Коротко. О чем тут речь

• Что за поселок и зачем его строили
• Как работала первая в СССР «девушка-руфер»
• В какой момент что-то пошло не так?
• Как поселок живет сегодня?

В 1962 году 23-летнюю Лиду вместе с молодым мужем пригласили в зарождающийся поселок Сосновый, где строили нечто грандиозное — огромный радиопередающий центр, который будет вещать по всему Союзу и за его пределами. Здесь молодоженам пообещали квартиру в свеженькой кирпичной двухэтажке и хорошую работу с достойной зарплатой.

Сомневаться было глупо. Ребята загрузили в машину немногочисленные пожитки, подаренный на свадьбу шкаф, кровать, стол, три литра самогонки для грядущего застолья и помчалась строить карьеру на новом месте.

Здесь молодых специалистов уже ждали готовая для жизни «двушка» и тепленькие рабочие места. К этому моменту СУР №7 едва успели достроить. Под работу объекта было выделено 340 гектаров земли, которые постепенно осваивались.

Специально для молодых специалистов здесь построили целый поселок, где были детский сад и школа, магазин, оздоровительный комплекс, баня, клуб, библиотека — вся инфраструктура для полноценной жизни советского человека. Местные называют поселок государством в государстве, которое жило совсем не так, как весь остальной Союз.

Работая начальником смены, еще молодая Лида получала примерно 260 рублей в месяц, в то время как зарплата инженера составляла 100—120 рублей. Жить здесь определенно было неплохо — как минимум в сравнении с другими поселками страны. Во всяком случае сейчас старикам кажется именно так.

Сосновый был на полном самообслуживании и не относился ни к одному райсервису. В штате предприятия были свои электрики, водопроводчики, строители и отделочники, в обязанности которых входило, кроме прочего, и обслуживание домов. Благодаря такой автономности в жилых домах всегда поддерживался порядок, а люди получали все необходимое своевременно. По сути, поселок тоже считался частью огромного комплекса, а на его территории была установлена часть оборудования.

Постепенно здесь появлялись небольшие предприятия вроде котельной или столярной мастерской — применение находилось людям совершенно разных профессий. Работники стекались из разных уголков страны.

За несколько лет до сдачи в эксплуатацию на строящийся объект прибыла молодая девушка с горящими глазами. До этого хрупкая с виду Катя работала путейцем на железной дороге, а сюда приехала только на время — подзаработать на стройке. Но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное.

Закончив на стройке, девушка попросилась в штат. Единственная вакансия, на которую могла рассчитывать юная работница без специального образования, была в антенной группе: открывавшемуся радиоцентру требовался антеннщик-мачтовик. Эта работа предполагает работу на высоте: проверку функционирования систем, наладку оборудования, осмотр сооружений на невероятно высоких вышках, одна из которых на тот момент считалась самой высокой точкой страны.

— Когда начальник спросил меня, боюсь ли я высоты, я ответила, что уже поднималась на 45 метров, становилась на верхнюю площадку и танцевала, чтобы доказать себе, что смогу работать. Я знала, что мне предложат эту работу. Начальник улыбнулся и сказал, что даст мне шанс, — та самая Катя сидит на кровати и выдавливает из себя по слову. Сегодня ей почти 90 лет, точно она уже и не помнит. Зато помнит отчество своего руководителя и фамилии коллег, в каком году прибыла в поселок и как провела первые дни на новой должности. От нахлынувших воспоминаний у женщины краснеют глаза.

В поселке убеждают, что на то время во всем СССР не было ни одной девушки-мачтовика и никто даже не помышлял о подобном. Профессия обязывает подниматься на сотни метров по первому требованию, быть физически подготовленным, а женщин к подобной работе в то время допускали редко.

— Начальник выписал мне направление на медкомиссию, но не совсем правильно написал фамилию. Меня зовут Скуя Екатерина Валериановна, а он написал «Скуй Е. В.», чтобы лишних вопросов не возникало. Комиссию я прошла, но смотрели на меня косо. Мужики кричали: «Как это — баба-мачтовик? Нельзя так! Не сможет она!» А я им всем доказала! Сразу согласилась пойти на покраску мачты. Крепишься поясом к вышке, перелазишь на другую сторону и медленно перемещаешься по периметру с кисточкой в руках. Так я одна за четыре дня всю работу сделала, пока мужики вчетвером ковырялись и водку пили, — смеется старушка. — А когда я за 45 минут успела сменить восемь ярусов лампочек на 354-метровой мачте, слезла и скрутила мужикам дулю! Так баба Катя и осталась работать.

На высоте женщина работала до самой пенсии, хотя после 45 лет ей и запретили подниматься на самые высокие мачты.

— Катя, а помнишь, как одна девка уже после закрытия на 354-ю залезла, чтобы сфотографироваться? Так она потом четыре часа спускалась! Вот Катюха бы ее жизни научила!

— Так на 354-ю легко подниматься: там ступеньки коротенькие, это не самая сложная. Четыре часа… — тихо повторяет и ухмыляется бабушка, которую трудно представить забирающейся на высоту 100—120-этажного дома.

Кроме Кати, в Сосновый переехали многие. Через несколько лет здесь трудилось больше сотни человек. Люди обзавелись семьями и пустили корни. Скромный поселок «для своих» перерос в полноценный населенный пункт.

Белорусское радио вещало на добрую часть России и половину Европы. Годами крупнейший белорусский радиоцентр транслировал ставшие легендарными передачи «С добрым утром», «Радионяня», «Театр у микрофона». Но потом все изменилось.

К концу девяностых годов мощности стали постепенно снижать, штат медленно сокращался. Длинноволновое и средневолновое вещание затухало и вытеснялось «цифрой», электроемкие радиопередающие центры, зачастую требовавшие собственных подстанций, оказались под угрозой закрытия. Среди сотрудников поползли слухи о скором конце.

Слухи гуляли вплоть до недавнего времени, пока Белорусскому радиотелевизионному передающему центру не был вынесен окончательный приговор. 1 апреля 2016 года начальник СУР №7 Дмитрий Коломенцев получил приказ о прекращении вещания.

— Конечно, никто нас ни о чем не предупреждал, — бывший начальник радиоцентра стоит у шлагбаума и с разочарованием рассказывает о том, как быстро все кончилось. — В один прекрасный день мне на стол просто положили письмо, где было сказано, что Национальная государственная телерадиокомпания отказывается от вещания на длинных и средних волнах.

Мы пытались бороться за сохранение, пробовали доказать, что закрывать нас нерезонно, нельзя, но все впустую, решение уже было принято без нас. Несмотря на то что содержать такую структуру дорого, остальные страны не отказываются от подобных радиоцентров.

До этого мы вещали в Российской Федерации, но с ними контракт почему-то разорвали: видимо, не договорились. Россия договорилась с Молдовой, а мы стали не нужны.

О закрытии седьмого радиоузла здесь сожалеют многие. Ветераны предприятия все как один заводят разговоры о том, что многие страны не отказались от длинноволнового и средневолнового вещания и что такие радиоцентры продолжают работать, даже несмотря на некоторую дороговизну.

— Когда у нас сносили мачты, я натурально плакала. Нам всем очень обидно, что из-за какой-то недоговоренности не стало культового места, не стало рабочих мест, не стало всего, чему мы посвятили всю жизнь, — огорчается добродушная пенсионерка Лидия Андреевна, перебирая старые фотографии.

После ликвидации седьмого узла радиовещания его территория отошла «Белтелекому». Какое-то время трехсотметровые мачты и тяжеловесное советское оборудование простояли в ожидании своего часа. «Заброшку» облюбовали руферы и другие искатели приключений, в интернете появилось несколько роликов, где экстремалы поднимаются на мачты, чтобы сделать эффектные видео и фотографии…

…Но вскоре мачты взорвали, а все оборудование демонтировали и сдали на металлолом.

Сегодня объект все еще считается режимным, хотя на территории ничего и не осталось: пара зданий с голыми стенами да охранник, поспешно вешающий на шлагбаум табличку о том, что проход сюда запрещен.

После закрытия часть бывших сотрудников переквалифицировались и перешли на работу в новую компанию, большинство же, со слов местных, навсегда потерялись после утраты работы. Сегодня молодежи здесь почти не осталось.

На скамейке у одной из восьми двухэтажек смотрит в никуда одинокий старик и плюется семечками. Когда-то он тоже трудился в радиоцентре. Анатолий уверен, что после закрытия работать в Сосновом стало негде, а без работы не стало и жизни.

— Дочка зимой в котельной работает, а летом всех выгоняют: денег нет. А летом что делать, не есть? Ей начальник говорит: поезжайте в Осиповичи бутылки собирать, а как похолодает — возвращайтесь… Я-то пенсионер, а молодежи как-то жить надо. Короче, поуезжали все, — отвечает пенсионер.

В целом же поселок выглядит так же, как и любой другой в стране: мужики за гаражами, бабушки с тележками, одинокая машина возле магазина, которая, кажется, стояла здесь еще до основания поселка.

Будет ли эта территория как-то использоваться, пока неизвестно. В «Белтелекоме» отвечают, что они рассматривают различные варианты — вплоть до создания на базе заброшенной станции майнинг-фермы. Пока же там только запустение, хотя винить в этом и некого: работать себе в убыток сегодня никто не станет, а приносить деньги радио уже, вероятно, не в силах.

Читайте также:

• Репортаж из утопленной в болотах белорусской деревни, которая веками развивалась отдельно от всего мира
• Возрождаем ВКЛ. Минчанка бросила работу в офисе и задумала грандиозную стройку в белорусской глуши
• Это не Припять, а белорусский город… Репортаж из «мертвой зоны»
• Сорок лет одиночества. История белоруски, которая живет в глухом лесу совершенно одна без электричества, телефона и водопровода
• Смотреть, но не трогать. Как между Польшей и Литвой живет белорусская деревня, заселенная иностранцами

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by