Оглавление

• Что такое Подниколье и зачем оно
• Варварски уничтожается культурный слой
• Активист бросается на погрузчик
• Археологи вообще что-то контролируют?

Что такого в этом Подниколье?

Подниколье — это примерно 100 гектаров в одном из самых почетных мест Могилева. (Неподалеку находится древний женский Свято-Никольский монастырь — поэтому Подниколье.) Сверху — высокий вал и кипучая городская жизнь, снизу — море зелени, которое обнимает река. Тут покой и благодать (ну, в идеале). Днепр в верховьях узкий и извилистый — в этом особый колорит и красота.

Четыре года назад здесь начали делать суперпарк. Вообще-то, парк фактически уже был — диковатая болотистая местность с большими деревьями, самодостаточная и процветающая экосистема. Все это решили окультурить.

Плюс (и он же минус) в том, что территория имеет статус историко-культурной ценности 3-й категории (самой низкой). Ученые говорят, что люди начали активно осваивать эту местность с XV века (упоминается также XI). Строились, жили, торговали — формировали интереснейший культурный слой, который так любят археологи. И, возможно, немного слабее любят строители. До этого мы еще доберемся.

Последние люди ушли отсюда во время войны, жилая застройка была уничтожена. С тех пор территория дичала и зарастала.

Что касается обновления парка, то часть работ уже выполнена. Повсюду много плитки, немного брусчатки, проложены причудливые дорожки, исключающие возможность длительного движения по прямой.

По территории гуляют люди, дети обживают игровые комплексы, физкультурники разбираются с новенькими тренажерами.

Посетители пытаются понять, как пользоваться некоторыми элементами благоустройства и что это такое. До хрипоты спорят, как применять кленовый листок и что имел в виду автор.

К некоторым скамейкам подведены питьевые фонтанчики.

Порой возникает в корне ошибочное ощущение, что кому-то срочно надо было хоть как-то применить чемодан ассигнаций.

Лестница — жемчужина комплекса. Она сейчас напоминает муравейник, ее спешат доделать. Простые формы — это слишком банально. В данном случае душа авторов требовала уступов и богатств. И чтобы текла вода (по проекту она должна скатываться сверху и бить из фонтанов внизу). Про безвкусицу и функциональность никто вовремя не рассказал, а теперь отступать поздно, сроки поджимают.

Покажите нам варварство

«Тяжелой техникой варварски уничтожается культурный слой XVI—XX веков», — это лейтмотив обращений в редакцию. Достаточно ли варварски? Или буря в болоте?..

Историк по образованию и активист — так определил свой статус могилевчанин Леонид Платоненко. Он объяснит и покажет, из-за чего сыр-бор, чем пришлось пожертвовать ради перечисленных выше чудес ландшафтного дизайна.

Перед экскурсией Платоненко несколько раз повторил:

— Я не против создания парка, я против методов, которые применяются. Археологи должны идти впереди тракторов. Тут — наоборот. Это надо как-то останавливать, но я понятия не имею как.

Методы особенно хорошо видны у дороги, которая идет снизу вдоль склона. Экскаватором или ножом бульдозера срезан грунт, из стенки торчат артефакты.

— Вот торчит кладка XVI или XVII века… Вот печная керамика, похоже, XVII век… Вот кованый гвоздь… Вот кирпич-пальчатка, ему лет 400… — перечисляет Леонид. — Вообще-то, это малая часть того, что было. В 2015-м, когда началось строительство, по всему склону на бульдозерах гоняли… Остальную территорию техника утюжила — срезали, выравнивали, завозили грунт.

Это срез, который удобно ковырять пальцем. Сверху, где лежат отвалы грунта, еще интереснее. В них собственно грунта, похоже, меньше, чем предметов с многовековой историей.

Тут и там торчат кованые гвозди, аптечные склянки. По всему этому, похоже, не раз прошлись гусеницами.

— Вот тут, например, стоял фундамент XVIII века, — рассказывает активист. — Его бульдозером сгребли вот сюда, кирпич пошел на подсыпку площадки, где сейчас мусорные баки.

— Очевидно, что тут были дома, и они выкопаны. Чей это фундамент, кто его обследовал? — интересуется Платоненко. — Ответьте на вопрос! Разве можно в этой куче разобраться?

Мы не знаем.

— Еще до начала всего этого строительства черные копатели перекапывали эту местность как картошку. Потом, когда началась стройка, я занес целую сумку в музей — стеклянные изделия, изразцы… Надо иметь в виду, что тут культурные слои разных веков. Например, находили, электрические плафоны с царским гербом. 

Платоненко сетует, что все молчат, имя в виду пресловутую общественность, которая должна бы восстать, броситься на защиту городской истории:

— Чего-то боятся. Да и не верят, что это можно изменить.

Могу копать. Могу не копать

Одна из новых проблем, о которой рассказывает Леонид Платоненко, — это то, что в Подниколье навезли откуда-то строительного мусора (современного). Теперь зверски перемешивают его с культурным слоем, который, если верить активисту, и без того превращен в кашу.

На наших глазах погрузчик сгребает и возит куда-то в кусты этот самый мусор — грунт и куски асфальта. Активист направляется к машине, попутно звонит в госинспекцию природных ресурсов. Там его знают давно и плотно — к докладу относятся, похоже, вполне серьезно.

Водитель внимательно выслушивает претензии, глушит двигатель — до прояснения ситуации:

— Мне ж поручено — я делаю. А что начальство?.. Заказчик сказал — выполняем.

Очередная беда, которая не дает покоя Платоненко, — это взрослые деревья, которые стали гибнуть после начала работ.

Официальная версия — уничтожает жук-вредитель. Леонид убежден, что дело в другом: действовали слишком неаккуратно, техникой повредили корни, нарушили водный режим. Показывает потери:

— Видите, деревья как бы на пригорках стоят? Это так срезали грунт. Да тут куда ни глянь…

Версия археологов

Но должен же быть какой-то контроль! Так не бывает, чтобы бульдозеры просто закапывали все, что видят. Отправляемся в Могилевский государственный университет, который курирует работы в Подниколье.

В лаборатории кафедры археологии и специальных исторических дисциплин кипит работа. Несколько студентов зубными щетками отмывают черепки — из того самого Подниколья.

Ими же завален стол.

Это малая часть, остальное — в хранилище. В идеале задача — перевезти сюда все Подниколье.

Доцент кафедры Алексей Авласович про эту местность может рассказывать долго. И переживает он, похоже, не меньше Платоненко:

— Этот район, кстати, называли белорусской Венецией, потому что Днепр разливался и все там затапливал. И евреи, которые там жили, делали в домах специальные пазы — когда вода поднималась, просто поднимали доски пола. А у крыльца могла быть привязана лодка…

Вообще же, там мы встречаем и XVII, и XVI и даже XV век. Причем находки располагаются близко к поверхности, сразу под травой.

Именно Авласовичу дано право на археологические исследований в этой местности. Что это вообще значит?

— Я осуществляю археологический надзор. Например, техникой разрешено снимать только самый верхний слой и только в тех местах, где мы знаем, что только XX век. В других местах — сугубо вручную. Мы наблюдаем, все фиксируем. Если, к примеру, натыкаемся на фундамент, работы останавливаются, фундамент расчищается, фотографируется. Все время, пока работает экскаватор или другая подобная техника, там находится наш человек либо я сам. Сложность в том, что в Подниколье работы идут на нескольких объектах на большой площади. Могут случаться такие накладки, как превышение объемов. Довольно частый момент в отношениях со строительными организациями: например, речь шла о том, чтобы копать на площади 100 на 100 метров, а выкопали 100 на 150. Если так случилось, мы это фиксируем, пишем научный отчет, а Институт истории Академии наук корректирует объем. Мы обсчитываем кубы — заказчик платит.

Сколько стоит для заказчика договор на археологическое сопровождение, Авласович не назвал, но, говорит, это достаточно дорогое удовольствие. Поэтому бывает, что пытаются заложить меньший объем, чем копают яму.

— Надо понимать, что у заказчика есть сроки. И когда вылезает какой-нибудь фундамент, это совсем невыгодно. Начинаются изощрения. Столкнулись с такой проблемой: когда клали дорожки, в нескольких местах появлялась кладка XVII—XVIII веков. Строители захотели это просто сровнять. Было несколько таких ситуаций. После этого мы через главного архитектора скорректировали план — сделали подсыпку поверх фундаментов и по этой подсыпке положили дорожки. По сути, таким образом законсервировали объекты.

Мы объясняем строителям, в том числе через прокурора, что можем составить акт об уничтожении культурного слоя. Говорит, что в сроки вы, может, и уложитесь, но будет заведено административное дело, которое предполагает большой штраф.

Вообще-то, на практике за все время работ в Подниколье таких дел заведено не было.

— За ту траншею, которую мы видели, кого-то расстреляли?

— Там был определен слой в 20 сантиметров, которые можно снимать. На самом деле рабочие пытаются снять больше…

В общем, не расстреляли. Не то чтобы рассказ археолога полностью объяснял картину, увиденную нами на местности, но Авласович и не скрывает, что многие претензии активистов возникли не на пустом месте:

— Объемы очень большие, а нас буквально пару человек, поэтому и возникают вопросы вроде «А почему у нас под ногами валяются черепки?» Это тяжелый труд, не всегда получается все собрать. Не успели сегодня — придем завтра. Каждый день студенты ходят туда с рюкзаками и мешками. Вот сейчас ребята домоют — пойдут собирать дальше. Потом все это моется, подписывается, фотографируется, зарисовывается, заносится в отчет, который идет в Академию наук.

Парадоксы Подниколья

Для кого-то это все дребедень, мусор и бесполезные черепки. Для кого-то — бесценные артефакты. В любом случае в Подниколье этого добра горы. Люди вроде Авласовича или Платоненко могут часами любоваться каким-то куском изразца (а за «какой-то» могут и прибить), нам это умение неподвластно. Но для того и придуманы историки, чтобы видеть и понимать то, чего не понимаем мы, унылые обыватели.

Подниколье богато на парадоксы. Дилетанту может показаться, что тяжелой техники тут вообще быть не должно. А должны сидеть полчища археологов с кисточками, как показывают в кино. Но нам не по карману.

Зато нам по карману чудо-лестница (в местной прессе приводили слова кого-то из областного начальства о том, что она стоит как пара многоэтажек) и листики на урнах.

Если на секунду поставить себя на место строителей, то можно представить их чувства. Нашел черепок — останавливай стройку. Вызывай археологов, смотри, как горят сроки и финансирование, получай по голове сверху… Возможно, проще не заметить этот дурацкий черепок.

---

Иногда создается впечатление, что Могилев слишком богат классными штуками. Да, постепенно они уничтожаются, и не первый раз мы об этом пишем, но все равно осталось еще относительно много. (Мой родной Гомель не может похвастаться таким количеством раритетов, попадающихся на каждом шагу, — тут их просто подмела война.) Возможно, поэтому и относятся к ним довольно легко.

Вроде и Платоненко, и Авласович хотят одного. У обоих горят глаза, обоим хочется верить. А получается Подниколье… Где-то нестыковка.

Прокат металлоискателей на Onliner.by

Читайте также:

• Бомжи и бытовой оккультизм. Как мы торопились «увидеть, пока не развалилось» историческое здание посреди Могилева — и опоздали
• Было — стало. Разваливающийся дом в Раковском предместье отремонтировали под напором жильцов
• «Стену Цоя» в Минске реконструируют и «окультурят». Как она будет выглядеть?

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by