Мексиканский тихий центр: колония Рома, колония Кондеса

Из-за того что огромный аэропорт находится в черте Мехико, небо постоянно затянуто самолетами. Их контуры над головой — уже символ города в местной культуре. В этом году три «Оскара» получил мексиканский фильм «Рома»: контур самолета появится в начальных титрах, и под ним герои улягутся мечтать о смерти, транслируя особое отношение к ней мексиканцев. Самолет черточкой отметит поворотные события фильма (и заодно мексиканской истории), происходящие в колонии Рома — старом квартале Мехико-Сити.

Современная колония Рома — спокойный и безопасный район в небольшом отдалении от делового центра и главных проспектов. Благополучие и расслабленность этого места резко контрастируют с криминальными стереотипами о Мексике и первыми впечатлениями от дороги из аэропорта. Именно сюда и в соседний район Кондеса советуют селиться туристам и экспатам.

Рома — попроще. Будучи местом средней благополучности 50 лет назад, район был социальным срезом страны и времени. Трущобы подступали к домам зажиточного среднего класса. В школах Ромы смешивались дети безработных, прислуги и городской интеллигенции, а вместе с ними — индейцев, метисов и испанских потомков. Это поколение выросло и отстроило современную Мексику. Сегодня район сохранил особый стиль жизни простых мексиканцев, но совсем ушел от нищеты и криминала.

Чистота, ровное спокойствие полных зелени улиц, разноцветные двухэтажные дома, ленивые кафе и одинокие продавцы фруктов — совсем не это ты ожидаешь увидеть, прилетая в 22-миллионную агломерацию. Только паутина проводов густо свисает вдоль дорог и напоминает о латиноамериканской небрежности. Повсюду уличная еда, что, в общем-то, норма для всей Мексики. Киоски с жаровнями и пестрыми ингредиентами попадаются на каждом перекрестке. Посадочные места — тут же, в виде протертых табуреток, а стол объединяет и рабочее место для повара, и удобства для едоков. Где-то киоски выстраиваются конструктором в уличные столовые. Еда, много еды!

Соседняя колония Кондеса — район-ностальгия по непрожитым богемным 1970-м. Конструктивистские упрощенные здания, окна во всю стену. За стеклами видны интерьеры, торшерами и модными диванами напоминающие квартиры советской мечты. Все полно зелени: и улицы, и квартиры, и террасы с балконами. Сворачиваешь в простой кабак, а это piano bar. Мужчины курят и слушают фортепьяно.

Местный транспорт — городской шеринг электросамокатов. Они разбросаны на перекрестках, возле подъездов и магазинов. Сервис пользуется спросом, хотя и ограничен безопасными центральными районами. Минута аренды стоит 1 песо, или 10 наших копеек. Дорожное движение не пугает: хоть для водителей правила и имеют условную силу, но машины в общей атмосфере сиесты и неторопливости двигаются по району как улитки.

В апартаментах, утопающих в домашних растениях, живет молодая хозяйка Карла. Карла — первый оправдавший себя мексиканский стереотип. Смуглая кожа, низкий голос, гостеприимство, заливистый смех и блестящие углями глаза. Работает она в центре Фриды Кало, съездила на обмен опытом в такой же музей в Бруклине и не против вернуться туда. Ее совет для первого дня: самокат напрокат, на нем из Ромы через Кондесу в самый большой городской парк Америки — Чапультепек, или парк «на холме кузнечиков». Здесь музеи — от современно-художественного до завораживающего антропологического с индейским наследством, — а также пруды, тотемы, резиденции королей и президентов, ярмарки, виды.

В Кондесе все знают английский. Местные кафе полны американцев, канадцев и европейцев. Студенты приезжают на учебу или каникулы, пенсионеры обустраиваются насовсем. Взять пример и переехать следом начинает хотеться уже на второй день. Идеальная погода, возведенное в стиль жизни абсолютное спокойствие, обилие еды и радушные повара да официанты. Уже не хочется продолжать путешествия, хочется остаться шататься от Ромы до Кондесы в размеренных теплых днях, под легким ветром, укутанным открытостью местных и тонущим в гуакамоле.

Ночью несколько спокойных ветвистых аллей Кондесы и Ромы зашумят. Есть европейские бары, есть сальса, есть клубы на манер почивших в 2000-х минских. Цены близки к белорусским, но порой бармены доливают текилы и за так. У туалетов барышня пытается перекричать латин-поп, предлагая кокаин по конкурентной бару цене. В танцующей толпе особенно видна разношерстность мексиканцев — потомков десятков племен, испанцев, других европейцев, даже ливанцев. Кожа всех оттенков, какие угодно рост, телосложение, яркость глаз.

Большинство баров начнут стихать к четырем, но старый кабак с музыкальным автоматом еще будет собирать компании до следующего обеда.

Деловой, рыночный и исторический Мехико: Пасео-де-ла-Реформа, Лагунилья и Сокале

К северу от Кондесы расходятся лучи проспекта Чапультепек и Пасео-де-ла-Реформа. Реформа — главная улица города, обрастающая небоскребами и ведущая к историческому центру.

Шаблонное представление о латиноамериканском городе снова ломается. Высотки блестят, отражаются в дорогих автомобилях. Проспект рассечен на несколько полос, перемежающихся с зелеными пешеходными зонами. Шум оживленной дороги гасится деревьями, горожанин снова гуляет, как на курорте.

Здесь же — одна из семи линий метробуса. Автобусы (порой двухэтажные) на выделенных линиях с платформами для пассажиров решили проблему дорогостоящей прокладки новых линий метро под старыми районами. Линии метробуса пересекаются с метрополитеном, с которым их объединяет одна пропускная система с магнитными картами. Как и во всем местном транспорте, салон разделен на мужскую и женскую части. Во второй допустимы дети, старики, люди с ограниченными возможностями. А вот сунувшийся по незнанке парень-турист обязательно уловит укор и осуждение во взглядах.

Но главный транспорт Пасео-де-ла-Реформа — велосипеды. Пункты проката густо раскиданы по центру. Некоторые даже бесплатные, остальные стоят копейки. Центральные полосы проспекта постоянно перекрываются для автотранспорта и становятся доступными только для велосипедов, самокатов и роликов.

Проспект Реформа делит небоскребы города с отдаленным от центра деловым районом Санта-Фе, где недавно наше архитектурное бюро «Воробьев и партнеры» достроило свою башню Paradox Tower. Высотки строятся все гуще: Мехико-Сити — одна их самых быстрорастущих городских экономик в мире. Испаноговорящая Мексика входит в зону свободной торговли с США и Канадой, связывая тем самым торговлю обеих Америк. И конечно, не только легальную. От горожан часто можно услышать мнение о том, что хоть стрельба «солдат» наркокартелей слышна по большей части на севере страны, основные международные сделки заключаются в номерах и офисах небоскребов CDMX (Ciudad de México). Еще несколько лет назад это вылилось в боевые стычки прямо на одной из центральных площадей — Идальго.

В Мехико за климатом, ритмом жизни и атмосферой по чуть-чуть стекаются люди и из нашей части света. По дороге от Кондесы к центру живет Миша. Миша переехал шесть-семь лет назад из Минска и продолжает музыкальную карьеру здесь. Совет от соотечественника: взять велосипед и покататься в общем движении горожан по проспекту Реформа до исторического центра.

В этом же направлении находится блошиный рынок среди бесконечных торговых рядов квартала Лагунилья. Лагунилья торгует сразу всем. Еще на подходе улицы превращаются в профильные торговые центры. На первых этажах — магазины мебели, «все для свадьбы», бытовой химии и прочего. Через 200 метров, уже в плотных торговых рядах втиснуты уличные кафе и бары, рядом — такие же уличные цирюльни. За ними — антикварные развалы: книги, картины, пластинки, индейские поделки, символика бежавших нацистов, шляпы, LEGO-человечки, CD и оленьи рога. Гремит музыка, и простой рынок уже и не рынок — дрейфует к карнавалу.

Тем страннее через несколько колониальных улиц после вулканических камней оказаться на главной площади Конституции, или Сокале. Когда-то это место было резиденцией ацтекских императоров, теперь же это памятник Испанской империи. Неподалеку Дворец изящных искусств, рынок Цитадели с сувенирами, с десяток музеев и театров и остальные туристические достопримечательности. Здесь уже стоит оглядываться и ощупывать карманы. Миша пару раз ловил бумажник на выходе из куртки.

В историческом центре нас вызвался сопровождать местный парень Родриго — из интеллигентных гуманитарных студентов. По дороге паренек сокрушается, что первые этажи исторического центра занимаются торговцами и ремесленниками самовольно. Никто не платит налоги и не следит за целостностью зданий. Лагунилья подступает все ближе к самому центру. Но, конечно, не только это беспокоит Родриго. Для него жизнь города зажата между снобизмом и недостижимостью богатых слоев с одной стороны и жестким укладом жизни бедняков — с другой. В противоположность нашему Мише, Родриго думает о переезде из CDMX.

Трущобы и карнавалы агломерации Мехико

В самом Мехико-Сити живет 9 млн человек. Но к городу жмется агломерация, состоящая из вороха неотличимых серых домов и еще как минимум 13 млн людей. Транспорт таких районов — переполненные маршрутки, пробирающиеся по узким улицам вверх и вниз по бесконечным холмам. Но с центром эти места связаны метро. Там, куда метро не доходит, иностранцу точно уже делать нечего.

Метро CDMX, как и весь город, далеко от устрашающих и мрачных отзывов в туристических статьях. Конечно, станции без советской помпезности, но в сравнении с теми же нью-йоркскими вполне чистые. Ежедневное количество пассажиров перевалило за 5 млн (в Минске — около 780 тыс.). Станции строились с 1969 года, но сразу с очень широкими переходами и платформами. На некоторых из них поезда выпускают людей на обе стороны. В итоге, несмотря на многотысячный пассажиропоток, давок нет и движение свободное. У каждой остановки свой символ-логотип — чистая радость для туриста, не владеющего испанским языком. Среди пары сотен станций и километров переходов натыкаешься на выставки, муралы и даже на туннель науки с картой звездного неба на сводах. Сами поезда на французский манер ездят на резиновых шинах.

За пределами центра рельсы метро проложены над землей. Оранжевый поезд разрезает густые районы пригородов, и в его в окнах туристу открывается вторая сторона мексиканской медали. Здесь достопримечательность, которую не показывают гиды и не советуют бармены Кондесы, хотя она захватывает дух больше прочих. В лучах солнца по холмам стекают и взбираются улицы, кварталы, крыши. Из движущегося вагона кажется, что они строятся прямо на глазах и подтягиваются к вершинам гор.

После часа езды поезд высадит вас на станции Zapotitlán в одном из десятков одинаковых окраинных районов CDMX. По сути, Santiago Zapotitlán (Сантьяго-Сапотитлан) — отдельный город в городе — со своими рынками, своим костелом имени своего святого-покровителя на своей местной главной площади. «Свой» — не пустое слово. Местные живут отдельным комьюнити в 75 тыс. человек, пронизанным семейными и социальными нитями.

Сегодня в Сантьяго-Сапотитлан День города. Костел всю последнюю неделю утопает в цветах, в район-городок приехали аттракционы. Торговые лотки разрослись до ярмарки с тирами, едой, продавцами сувенирной одежды и шляп, тоннами дешевых мягких игрушек. Но главное — вечером.

К вечеру готовятся в течение всего года. Местные из самых зажиточных и уважаемых собирают пожертвования горожан на праздник. Человек отдает деньги не просто так: у него появляется возможность получить хорошее место для себя или своих родных на кладбище неподалеку, не придется ехать в дали за пределами агломерации. Большое дело, учитывая, что мексиканцам «та» жизнь чуть ли не милее нынешней.

Добрая часть денег тратится на «быков». Все жители Сапотитлана загодя мастерят десятки скульптур быков — от маленьких, собранных из палочек, до огромных разукрашенных быков размером с фургон. В праздничный вечер дети и молодежь собираются в танцующие компании вокруг своих рогатых конструкций и пробираются через толпу на площадь.

Экскурсию на окраины организовывает местный парень Хосе. Он обещал, что сегодня в здесь будет ночь фейерверков, но как туристу было догадаться, что за этим обещанием — настоящий огненный карнавал, а быки — это и есть фейерверки? Конструкции на плечах и передвижных платформах щетинятся тысячами зарядов.

К девяти часам перед плывущим по одной из улочек быком уже начинается счастливая паника. Все крыши и балконы домов заняты. Ставни ворот, из-за которых только что продавали начос и напитки, захлопнуты. На улицах остаются в основном своры подростков. Первый бык зажигается на улочке за церковью, вслед за ним — еще один, за углом. Со всех сторон небольшие быки стекаются в разгорающийся хоровод на площади.

Сложно почувствовать себя в безопасности даже на крыше над третьим этажом ближайшего дома. Подростки же прыгают прямо в искрах. Быки вплывают еще и еще, площадь заливается огнем. Одна за другой появляются и двухметровые фигуры. Фейерверк закрывает светом всю беснующуюся толпу. Снаряды разлетаются выше и дальше, один задевает колокол в каланче костела, другие обливают искрами крыши, сбивают вниз чей-то стакан мичелады. Дети выбегают в дым и сразу прячутся за воротами, с соседних крыш чаррос (мексиканские ковбои) выпускают барабаны пуль в воздух, внизу пара подростковых компаний успели задраться друг с другом — короткая стычка — снова в вихри искр.

На фоне буднично тянутся над районом оранжевые поезда. Остальной Мехико не знает про праздник, а если бы и знал, не запомнил бы: на той неделе соседний район-близнец поджигал такие же фейерверковые фигуры костелов, поздравляя своего святого.

Хосе, прикрывая лицо от пролетающих зарядов, вспоминает школьные годы, когда не было ума и страха и он с остальными подростками прыгал полуголый внизу на горящей площади. 29-летней Хосе уже думает о безопасности и о будущем. Где-то еще выше поездов и переселенных потухших вулканов улетает из Мехико очередной самолет. Хосе с ностальгией и чуть ли не обидой рассуждает, что только в Сапотитлане и его близнецах настоящая Мексика, настоящая жизнь настоящих людей. Совсем не то в богатых особняках района Паленке, замурованных за заборами и колючей проволокой, в спесивой Кондесе или туристическом игрушечном районе Фриды — Койоакане. Но в этот же момент Хосе и его мокрые глаза тянет в самолет, тянет в Бруклин, где его друзья зарабатывают по $15 в час против $1—3 у Хосе. Тянет заработать, путешествовать и, может быть, даже когда-нибудь познакомиться вживую с белорусской подружкой Олей из интернета.

Салюты стреляют пару часов. Еще немного продолжаются гуляния, но к одиннадцати добропорядочные граждане стараются разойтись. Уличные ограбления ночью здесь — норма. Но в одном из центральных домов, где семья побогаче к празднику развернула бар во дворе, ограничения снимаются. Они узнали, что у них в гостях, в таком отдалении от центра гринго — белый иностранец. И даже не американец — Восточная Европа! Праздник вспыхивает заново. Пиво и манговое пульке теперь бесплатно и бесконечно льются в полуторалитровые стаканы-ведра. Зовут соседей, зовут гордость коммуны — участницу Паралимпийских игр, зовут всех. Никто не знает английского, но никто не смущается, бедолага Хосе носится по двору, осваивает синхронный перевод.

Далеко за полночь большинство все же расходится, но кто-то зовет напоследок выпить текилы. Опасность Мексики снова кажется туристическим мифом, но местные не отпускают белоруса одного ждать Uber на улице и двух-трех минут. Этого времени в Сапотитлане достаточно, чтобы оказаться под дулом пистолета и остаться без ничего.

Наш канал в «Яндекс.Дзен»

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by