовскому кладбищу мы плавали в детстве, — рассказывает Виктор Микулич. — Видели и памятники под водой, и надгробные плиты, а иногда — плавающие кости. Конечно, все перенести было невозможно.

Во дворе Галины Филистович до сих пор растет груша, перевезенная из Слободы

В рабуньском Поселке остается все меньше тех, кто помнит, какими были исчезнувшие деревни. Надежда Микулич и Галина Филистович среди этих последних. Склонившись над столом, они комментируют фотографии из Слободы, которых сохранилось на удивление много. На них — хаты, плетеные заборы, женщины во время жатвы и лодки на Вилии, которая так щедро разлилась.


Греемся, пока нет отопления дома. Покупайте обогреватели в Каталоге

тепловентилятор, 1500 Вт, управление механическое, площадь обогрева 15 м2
конвектор, 1500 Вт, термостат, возможность крепления на стену, управление механическое, площадь обогрева 20 м2, влагозащищенный корпус
масляный радиатор, 2000 Вт, термостат, управление механическое, площадь обогрева 20 м2

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by