Несмотря на то, что он уже давно перебрался в город, Валерий Иванович не отделяет себя от деревни Камейки. Да и как тут забыть про родные места, если даже фамилия почти такая же, как и название села. Правда, казавшийся непрерывным круговорот город — деревня — город однажды все-таки прервался: совершенно неожиданно для троих братьев и сестер умирающая мать завещала дом и большой участок (около сорока соток) четвертой дочери. Та от наследства не отказывалась, поделиться не предложила и стала полновластной хозяйкой. Остальные родственники обиделись, и визиты по выходным и на лето прекратились. Выход из казавшейся неразрешимой ситуации, когда и на малую родину тянет, и ехать некуда, нашелся: рядом с бывшим домом матери располагался пустующий надел земли. Заявление на получение 15 соток и написал Валерий Камейко.

— Участок мне сначала выделили в качестве дачного, а в 2010 году он был оформлен уже в собственность, правда, с оговоркой «для строительства и обслуживания одноквартирного жилого дома». Ни о каких аукционах тогда и речи не велось, дали землю в сельисполкоме — и все, — вспоминает, как начался «феодальный» этап жизни, Валерий Иванович.

Однако к возведению дома, как того требует закон, мужчина в течение первого года не приступил. Помешало отсутствие денег и шаткое здоровье: астматик, инвалид второй группы не смог с ходу «впрячься» в стройку. Бдительный сельисполком это заметил и подал документы в суд. Прозвучал первый звоночек.

— Участок у нас уже пытались забрать — в 2011-м, — не скрывает дочь Валерия Ивановича Екатерина. — Мы знали, что должны строиться, но просто-напросто не было возможности. Поэтому, когда сельисполком подал в суд, пришлось срочно что-то решать. Одолжили средства и начали работы: нашли строителей, залили фундамент, завезли на участок блоки. В итоге сельисполком свой иск отозвал.

Так закончился первый этап строительства дома. А дальше вмешался человеческий фактор.

— Потом я очень сильно болел, лежал в больнице, мне сделали операцию. Была только одна цель — выжить, поэтому участок и строительство пришлось отодвинуть на второй, если не третий план, — продолжает разговор пенсионер. — За то время, пока мы не появлялись в деревне, бо́льшую часть блоков разворовали. Когда я приехал в следующий раз, чтобы посадить деревья и поставить забор, ахнул: от стройматериалов почти ничего не осталось.

Стал просто приглядывать за участком: обкашивал пару раз в год и собирал деньги, чтобы продолжить строительство. Потом возникла идея перевезти старый дом из деревни в Копыльском районе и наконец развязаться с обязательствами. Купил тот сруб, но потом, когда посчитал, во сколько обойдется разобрать его, перевезти за 140 километров и собрать на новом месте, стало понятно, что выгоднее строить с нуля. Тот дом так и стоит на своем месте, его тоже растаскивают по частям.

— Самое любопытное, что больше никаких претензий нам никто не предъявлял, — дополняет Екатерина. — Наоборот, когда папа появлялся в исполкоме и делился своими планами, говорил, что хочет перевезти дом, его успокаивали: не торопитесь, не спешите, мы согласны на такой вариант. Где-то в 2013 году папа сделал документы на строительство, в которых было указано, где и что будет возведено, конечно же, с привязкой к старому фундаменту. Дом получался небольшой, 6×6 метров, но мы решили брать не в ширину, а в высоту — сделать два или три этажа. С тех пор и вплоть до 2016 года ни устных, ни письменных претензий мы не получали. Думали, что местное руководство вошло в наше положение: время непростое, папа давно не работает по состоянию здоровья, у меня маленький ребенок, строиться финансово очень тяжело.

А потом грянул гром. В апреле 2016 года из сельисполкома пришло письмо: начинайте строительство, иначе все может плохо закончиться.

— Папа сразу же поехал в сельсовет, чтобы рассказать, что он действительно собирается строиться, и показать все документы. Вроде бы все уладилось, нас поняли. Начали срочно искать строителей. Само собой, в разгар сезона это не так просто: кто-то уже на объектах, кто-то обещал другим заказчикам. Еле нашли нормальную бригаду. Уже реально собираемся начинать работы, как в мае приходит повестка уже в суд. Опять едем в сельсовет, но разминаемся с председателем. Из телефонного разговора с ней поняли, что шансы на то, что участок останется у нас, примерно 50 на 50: специалисты будут смотреть, как продвигается работа, — передает суть разговора Екатерина.

Камейко срочно берутся за молчавшую почти шесть лет стройку: опустошают свою копилку и одалживают деньги, выписывают бригаду, заказывают стройматериалы согласно списку, который составили строители. Еще до начала работ выясняется, что старый фундамент, в который когда-то вложили около $4000, для желаемого дома не годится — его надо укреплять и «наращивать».

— В первую очередь строители взялись за фундамент, в итоге он вышел 110 сантиметров глубиной и 110 сантиметров высотой, — вспоминает Екатерина. — Но работа все время сопровождалась проблемами: сначала у строителей были какие-то личные трудности, а потом начались бури. Посмотрите на прогноз погоды прошлого года — сплошные дожди и бури. Строиться в такую погоду невозможно. Но это же не наша вина, повлиять на это мы никак не могли! А класть на незастывший фундамент блоки только для видимости — глупость: мы же хотим получить в результате хороший дом, а не абы что. В итоге возвести дом за лето нам не удалось, даже несмотря на то, что сменили несколько бригад строителей.

— Когда настало время суда, папа поехал в Червень один: мы были уверены, что все разрешится благополучно, так как очевидно, что работы начаты и продвигаются. О том, чтобы нанимать адвоката, даже не думали, — понимает свою ошибку Екатерина.

Заслушав стороны, которые озвучили ровно противоположные мнения, суд принимает решение выехать на место и своими глазами увидеть, что же происходит в Камейках. По словам Екатерины, ровно в день суда строители должны были начать возводить стены, но на участке они так и не появились, сославшись на личные трудности. Несмотря на «выросший» фундамент и хранящиеся неподалеку блоки, суд приходит к выводу, что к строительству семья Камейко не приступила и участок надо изъять.

— Мы были в шоке от такого решения, — в один голос говорят Валерий Иванович и Екатерина. — 10 августа поехали в Червенский исполком искать правду. Объяснили свою ситуацию, но там заверили, правда, устно: стройтесь, если сделаете, то в суде будет все хорошо. Более того, прозвучала фраза: мол, если вы все-таки проиграете дело, то выплатим компенсацию за стройматериалы. Мы, окрыленные, нанимаем других строителей, но буквально через день рабочие звонят нам и говорят, что к ним приехали из местного исполкома и говорят, будто предпринимать что-либо бессмысленно, так как все придется разрушать: участок будет изъят по суду и в дальнейшем, возможно, продан на аукционе.

1 сентября было еще одно заседание суда. Адвокат, которого наняли, давала 80%, что дело мы выиграем, так как есть документы на то, что еще в начале лета фундамент переделывался и были закуплены стройматериалы. О каком неначатом строительстве может идти речь?! Но по мере рассмотрения дела это все как-то отошло на второй план. А председатель выдвинула новую претензию: дом начали возводить не на том месте, где было разрешено. Но, простите, это же отмеряли строители, а не мы. Как мы будем разбираться — там, не там? То есть этому фундаменту столько лет, а все молчали…

Были упреки и в том, что участок не огорожен. Но сзади участки в деревне не огорожены ни у кого, по бокам забор есть, а спереди разобрали, чтобы машины могли проехать.

— Как дом может быть построен не на том месте?! — не понимает новых порядков Валерий Иванович. — В деревне люди всегда строили там, где хотели и могли. А тут непонятные претензии.

— Я на суде показала фотографии: стены уже стоят, дело движется, — продолжает Екатерина. — Судья сама несколько раз предлагала истцу отказаться от претензий, но сельисполком ни в какую. Мы снова проиграли. А в декабре пришло письмо: снести дом до 15 января, — сокрушается молодая мама.

Сейчас Камейко подали надзорную жалобу в областной суд и, разуверившись в том, что земля может остаться за ними, мысленно считают свои материальные потери. Спешная летняя стройка проела изрядную дыру в бюджете — около $5000, к этой сумме добавляются еще $4000, уплаченные шесть лет назад.

— Как так — возьми и снеси? Что за несправедливость? Это наши родные места, здесь я провела все детство, Камейки нам дороги! Мы никогда не хотели продать этот участок. Тут полно родственников, это родина, причем я говорю это без всякого пафоса. Мы готовы сделать все, чтобы нам вернули участок, — переживает Екатерина.

— Был бы я здоровый, махнул бы рукой — да и все, — говорит Валерий Иванович. — Но я инвалид, мне тяжело, да и внуков поднимать надо. Хотелось спокойно, потихоньку построить дом и на старости лет в нем жить. А получается вот так. Хоть бы кто подсказал, что можно написать в сельисполком официальную бумагу и попросить отсрочку. Но нет же, все до последнего молчали, а потом сразу иск в суд. Да в конце концов, у нас на момент подачи иска стоял фундамент, а они говорят, что строительство даже не начато. К тому же мы не одни такие в деревне, у кого-то долгострой, но вопросы почему-то только к нам.

---

По-человечески семью Камейко можно понять и даже посочувствовать, тем более если отталкиваться от того, что основная претензия со стороны истца — неначатое строительство. Но что в таком случае говорит закон? Развернутый и рассудительный комментарий по ситуации дала председатель Валевачского сельисполкома Елена Чикановская:

— Уже прошло два судебных разбирательства, еще летом было вынесено решение Червенского районного суда об изъятии этого земельного участка. Да, люди стали строиться, но они начали работы только после того, как прошло предварительное заседание суда, на которое они, к слову, не приехали. До этого никакие уведомления и ничто другое на них не действовало. Их не раз предупреждали, земельная служба работала в этом направлении. Но только после иска Камейко начали косить и стремительно что-то возводить (то ли баню, то ли дом). Почему непонятно что? Размеры по сравнению с планом застройки совершенно другие. Причем это сооружение стоит посредине между указанными объектами (баней и домом). То есть это самоволка.

У нас есть фотографии, которые были представлены в суде, подтверждающие, что строительство началось уже после судебного разбирательства. Более того, судья комиссионно выезжала в Камейки, чтобы проверить факты, и убедилась, что ответчики говорят больше, чем есть на самом деле. Отмечу, что строительство продолжалось даже после того, как прошли судебные заседания. То есть люди делают, что хотят. Они подали в апелляционный суд Минска, который не отменил решение Червенского района, оставив его без изменений.

Сельский совет лет семь назад, когда я здесь еще не работала, тоже подавал на изъятие этого участка. Ведь земля в собственности у Камейко находится уже очень много лет — сначала как дачный участок, потом под строительство дома. Тогда иск отозвали, семья закупила стройматериалы, а Валерий Иванович ссылался в том числе на состояние здоровья. Вообще, это такая эпопея, и все заканчивается жалобами в адрес представителей сельского совета. Но за все это время строительство не начиналось и не продолжалось.

И вот, когда изъяли, пошла новая волна: как несправедливо поступили. Для сравнения: в прошлом году мы изъяли три участка. Семья в течение трех лет не начала строительство, хотя должна была сделать это в течение первого года, — и все, лишилась земли, так как все сроки прошли. А тут столько времени было. Закон одинаков для всех.

Если бы они добровольно отказались от участка и передали его сельсовету, написав, что просят выставить его на аукцион с имеющейся постройкой, которая возведена согласна плану застройки и строительного паспорта, с просьбой компенсировать понесенные расходы в такой-то сумме, это можно было бы рассматривать. Был бы совсем другой разговор. Но сейчас участок им не принадлежит, он изъят через суд. Более того, он снят с регистрации и подготовлено решение по сносу здания — самовольной постройки.

Я понимаю, почему покатилась новая волна: они сами должны снести это здание. Либо мы заключаем договор с ЖКХ на услуги по сносу, коммунальщики производят работы и вывозят мусор, выставляют нам счет, а мы оплачиваем его и передаем документы в суд, чтобы наши расходы были возмещены.

— Камейко утверждают, что в деревне есть еще незастроенные участки или участки со старыми фундаментами, на которых стройка не движется. Но претензии предъявили только им.

— Да, есть участки, где только начато строительство, но их приобрели новые люди. Заброшенных участков больше нет. Более того, после нашего обращения в суд по поводу изъятия участка у Камейко сама деревня преобразилась несказанно: все закоулочки повыкашивали, все прибрали — засияли те Камейки. Народ почувствовал, что есть власть, действует закон и наплевательское отношение уже не проходит.

Камейко обращались уже всюду. Откуда мне только не звонили. Но что мне оправдываться, все сроки прошли. Было два суда, когда в ситуации разбирались самым тщательным образом, рассматривая информацию, предоставленную с обеих сторон. Какие у них аргументы? Там мы не знали (хотя извещения высылались им регулярно), там болели, там рожали, потом денег не было. Я понимаю, сложная финансовая ситуация — но зачем вы тогда цепляетесь за этот участок? У нас есть очередники, есть люди, которые готовы купить землю с аукциона. Молодые семьи из местных готовы строиться — был бы только участок.

Читайте также:

• Построить недорогой каркасный дом из белорусских материалов. Чем завершился эксперимент?
• До самых кончиков. Репортаж о жизни в самом холодном месте страны: «Мы строили проходы в снегу, а машины шли будто по белому тоннелю»
• «Айтишница» из Минска за $5 тыс. превратила строительный вагончик в мини-дом, где будет жить круглый год

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by