Репортаж: белорусский художник бросил город ради деревни и восстанавливает кладбища Первой мировой войны

Дорога, ведущая в деревню Забродье, известную далеко за пределами Беларуси, обозначена на трассе Вилейка — Сморгонь небольшим деревянным знаком. С асфальта вы сразу ныряете в пролесок и уже вскоре замечаете совершенно нетипичное для белорусской глубинки зрелище — старое ухоженное кладбище. Каменная ограда с тяжелыми цепями, монументальные надгробные камни, звонница с колоколом, сделанным из артиллерийского снаряда, — это уже не кладбище, а целый мемориальный комплекс. Лет тридцать-сорок назад, придя сюда, вы бы ничего подобного не увидели, разве что могли споткнуться случайно о поваленный, практически полностью истлевший деревянный крест.

История второго рождения Забродья началась в 1974 году, когда дипломированный график, иконописец и ландшафтный дизайнер Борис Цитович вместе со своей женой Валентиной переехал в деревню. Борис Борисович гулял по лесу, собирал грибы и случайно наткнулся на старое кладбище — заросшие кустарником холмики, покосившиеся кресты.

— Запустение и беспамятство, которое я увидел, переступить было просто невозможно, — вспоминает Борис Борисович. — Просто взял и начал что-то делать. Естественно, в те времена воспринималось это по-разному. Люди боялись. Когда в начале 80-х я первый крест собрал, местные мужики согласились помочь его поставить. А потом, когда еще раз о помощи попросил, сказали прямо: «Тебе, художнику, хорошо — никто трогать не будет, а нам соток и коня не дадут. Что тогда делать?»… Селяне были настолько прижаты местной властью, что на тему Первой мировой старались не говорить. Путем долгих расспросов удалось узнать, что в период той войны деревня находилась в прифронтовой полосе, рядом с ней стояли обоз, лазарет и кладбище при нем. Харчи у военных были неплохие, поэтому возле лазарета и обоза подкармливалась вся округа.

На то, чтобы узнать, кто был похоронен на месте, где стоял обоз, понадобилось около 20 лет. За это время могилы были вычищены и восстановлены, а кладбище Первой мировой стало одним из немногих в Беларуси облагороженным и ухоженным захоронением, связанным с той войной. Сам Борис Борисович признает, что его желание сбежать из столицы подальше от городской суеты и спокойно заниматься искусством плавно перешло в нечто большее. Сегодня небольшая деревенька в 15 домов стала местом постоянного паломничества туристов, иностранных делегаций, художников.

Недалеко от лазаретного кладбища установлен камень, на котором на старонемецком языке выгравированы слова покаяния. Их выбил художник из Германии, у которого воевал отец.

Чем примечательно само Забродье? На первый взгляд — все как обычно: не слишком ровная дорога кругалем огибает населенный пункт и упирается в первые дома. Грязь на обочине основательно перемешана коровами, на подворьях голосит живность, брешут собаки.

На нашем пути встречается Отважный Пес — маленький, но очень целеустремленный, он сразу требует еды. Получив баранку, размер и вес которой приближаются к трети его размера и веса, Отважный Пес, высоко подпрыгивая, гордо удаляется. На протяжении всего нашего путешествия по деревне и ее округе он будет неоднократно появляться в самых неожиданных местах, требовать продолжения банкета и так же неожиданно исчезать.

Забродье начинает открываться не сразу, постепенно. Вначале замечаешь резные наличники на одном доме, после видишь ворота, ведущие на хозяйский двор, украшенные колесами от телеги.

А дальше — пошло-поехало. Стоит присмотреться, и на подворье замечаешь каменный жернов, старый автомобиль, предметы быта — явные ровесники наших прадедов. Оказывается, если разобраться, все Забродье — сплошной музей под открытым небом, только не помпезно-кичливый, а камерный, открывающий свои секреты только интересующимся.

В одном укромном месте здесь даже можно увидеть самолет времен Первой мировой (конечно, это муляж — его когда-то использовали на съемках фильма).

Сегодня в деревне особенно людно. Вот уже третий год Борис Цитович организовывает автопробег по местам захоронения солдат Первой мировой, приуроченный ко Дню примирения, дате, в Беларуси незаслуженно забытой.

11 ноября 1918 года была поставлена точка в длинной кровавой истории Первой мировой войны. Помимо реконструкторов-униформистов из Гомеля, Минска, Бреста, в автопробеге принимают участие представители казачества, офицеры, воины-интернационалисты, школьники и просто неравнодушные белорусы.

Все они приехали в деревню, и волей-неволей то тут, то там сталкиваешься с людьми, одетыми в форму Первой мировой.

На окраине деревни, у излучины Нарочанки, стоит прекрасный деревянный храм — о нем отдельно.

В 2004 году Борис Цитович получил президентскую премию «За духовное возрождение». Немалые деньги он потратил на начало строительства деревянной часовни-памятника, установленной в честь жертв Первой и Второй мировых войн. Позже к возведению храма присоединились и другие люди. Так, всем миром, в Забродье поставили часовню, а рядом с ней — колокольню.

В часовне расположен единственный в Беларуси музей Первой мировой войны.

Рядом с церковью разбита Аллея памяти, первые деревья которой в 1984 году посадили Василь Быков, Алесь Адамович. Борис Борисович твердо уверен, что эти деревья связывают с людьми какие-то мистические отношения. Дней за десять до смерти Алеся Адамовича его дерево повалили бобры и утянули в реку — даже следа не осталось.

А дерево Быкова вот уже долгое время болеет…

Борис Цитович находит минуту, отрывается от гостей и приглашает нас побеседовать в свою мастерскую, расположенную в одной из деревенских хат.

— Сказать по правде, мы от туристов уже немного устали, — признается художник. — Я вообще по натуре своей люблю сидеть в одиночестве и работать. Но приходится относиться к этому наплыву людей, как к послушанию.

В прихожей, на небольшом просиженном диванчике, его ожидает молодой человек в форме царской армии. Фельдфебель дипломатично пропускает гражданских вперед.

Цитович размышляет о том, как мы сегодня видим Первую мировую:

— Это колоссальный пробел в нашем воспитании, — считает он. — Мы начинаем отсчитывать свою историю с момента своего рождения или дня рождения наших родителей. Словно не было у нас дедов, прадедов, словно наши предки до 1917 года даже и не жили. И это очень печально потому, что получается неполноценная историческая нить. Я недавно видел современную книгу «В помощь будущему офицеру». В ней есть глава, посвященная войне 1812 года, есть глава о Великой отечественной войне. А вот Первая мировая упоминается мельком в главе «Тактика боя», и то опосредованно, в рассказах о генерале Брусилове и его знаменитом прорыве, а также револьвере «Наган» и пулемете «Максим». Как же можно воспитать настоящих офицеров, вычеркивая из учебников целый исторический пласт?

— Как это ни печально, многие сегодня скажут, что то, что произошло столетие назад, нас уже не касается…

— В Первую мировую погиб каждый седьмой белорус, добавьте сюда изувеченных, искалеченных людей, беженцев… И после этого мы можем сказать, что это нас не касается? Хотите вы этого или нет, в какой-то мере она коснулась большинства из нас. Мне один пожилой чиновник сказал: «Побилися, пострелялися — ну и что?»…  А то, что стрелялись и бились наши деды и прадеды. Мы сейчас сидим в доме, который построил участник Первой мировой, таких домов у нас в Забродье несколько. Мой дед возглавлял участок телеграфа-телефона на Либаво-Роменской железной дороге в то время. По матери один из моих дедов был боцманом на броненосном крейсере. А всего в роду Цитовичей 5 человек были награждены орденом Святого Георгия за время Первой мировой войны. Полистайте свою родословную, возможно, и вы узнаете много нового и посмотрите на это время совсем по-другому…

Время к вечеру. На берегу реки Нарочанки гостям накрывают стол. Угощать приехавших Борису Борисовичу помогают супруга и несколько учителей из окрестных школ. Плавно разговор переходит в традиционное русло «кому это надо?»

— Богатые люди разные бывают… Больше всего я сочувствую тем, кто покупает бутылку шампанского за тысячу долларов, а церковь построить за всю свою жизнь так и не удосуживается, — уверенно говорит местная жительница.

— А может быть, ему и не надо этого…

— Ему, может, и не надо, а что с детьми, внуками будет, которые вырастут, смотря на такого «богатея»? Раньше ведь как было — людям постоянно вещие сны снились. Человек богатый или бедный с утра после такого сна проснется и сразу пойдет соседу поможет или крест в особом месте поставит, или икону в храм подарит. Кто богаче был — храмы строили. А сегодня равнодушными люди стали, пустыми…. Какими их дети вырастут? То-то, подумайте об этом.