Суперпроекты Китая: Шэньчжэнь. Как рыбацкий городок с 30-тысячным населением всего за 35 лет превратился в один из крупнейших мегаполисов мира
Еще в конце 1970-х это был небольшой городок, жители которого занимались рыбной ловлей в тени высоток Гонконга. Спустя 35 лет он вырос в один из крупнейших мегаполисов мира, живет в котором 15 млн человек. За беспрецедентное в современной истории время из богом забытой дыры Шэньчжэнь превратился в IT-столицу КНР, местную Кремниевую долину, родину «айфонов» и «айпадов». Onliner.by рассказывает о самом масштабном градостроительном эксперименте Китая, огромном городе без коренного населения, побратиме Минска, с которым сейчас во многом ассоциируется понятие «Made in China».
В средние века здесь добывали соль, затем, в эпоху империи Мин, в устье местной реки Чжуцзян возникла береговая крепость, но будущая судьба Шэньчжэня во многом определилась на рубеже XIX—XX веков. В 1910-м сюда пришла Коулун-Кантонская железная дорога, а по соседству возникла крупная военно-морская база Великобритании, из которой впоследствии вырос Гонконг.
Впрочем, небольшим городком, чьи обитатели занимались преимущественно рыболовством, Шэньчжэнь оставался до конца 1970-х. Небольшим, конечно, по китайским меркам: к 1979 году здесь жило около 30 тыс. человек. Уже в то время будущий мегаполис был и перевалочной базой для мигрантов, всеми правдами и неправдами старавшихся сбежать из светлого коммунистического сегодня в гонконгское царство чистогана и наживы.
В 1976 году на 83-м году жизни скончался многолетний глава Китайской Народной Республики Мао Цзэдун. К этому моменту страна пожинала плоды инициированных Великим кормчим программ «Большой скачок» и «Культурная революция». Их провал вскоре вынудил прагматическое крыло в китайской компартии во главе с Дэн Сяопином начать масштабные реформы, целью которых должна была стать модернизация экономики страны, построение «социализма с китайской спецификой».
Одним из средств немедленного повышения благосостояния широких народных масс и уровня жизни в Китае стала объявленная «политика открытости», разрешившая международную торговлю, совместные предприятия с иностранными компаниями и позволившая быстро привлечь в экономику масштабные международные инвестиции. Важным шагом на этом пути было и создание так называемых «специальных экономических зон», для размещения первой из которых и был выбран Шэньчжэнь.
Такой выбор был обусловлен в первую очередь соседством Шэньчжэня с Гонконгом и Макао, в то время еще колониями Великобритании и Португалии соответственно, главными центрами иностранного присутствия в этой части континента. Несмотря на такую близость, Шэньчжэнь при этом оставался глубоко провинциальным городком, где лишь в самом центре существовала относительно капитальная двух- и трехэтажная застройка начала века. Так будущий мегаполис выглядел в 1980 году непосредственно перед началом своего взрывного роста.
Окружали же его холмы, поля и болота дельты Жемчужной реки. Именно тут суждено было возникнуть одному из главных индустриальных двигателей современной китайской экономики.
Через 20—25 лет — всего одно поколение — этот пейзаж не просто изменился. Здесь был осуществлен, вероятно, самый значительный в новейшей истории по масштабам и темпам преобразований градостроительный эксперимент. Такой быстрой урбанизации планета еще не знала.
В 1979 году в самом Шэньчжэне жило около 30 тыс. человек, совокупное население его окрестностей достигало 300 тыс. К 2010 году эта агломерация (только по официальным данным) насчитывала уже 13 млн жителей.
Валовый внутренний продукт города за этот же период вырос с суммы, эквивалентной $250 тыс., до $120 млрд.
В отличие от прочих крупнейших городов Китая, чье население также драматически выросло с началом взрывной урбанизации в КНР, Шэньчжэнь фактически возник в чистом поле. Шанхай, Пекин, Чунцин, Гуанчжоу или Тяньцзинь были давно сформировавшимися населенными пунктами, в той или иной степени игравшими важную роль в исторической перспективе страны. Шэньчжэнь же уместнее сравнить с новыми советскими городами, систематически создавшимися на протяжении XX века в основном с целью освоения тех или иных природных ресурсов или в качестве жилого приложения к построенному промышленному гиганту.
Какой-либо узкой специализации у Шэньчжэня не было. Статус «специальной экономической зоны» подразумевал предоставление любым иностранным инвесторам значительных налоговых льгот при осуществлении экономической деятельности на ее территории. Зарубежные бизнесмены, умеющие считать деньги, с одной стороны, и оценивать риски «хозяйствования» в условиях специфической политической системы — с другой, в китайском случае сделали правильный выбор. Китай с его феноменальной дешевизной рабочей силы и практически неограниченным ее количеством действительно широко и гостеприимно открыл для них свои двери.
Шэньчжэнь очень быстро превратился в сборочную площадку для предпринимателей сначала из Гонконга и Тайваня, а потом и со всего мира. Особенную популярность при этом получила электронная и электротехническая промышленность. Именно здесь размещаются крупнейшие фабрики тайваньской корпорации Foxconn, специализирующиеся на контрактной сборке высокотехнологичных устройств, например iPhone и iPad для Apple. Здесь же, в Шэньчжэне, находятся и штаб-квартиры крупнейших китайских телекоммуникационных гигантов Huawei и ZTE.
Расцвет Шэньчжэня начинался с бытовой электроники, машиностроения, химической и легкой промышленностей, причем ориентировано это производство было в первую очередь на экспорт в страны «первого мира». Однако по мере роста квалификации рабочей силы, их заработков и общего уровня жизни в стране развитие получали все более высокотехнологичные отрасли: собираемая электроника усложнялась, ей начинала сопутствовать разработка программного обеспечения, за большой химией следовала биохимия, фармацевтика и микробиология, тяжелое машиностроение трансформировалось в машиностроение точное. Более того, многие фабрики Шэньчжэня постепенно переориентировались с экспорта на крайне емкий китайский внутренний рынок.
Всем этим производствам требовалась рабочая сила, и они ее без остановки получали: в 1980-е в Китае началось «великое переселение» народа из деревни в город, и Шэньчжэнь стал самым ярким примером этого процесса. Если в конце 1970-х в самом городе проживало чуть больше 30 тыс. человек, то уже к 1982 году его население увеличилось в 10 раз, а к началу 1990-х Шэньчжэнь стремительно стал «миллионником». Так происходила эта трансформация.
Центральное правительство Китая пыталось регулировать приток трудовых мигрантов в новый город, растущий по соседству с таким привлекательным Гонконгом. Для этого использовались так называемой «хукоу» — регистрацией по месту жительства. Такая «прописка» позволяла постоянным жителям Шэньчжэня в сравнении с приезжими получить существенные льготы, прежде всего в области социального и пенсионного обеспечения, здравоохранения и образования. В 2010 году из 13-миллионного населения агломерации «хукоу» обладала только пятая его часть.
Еще почти 8 миллионов новых шэньчжэнцев в 2010-м имели лишь временную регистрацию, привязанную к месту работы, и жили в заводских общежитиях. В советской системе координат подобных мигрантов, ущемленных в правах в сравнении с постоянными жителями, называли «лимитой». Оставшееся же население не имело вовсе никакой регистрации, живя и работая в Шэньчжэне фактически на свой страх и риск.
В первой половине 1980-х развитие Шэньчжэня шло, по сути, стихийно. Исторический центр старого рыбацкого городка постепенно обрастал новыми кварталами, куда из деревни съезжались первые трудовые мигранты. Генеральный план, который вернул хаотические процессы урбанизации в цивилизованное русло, был принят только в 1986 году. Согласно документу, развитие города и его инфраструктуры концентрировалось вдоль трех широких проспектов-магистралей, пронизывающих весь Шэньчжэнь. На них проектировались шесть кластеров, исполнявших роль общественных центров, которые, в свою очередь, окружались жилыми районами.
Успешным первый генплан не был в основном потому, что не учитывал темпы урбанизации. Ежегодно население города продолжало увеличиваться на треть. Росли индустриальные парки, где открывались все новые и новые предприятия, остро вставал вопрос с инфраструктурой, прежде всего транспортной. Согласно второму генеральному плану, утвержденному в 1996 году, в Шэньчжэне начала строиться система автострад, учитывающая растущую автомобилизацию населения, возводилось метро, скоростные железные дороги соединяли его с прочими городами дельты Жемчужной реки и остальным Китаем. Наконец, увеличилась и собственно городская территория, отданная под новую застройку.
Работы шли с китайским размахом и скоростью. Например, первые две линии метро (20 станций, 22 километра) построили всего за шесть лет (1998—2004), затем темпы его возведения еще более ускорились. К настоящему времени шэньчжэнский метрополитен имеет 5 линий, 137 станций и протяженность почти 180 километров, строятся еще 3 ветки. Метрополитен, разумеется, интегрирован с системой китайских скоростных железных дорог и гонконгской системой электропоездов. Из центра Шэньчжэня до центра Гонконга теперь можно добраться за 45—50 минут, пройдя при этом еще и таможенный контроль.
Развивалась и прочая транспортная инфраструктура. Для обслуживания высокоскоростных железнодорожных магистралей, связавших Шэньчжэнь с Гуанчжоу, Шанхаем, Пекином, Уханью и прочими городами Китая, были построены сразу несколько новых крупных вокзалов, интегрированных в систему прочего общественного транспорта и исполняющих роль транспортных хабов.
В прошлом году открылся и новый терминал городского аэропорта. Гигантское здание длиной в 1,5 километра и площадью в 500 тыс. квадратных метров спроектировано известным итальянским архитектором Массимилиано Фуксасом и способно обслуживать до 45 млн пассажиров в год.
Безудержно рос и сам город. В 1990-е даже появилось утверждение, что в Шэньчжэне каждый день сдают одну высотку, а каждые три дня в городе появляется новый бульвар. Последнее утверждение имеет свои основания. При всей урбанизированности шэньчжэньского ландшафта и его индустриальности город, по китайским меркам, очень зеленый, что, конечно, облегчает местным жителям существование в мегаполисе такого масштаба.
К середине 2000-х, всего за 25 лет, Шэньчжэнь прошел путь, на который иным городам требуются столетия. У города, зажатого между Гонконгом с одной стороны и высокоурбанизированной дельтой Жемчужной реки с другой, начало заканчиваться место для развития. Муниципальные власти, обеспокоенные перспективой снижения экономического роста, начали программу регенерации уже застроенной территории. Для этого были определены около 200 квадратных километров с малоэтажными зданиями, которые Шэньчжэнь получил в 1980-е, в первые годы своего бурного роста.
Город выкупал эти участки у прежних владельцев и отдавал их под новую, уже куда более высокоплотную застройку, которой вскоре уже с удовольствием пользовались новые миллионы переехавших.
Сейчас Шэньчжэнь выглядит типичным китайским мегаполисом. В новых деловых районах выросли многочисленные небоскребы, сперва, как было принято в КНР, довольно безвкусные.
Но постепенно местные девелоперы начали разбираться в качественной архитектуре и стали привлекать к проектированию авторитетные международные бюро. Сейчас высочайшим зданием Шэньчжэня является башня Kingkey 100, построенная в 2011 году (442 метра, арх. Terry Farrell).
Но уже в 2016 году в городе планируется сдача в эксплуатацию небоскреба Ping An International Finance Centre. Башня высотой 660 метров, спроектированная компанией Kohn Pedersen Fox, должна стать высочайшим зданием Китая.
В настоящее время в городе насчитывается около 70 небоскребов, чья высота превышает 150 метров, и бум их строительства в самом разгаре.
Со свойственной китайцам в последнее время активностью в Шэньчжэне активно строятся и прочие крупные комплексы. Городской общественный центр с библиотекой и концертным залом украшает собой новый центр района Фуцян.
Но самое поразительное в этом мегаполисе, ставшем в январе 2014 года побратимом Минска, конечно, то, что еще 30 лет назад его просто не существовало.
Шэньчжэнь — «город без истории», «город миллионов приезжих», «город юности» (около 40% нынешнего населения составляют 20-летние), «город-импровизация», город, ставший одним из крупнейших урбанистических экспериментов второй половины XX века, экспериментов не планировавшихся, но стихийных, ставших прямым результатом того, что мы называем «китайским экономическим чудом».
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. db@onliner.by
