Помните красивые двухэтажки с черепичными крышами на улице Первомайской? Эти дома ведут свой отсчет с конца XIX века, хоть и перестраивались после войны. Они, как и жилые пристройки во дворе, хранят немало секретов. Тут и квартиры с отдельными входами, и подъезд без первого этажа, и 4-метровые потолки. Здесь вам расскажут историю про роддом на месте квартир и про морг во дворе. Onlíner сходил в необычный минский квартал.
Про дома №2, 4, 6, 8 и 10 на улице Первомайской нынешней осенью вспоминал в своем блоге Денис Блищ.
Краевед писал: «Этот двор образовался еще в конце XIX века, а в первой половине прошлого столетия был уплотнен дополнительными строениями, включая старейший родильный дом города. Да, теперь там, где появлялись на свет новые поколения минчан, сделаны квартиры».
И это далеко не один удивительный факт, о котором можно рассказывать друзьям, прогуливаясь мимо двухэтажек с фигурными козырьками.
Со стороны улицы теперь входы в магазинчики и стоматологию, а если занырнуть вглубь — увидишь жилые подъезды и минский двор, каких сейчас не делают.
Некоторые встречные здесь вполне могут оказаться старожилами, родившимися в 40-х или 50-х годах прошлого века. Он или она скажут, что родители или бабушки-дедушки получили здесь квартиру после войны. И добавят что-то похожее на историю Галины, которую мы остановили на минутку:
— Мой папа восстанавливал Минск. И даже лампочки вкручивал на телевышке.
Многие местные поведают, что судьба их семьи связана с Минским станкостроительным заводом имени Кирова — это его затухшие корпуса сейчас возвышаются по одну сторону двора.
В архитектурной фотобазе Photo Buildings есть кое-какая информация об этой застройке. Так, дома под номерами 2, 6, 8 и 10 возвели еще в 1890-х, но потом несколько раз перестраивали: что-то в 1930-х, что-то после войны.
Дом №4 построили позже остальных, в 1947—48 годах, сообщает справочник. Это удивляет, потому что визуально его не отличить от соседних зданий.
Во дворе прячутся еще два дома-пристройки: 6а и 8а. Первый, двухэтажный — еще дореволюционный, второй, в три этажа, вырос в 1930-х.
Прошлое зданий связано не только с жильем. Например, в восьмом (и, возможно, в десятом) сначала был дом городской управы, а с 1911-го — родильный приют, а потом и родильный дом №1.
Трехэтажная пристройка под номером 8а тоже была корпусом роддома. Теперь это жилой дом, о который может сломать голову случайный курьер.
На первом этаже — всего две квартиры, у каждой есть собственный выход на улицу.
А чтобы попасть на второй и третий этажи (там найдете еще четыре квартиры), надо зайти в подъезд в стороне, расположенный на стыке с домом №8. Тут на двери висит домофон.
Несколько пролетов — и ты сразу на втором этаже, потом на третьем. Кое-где потолок над лестницей нависает так низко, что высокий человек может удариться головой.
Ирина заселилась в дом №8а в 1992-м, дождавшись своей очереди на получение жилья:
— Я раздумывала, соглашаться ли на квартиру здесь. Смущал завод за забором, тем более там какая-то штука ездила с грохотом то в одну сторону, то в другую! Но потом постепенно эти заводские корпуса перестали работать.
О том, что когда-то в этом доме был роддом, собеседница не знала, поэтому удивляется.
Квартиры здесь только однокомнатные и трехкомнатные. Сама Ирина живет в трешке.
— Знаю, что однушки тут такие: комната метров 18, кухня совсем маленькая, ванная с туалетом совмещенные.
Женщина вспоминает: еще в 90-х здесь, на Первомайской, во многих квартирах жили евреи.
— Думаю, в Минске на Немиге была похожая атмосфера. Многие уже были пожилыми людьми: кто-то умер, кто-то уехал. Например, прежние хозяева нашей квартиры переехали в Америку.
Внизу, во дворе, встречаем Геннадия Васильевича. Он местный житель с 1971 года, но связь его с этим местом уходит аж в 1946-й.
— Тут был роддом, и тут мама меня родила! — улыбается мужчина. — Правда, не знаю, в каком именно корпусе. Родители тогда жили в районе Комаровского рынка. Мама рассказывала, что перед родами еще успела приготовить пирожки — и отправилась сюда.
Оглядевшись, собеседник показывает на гараж во дворе.
— Раньше к нему была пристройка, а внутри — морг. Его еще называли «трупярня», так мне рассказывала мама. Потом то сооружение снесли.
Жить на Первомайскую Геннадий Васильевич, уже будучи взрослым и с собственной семьей, попал «в результате тройного обмена». Первые 14 лет после переезда жильцы провели в доме под номером 10.
А в 1985-м в квартале случился глобальный капремонт, который перетасовал некоторые квартиры между владельцами.
— Сначала делали ремонт в доме №6. На это время людей отселили в подменный фонд, куда-то в Серебрянку. И оттуда некоторые жители не вернулись — наверное, кому-то удалось получить жилплощадь побольше. Когда капремонт дошел до моего дома, в шестом он уже закончился. Поэтому я попросил, чтобы меня отселили не в Серебрянку, а сразу в шестой. Так и сделали. Переезжать было близко: вещи таскал сам, только для перевозки пианино вызывал подмогу.
Похожие переезды из одного дома в соседний случились и у многих других семей.
Геннадий Васильевич помнит еще «докапремонтные» детали местной жизни.
— В углу двора, в доме по Красноармейской, 17, был знаковый для всего района объект: окошко, куда люди приносили сифоны, чтобы заправить их газировкой. Ты приносил свою пустую бутылку с краником-сифоном. Бутыль опрокидывали, заправляли водой, а потом из баллона накачивали углекислым газом и отдавали тебе.
Собеседник вспоминает и такую историю: в доме №10 над вторым этажом был «чердак, застроенный под квартиру». Это перекликается с данными на Photo Buildings, что здание было «перестроено с надстройкой в 1934—36 годах».
— Этот жилой чердак находился прямо над моей квартирой на втором этаже. У чердака с торца дома было два окна. Когда построили дом №12, те окна частично заложили, а жильцов чердака выселили. Стены в той квартире разрушили, но между стенками домов оставалось небольшое пространство — сантиметров 70… В разрушенную квартиру стали заходить бомжи. И однажды ночью мы вдруг слышим какие-то глухие звуки! Оказалось, какой-то бездомный залез на чердак, не нашел выхода, сунулся в окно — и попал в простенок между домами 10 и 12! Шуму было! Его спасатели оттуда вытаскивали. Это случилось перед самым капремонтом, в 1984-м или 1985-м.
После глобальных работ в 1980-х уровень двора поднялся.
— Тут очень много насыпали земли, так что первый этаж нашего дома №6 превратился почти в полуподвальный. Раньше мы в подъезд входили практически без спуска.
Напоследок Геннадий Васильевич пересказывает еще одну местную легенду.
— Кто-то говорил, якобы в нашем дворе после войны стоял тот подбитый танк, который попал на постамент у Дворца офицеров.
Так это или нет? По другим данным, тот самый Т-34 до подъема на пьедестал стоял в районе улицы Интернациональной. Но кто знает...
Наум Борисович — тоже из старожилов дома №6. Родился в Минске в 1947 году, причем на вопрос, где именно, с улыбкой говорит: «Где-то здесь». Он из одной из еврейских семей, которых раньше здесь было немало.
Родители мужчины работали на заводе Кирова, а сам он работает там до сих пор. Теперь — слесарем-электромонтажником. До переезда на Первомайскую отец Наума Борисовича жил в Минске, в районе Западного моста, недалеко от железнодорожного вокзала.
Мужчина, как и его сосед, живет здесь уже по второму адресу. Сначала его семья попала в дом №2, потом в шестой.
Мы заглянули и в подъезд по Первомайской, 6. На первом этаже там всего две квартиры. Остальное пространство занято коммерческими помещениями, входы в которые — с улицы. Кстати, местные говорят, что раньше подъезды в их квартале были сквозными (кроме углового дома №2, в котором двери выходили только на улицу).
На втором этаже — четыре квартиры, причем две из них прячутся в общем тамбуре.
Все наши собеседники рассказывают о впечатляющей высоте потолков в здешних квартирах: где-то — «всего» 3,85 метра, а где-то — больше четырех!
— В нашей двухкомнатной потолки были по четыре метра, а сейчас где-то 3,85 — немного опустились за счет гипсокартона, — говорит Наум Борисович. — Пришлось опустить, потому что даже лампочку поменять было проблемой. Ты сначала найди двухметровую лестницу, а потом все равно по ней только до середины доберись!
Некоторые жители делали в квартире «балкончик» (сейчас бы это назвали вторым уровнем), обустраивая потом там спальню.
Каждый встреченный нами человек добавляет что-то к картине прошлого не только собственного двора, но и района, а иногда — и всей страны. Например, Наум Борисович вспоминает, как голосовал на избирательном участке вместе с Петром Машеровым. В Доме юного техника, который был неподалеку.
— Он приходил туда голосовать — жил недалеко, метрах в пятидесяти. Приходил с одним охранником или вообще без него.
В доме №6а всего две квартиры: одна на первом этаже и одна на втором, подъезд у них общий.
Во время капремонта в 1980-х разобрали небольшую пристройку, которая была у этого самого дома. И квадратненькая двухэтажка начала промерзать.
— Дело дошло до того, что у людей чернели стены и отваливались обои. Тогда жители стали жаловаться — в итоге дом обшили теплоизоляцией, — рассказывал нам Геннадий Васильевич.
Удалось зайти и в дом №8, прошлое которого, как и у дома №8а, связано с роддомом. Там живет Евгения Ивановна, которую некоторые местные называют хозяйкой двора. Она на этот счет посмеивается, но не спорит:
— Ну, я здесь правда старожил. Родилась в 1944-м, а тут живу с 1948 года. Моего отца, бывшего военного, после освобождения Минска перевели сюда из Свердловска. Этот дом во время войны сильно пострадал — его восстанавливали немцы, отстроили в 1948-м.
В мирное время отец Евгении Ивановны работал на заводе Кирова, главным конструктором. Поэтому семье досталась отдельная квартира.
— Наш сосед был главным инженером, так что у него тоже была отдельная квартира. А многие здесь жили в коммуналках, в которые было столько людей напихано!
Уже привычная для этих мест история: сначала семья Евгении Ивановны жила в доме №2, в восьмой попала позже.
— Там, во втором доме, когда-то был суд. Помню, у входа всегда толпились люди.
А вот про роддом ни в доме №8, ни в доме №8а собеседнице ничего не известно. Зато она слышала такую легенду:
— Говорят, тут когда-то были военные казармы. Поэтому сплошной коридор и комнаты по обе стороны.
Евгения Ивановна вспоминает обстановку квартиры, где прошло ее детство.
— Моему папе, как бывшему военному, дали мебель. Тогда ж из Германии натаскали всего: помню, у нас был красивый буфет, диваны, стол круглый, кровати какие-то, которые мне казались жуткими.
Несмотря на расположение в центре, дома на Первомайской были с минимальными удобствами.
— Туалет у нас был, ванны не было. Зато имелась большая кладовка, в которую папа поставил ванну и титан. И вот мы каждую неделю по субботам нагревали тот титан и мылись. А остальные ставили ванны на кухнях, отгораживая их деревянным щитом.
После капремонта воду в домах подогревают газовые колонки.
Просим Евгению Ивановну поделиться первыми воспоминаниями, связанными со двором.
— Один момент мне даже иногда снится! — отзывается она. — Сейчас есть заводское здание, на котором нарисовали китайскую стену. А в моем детстве там была длинная землянка. И вот когда мне было лет пять, я провалилась в эту землянку. Надо сказать, не перепугалась особо: упала на картошку, так что не ударилась. И вот я там сидела целый день, пока не приехали немцы, занятые на восстановлении Минска, и меня не освободили. У них в землянке был погреб, хранили там картошку, капусту.
Во дворе в те же годы была и длинная полуземлянка, в которой жили люди. Ее расселили и снесли, когда построили дом №12. В новостройке, кстати, тогда открыли детский сад для работников завода Кирова, а на месте полуземлянки сделали игровую площадку.
Евгения Ивановна показывает фотографию, сделанную во дворе больше полвека назад. Предполагает, что за спинами — дома под номерами 4 и 6. Она тоже есть среди детей.
— В детстве я была предводительницей нашей дворовой ребятни. Подруга Аня мне говорила: «Ты — предводитель дворянства».
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by
