«Спальные гетто» Ее Величества: как во второй половине XX века в Великобритании родились, жили и умерли многоэтажные жилые районы
Современные жители больших городов бывшего Советского Союза любят рефлексировать по поводу собственной жизни в огромных спальных массивах. Бытие в окружении «бездушных» бетонных многоэтажек, по мнению многих, определяет депрессивность нашего сознания, особенно в сравнении со счастливыми обитателями собственных кукольных домиков в капстранах. Нелегко в это поверить, но обвинять в изобретении крупных жилых районов, возводящихся индустриальными методами, мы должны как раз западноевропейских градостроителей. Onliner.by рассказывает, как и почему в 1950-е годы в Великобритании появились на свет, в 1960-е расцвели, в 1970-е начали умирать, а сейчас и вовсе массово сносятся местные Шабаны и Каменные Горки.
«Квартира — это машина для жилья. Свободно расположенный в пространстве многоквартирный дом — это единственно целесообразный тип жилища. Городская территория должна четко разделяться на функциональные зоны: жилые массивы, промышленная территория, зона отдыха, транспортная инфраструктура».
Это цитата из Ле Корбюзье, одного из крупнейших архитекторов XX века. Его теоретические идеи во многом определили лицо современного строительства и продолжают активно использоваться проектировщиками во всем мире по настоящее время.
Градостроительная парадигма, сформулированная еще до начала Второй мировой войны и выраженная в приведенной выше цитате, на долгие годы изменила облик многих городов Европы. Ее основной постулат — отказ от привычной многим поколениям землян квартальной застройки, когда основной городской единицей являлся небольшой по размерам квартал с расположенными по его периметру относительно малоэтажными зданиями, образующими замкнутый двор.
Вместо квартала, объявленного анахронизмом, не соответствующим более устремлениям человека эпохи научно-технической революции, человека ХХ века, которому требуется и совершенно иная организация быта, вводилось новое градостроительное образование — микрорайон. Никаких больше узких улиц с бесконечными стенами домов, маленьких замкнутых сообществ жителей, магазинчиков и кафе — принципиально менялся сам масштаб застройки, а архитекторы получали невиданный ранее простор для творчества.
Микрорайон предполагался сугубо жилым образованием, габариты которого в сравнении с кварталом увеличивались в 5—10 раз. Широкие магистрали обеспечивали связь его обитателей с местами работы. Вместо периметрального расположения домов вводилась свободная планировка — как в конструкторе, проектировщики расставляли на строительной площадке многоэтажки, экспериментировали с их формой и конфигурацией. Размеры человеческого сообщества увеличивались многократно, а индустриальный способ возведения жилья позволял добиться большей плотности населения при меньших удельных затратах.
Для обслуживания этих многотысячных масс народа учреждения соцкультбыта зачастую блокировались вместе в крупные многофункциональные комплексы. Пространство вокруг и между многоэтажек озеленялось — на практике реализовывался концепт «района-сада», футуристического по облику и содержанию, достойного архитектурного символа новой эпохи, без любви, без тоски и без жалости расставшейся с прежним миром, который существовал до Великой войны 1914—1918 годов.
Первые практические эксперименты, использовавшие идеи Ле Корбюзье, стали осуществляться еще в 1920—1930-е годы, но в полную силу архитекторы-модернисты смогли начать реализовывать их только с конца 1940-х. Как ни странно, помогла в этом еще одна война — Вторая мировая.
Хотя войска стран «оси» так и не высадились на Британских островах, ввязавшись в погубившую их в итоге авантюру на Восточном фронте, материальный ущерб экономике и инфраструктуре Соединенного королевства они нанесли немалый. Систематические бомбардировки крупных городов Англии превратили многие их районы в руины. Вдобавок к 1940-м годам значительная часть рабочих окраин, застраивавшихся во время промышленной революции и индустриализации страны в XIX веке, эволюционировали в настоящие трущобы, где царила антисанитария.
На этом фоне концепция Ле Корбюзье, позволявшая быстро обеспечить широкие народные массы современным и, что самое главное, относительно доступным жильем, пригодилась как нельзя лучше. Руинированные нацистами кварталы можно было безболезненно снести, чтобы на их обломках построить новый прогрессивный мир светлого будущего. И хотя данная терминология выглядит взятой из передовицы газеты «Правда», именно так все и обстояло в стране, являвшейся одним из флагманов капиталистического мира.
Любопытно, что первоначально речи о плотной многоэтажной застройке, объединенной в микрорайоны, не шло. Архитекторы, ставшие пропагандистами новой градостроительной формации, заявляли, что ее жителям дискомфортно не будет. Типичный довоенный британский квартал выглядел следующим образом: двухэтажные дома объединялись в единый уличный фасад, за которым располагались небольшие дворики.
Вместо этой скученной застройки их жильцам предлагались многоэтажные здания-башни с ультрасовременным по тем временам внешним обликом, прямо-таки просящиеся на роль символов обновленной эпохи послевоенного прогресса. Утверждалось, что плотность населения на вновь застраиваемом участке останется такой же: высотность новых жилых домов будет компенсироваться бо́льшим количеством свободного пространства между и вокруг них. Там планировалось организовать районные рекреационные зоны, компенсировавшие бы ликвидацию личных «приусадебных участков».
Квартиры в таких домах обходились бы покупателям дешевле за счет индустриализации строительства. Британцам сулили прекрасные планировки с большими комнатами и отличным видом из окна.
Первым современным высотным жилым зданием в Великобритании стала 10-этажка The Lawn, построенная в 1951 году в Харлоу под Лондоном. Харлоу стал одним из многочисленных так называемых новых городов (new towns), возводившихся в стране для обеспечения страждущих жильем. Здесь все еще преобладала традиционная квартальная малоэтажная застройка, среди которой настоящим гигантом из будущего высилась башня The Lawn.
На каждом из ее уровней размещались две отдельные двухкомнатные квартиры и одна двухкомнатная сблокированная (так называемый bedsitter), в каждой из комнат которой обитали свои жильцы, делившие кухню и санузел. В настоящее время это здание, напоминающее жилые дома в какой-нибудь из прибалтийских советских республик, объявлено памятником архитектуры и охраняется государством.
The Lawn стал первым в стране примером «единственного целесообразного типа жилья» (по Корбюзье), но в своем городе остался единичным вертикальным акцентом, организовывавшим окружающее пространство наподобие церкви с высокой колокольней. Далее архитекторы вошли во вкус и в новый модный укрупненный масштаб. По всей стране в больших и средних городах стали появляться отдельные башни, их группы и целые районы, отвечавшие градостроительной концепции Корбюзье.
Например, в 1958 году к юго-востоку от Лондона был построен большой район Alton West. После сдачи его в эксплуатацию он немедленно стал считаться в профессиональной архитектурной среде одним из лучших образцов реализации парадигмы Корбюзье о «районе-саде». Разместившийся по соседству с крупным парком, Alton West состоял из свободно расположенных в естественном ландшафте нескольких точечных 12-этажных башен с четырьмя квартирами на этаже и пяти 11-этажных «домов-стен». Компанию им составляли и малоэтажные таунхаусы. Всего в настоящее время здесь живет около 13 тыс. человек.
Еще одним характерным образцом подобной застройки в Лондоне стал Aylesbury Estate, появившийся на юго-востоке города в 1963—1977 годах. Комплекс зданий переменной этажности был рассчитан на 2700 квартир и 10 000 жителей.
Краеугольным камнем концепции Корбюзье было использование при строительстве бетона. Архитектурный брутализм, стиль, при котором эстетика внешнего вида здания формировалась в первую очередь за счет экспозиции голого бетона, как раз входил в моду, и застройщики сполна этим воспользовались.
Практически все новые британские жилые многоэтажки 1950—1970-х годов строились или из монолитного железобетона, или вовсе из изготовленных на специальных предприятиях изделий. Крупнопанельное домостроение не получило в Соединенном королевстве такого распространения, как в Советском Союзе или Восточной Европе, но все же его примеров было предостаточно. Так выглядел район Ferrier Estate в Гринвиче к югу от Лондона.
Перспективы панельного строительства в Великобритании потерпели серьезный удар в мае 1968 года. Из-за утечки газа в 22-этажной высотке в районе Ronan Point в Глазго произошел взрыв, разрушивший несущую внешнюю стену здания. В результате весь угол башни обвалился, из-за чего погибло 4 человека. После этой катастрофы вся система «карточных домиков» из панелей была подвергнута остракизму, и соответствующая технология девелоперами была прочно забыта.
Первоначально многоэтажные новостройки пользовались у британцев большой популярностью. Относительная дешевизна жилья в них, просторные светлые квартиры, так контрастировавшие с домами викторианской эпохи, прекрасные виды с верхних этажей таких зданий, наконец, просто мода на все современное и прогрессивное обеспечили такой застройке около десятилетия популярности.
Однако очень быстро стали выявляться все ее недостатки. Скорость сооружения жилых районов нового типа обернулась их бедой, а кажущаяся простота их возведения оказалась иллюзией. Качество строительных работ в большинстве случаев оказалось крайне невысоким. Крыши быстро начинали протекать, в бетоне появлялись трещины, здания теряли структурную прочность и начинали представлять опасность для их обитателей. Особенно очевидным это стало после того самого взрыва в панельной башне в Ronan Point.
Бетонные бруталистские колоссы стремительно теряли и внешнюю привлекательность. Белоснежный бетон под воздействием осадков темнел, покрывался пятнами грязи. Задумывавшаяся районная инфраструктура зачастую реализовывалась лишь частично или вовсе не появлялась. Благоустраивать парковые зоны вокруг таких домов оказалось экономически невыгодно, они вырождались в пустыри. Некой общности жителей района создать также не получилось. То, что было возможно в формате квартала, протяженность которого была равна 100—200 метрам, а количество жителей составляло 200—300 человек, не получалось достичь в микрорайонах с его километровыми габаритами и многотысячным населением.
В строгом зонировании застройки также оказалось немало недостатков. Зачастую переезд между домом и работой отнимал слишком много времени, во многих жилых районах система общественного транспорта не соответствовала запросам их жителей.
Респектабельные британцы, «белые воротнички», молодые семьи, поселившиеся в новых модных многоэтажках в 1950—1960-е годы, столкнувшись с описанными выше проблемами, предпочитали из них съезжать. Освободившиеся квартиры в потерявших привлекательность районах вынуждены были сдавать все дешевле и дешевле. Соответствующим образом менялся и контингент жильцов — место добропорядочных граждан, предпочитавших чай с овсянкой, занимали элементы, все более и более близкие к деклассированным.
Получался замкнутый круг. Население спальных районов, которые должны были решить квартирный вопрос в стране, становилось все более маргинальным. Одновременно приходили во все больший упадок инфраструктура и экстерьер зданий. Занявшие место викторианских трущоб модернистские жилые дома превращались в трущобы высотные, а районы, ими сформированные, — в самое настоящее гетто.
Итогом такой деградации, ее неминуемым последствием стала криминализация жилых массивов. В них расцвели грабежи, убийства, изнасилования, наркоторговля. Уже ко второй половине 1970-х годов большинство образцово-показательных британских районов 1950—1960-х стали убежищем для эмигрантов и городской бедноты, которые просто не могли позволить себе более качественного жилья и соседей. Архитектурный и социальный эксперимент всего за два-три десятилетия потерпел полный и безоговорочный крах.
Эта катастрофа и сопровождавший ее стремительный структурный износ многоэтажек вынудили муниципальные власти уже в 1980-е годы начать долгосрочную программу по реабилитации превратившихся в гетто районов. Лишь немногие из них было решено сохранить, подвергнув кардинальной технической и социальной реабилитации. Прежние жильцы выселялись в разные районы городов, чтобы избежать их концентрации и неизбежных в таком случае последствий. Освободившиеся здания подвергались капитальному ремонту, для них создавалась задуманная еще при сдаче в эксплуатацию инфраструктура. Привлекательность жизни в них вновь росла.
Увы, такой алгоритм работал лишь для отдельных объектов, зачастую располагавшихся вблизи центральной части города и представлявших собой неординарное, хотя и своеобразное архитектурное сооружение. Например, жилые комплексы Trellick Tower и Barbican Estates, считающиеся лучшими образцами брутализма в стране, удалось вновь вернуть на передовую рынка недвижимости. Они стали популярными среди так называемых «молодых профессионалов», одиночек и небольших семей с хорошим образованием и стабильной работой.
Большинство крупных районов, расположенных на окраинах, таким образом спасти не удалось. Здания или просто не поддавались реконструкции из-за износа, или ее бюджет был сопоставим с новым строительством. Поэтому проводимая городскими властями «регенерация» деградировавших «спальников» заключалась, по сути, в их сносе и возведении на освободившейся площадке новой застройки. В первую очередь уничтожались панельные дома, скомпрометированные взрывом в мае 1968 года. Например, печально известный комплекс Ronan Point из 9 зданий на 990 квартир взорвали еще в 1986 году, построив на их месте две новые 20-этажные башни.
Такая же судьба постигла и прочие крупные микрорайоны 1950—1970-х годов. К настоящему времени расселены, снесены полностью или частично значительная часть британских экспериментов в стиле Корбюзье: Red Road Flats, Heygate Estate, Ferrier Estate, Aylesbury Estate и многие другие. На их месте создается уже куда более гуманистическая и продуманная городская среда, учитывающая послевоенные градостроительные ошибки.
Место суровых бетонных параллелепипедов занимают куда более жизнерадостно выглядящие здания, причем совсем не обязательно малоэтажные. Параллельно строится необходимая инфраструктура: школы и детсады, торговые центры, административные здания. Во вновь создаваемых жилых районах уже заранее принимаются все необходимые меры безопасности: они ограждаются, оборудуются камерами наблюдения, круглосуточной службой консьержей. Место свободных пространств с хаотично (или даже ритмично) расположенными высотками вновь занимают кварталы. Это позволяет вернуть их жильцам чувство общности, ответственности за собственный двор, собственную улицу или соседний парк.
Всего за пять-шесть послевоенных десятилетий массовое жилищное строительство в Великобритании прошло непростой путь: отвергнув старое в надежде на светлое завтра, начав смелый опыт в поисках архитектуры будущего, оно быстро столкнулось с человеческим фактором, неоднократно уже отправлявшим самые благие намерения по всем известному адресу. Фантазии архитекторов по устройству идеального города оказались мало приспособлены к реальному миру и нравам людей, его населяющих.
Надо отдать должное, осознав свои ошибки, учтя их и попытавшись исправить, поняв, что в XXI веке массовое индустриальное домостроение, клонирование рожденных еще восемь десятилетий назад идей без их адаптации под современные реалии бесперспективны, британские проектировщики и городские власти смогли найти в себе силы и волю отказаться от прежних градостроительных практик. Это тот самый путь, который рано или поздно придется пройти и нашей стране.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. db@onliner.by
