Дома в этой деревне беспорядочно разбрызганы по округе, как капли крови по настилу ринга или изюм по тесту для кулича. Остров, остров, канава, мост, снова остров. На одном из них картинно сидит старик с изумрудными глазами и медленно разжевывает историю про Ивана, который жил здесь когда-то. Дед достает из памяти обрывки и пытается разобрать, что в них написано. Там про НКВД, болото, драку, гусей, медали, Полковника, участ… Стоп! Полковник? За ним мы и приехали — это же герой самых невероятных приключений, случавшихся в этих краях за последние полвека. Да, в Беларуси они тоже случаются. Сейчас расскажем об одном из них.
Полковник в нашем случае — это деревенское прозвище, за которым стоит маленькая объясняющая история. Когда-то юный Иван загонял гусей и попался на глаза местным пацанам, которые тут же заявили, что он командует гусиным полком, и придумали звучную кличку.
Пропускаем двадцать с лишним лет и оказываемся на войне. Иван Бушило орудует пулеметом, доходит до Берлина, заслуживает медали и героем возвращается в родную Бостынь под Лунинец. Он мирно проводит два года, как вдруг его жизнь выписывает такой крендель, что ни одному немцу не снилось: Иван ввязывается в драку и бесследно пропадает как минимум для части этого света.
А теперь пролистываем еще лет сорок и оказываемся уже в цветном перестроечном мире. Полковник, которого многие давно позабыли, возвращается в родную деревню и заявляет, что все эти годы жил в землянке посреди непроходимых болот, питался грибочками да корешками, перебиваясь от лета к лету.
Похоже, мы что-то пропустили. Попробуем заполнить пробелы.
История пропажи Ивана Бушило началась в 1947 году. Все местные сходятся в том, что парень подрался с местным участковым, но обстоятельства все помнят разные (тут все как в интерактивном сериале от Netflix — каждый может выбрать свой путь).
Все эти версии имеют право на жизнь и ничуть не меняют сути: Иван Бушило влип в неприятную историю и решил бежать — от путевки на Колыму его могло спасти только исчезновение.
Бостынь с обеих сторон защищена часовыми. На севере стоит отряд старушек с остатками поздней клубники, на юге торгует черникой Володя по прозвищу Шпион. Он отгоняет дубцом соседских коз и в улыбке обнажает золотые зубы.
Про Ивана Бушило здесь сложно не знать. Этот мужчина удостоился полноценного фильма, художественной книги и статьи в «Википедии» — не каждый белорусский крестьянин добился таких высот. Володя о Полковнике знает с детства. А лет тридцать назад даже успел махануть с ним по чарке на свадьбе у родственников.
— Иван этот дошел до Берлина и пришел лейтенантом. При медалях! Пошел в клуб бостынский на танцы. Там участковый мент и баба молодая. Они вдвоем за нее уцепились — и тот хочет себе, и тот. Бушило ему и говорит: «Иди ты на Берлин, а то сидишь тут, ни хрена не делаешь». Они сцепились и начали биться. Он этому сержанту в драке погоны оборвал, испугался — и в лес, — Володя выбирает самую прозаичную версию и продолжает пробираться по сюжетным дебрям, прорубая для нас узенькую дорожку.
В его истории Иван жил в землянках, которые покидал до рассвета, косил одиноким женщинам сено за кусок сала и полкоша картошки, а редкими ночами наведывался к родственникам.
— Нормальный мужик был?— Конечно! Худой такой, щуплый. Правда, за эти годы желудок посадил: с подачек особо не прокормишься. Я его хорошо знал. Моя ж фамилия тоже Бушило — мы с ним однофамильцы.
Знавших молодого Полковника, еще не закаленного болотной сыростью, осталось всего несколько. Один из его старых знакомых сидит у дома и что-то рассказывает местной малышне, опершись на старую трость, как путник из далеких краев. Михаилу Васильевичу 90 лет, и он знал Ивана еще ребенком. Старик начинает рассказ с середины.
— Я пастухом был, там, на поле. Поехал по дорожке, в лесу ямка, а рядом кострище еще дымит. Я сразу понял, что это Полковник. А еще у него на Белом озере был шалаш, он там телят колхозных пас. Иногда в телятнике спал, а женщина одна, Иванечко ее вроде звали, за пазухой ему хлеб и сало носила. Так он и жил.
— А что он за человек был?
— А я не знаю. Никто не знает, — говорит старик и утопает в глубоких думах.
Дочь Михаила Васильевича работает продавцом в магазине и тоже помнит самого известного в округе отшельника.
— Он когда вернулся, на него вся деревня пошла смотреть. Знаменитость! — говорит Рая. Ее покупательница, однако, такого восторга не разделяет:
— Слухи ходили, что он бандитом был! В банде какой-то числился. А чего бы он еще прятался? Не из-за того же, что участкового пнул!
Тут сюжет снова расходится на две параллели: страшилка про бандитов здесь нравится многим. Александр Михайлович в те годы был партийным работником и тоже допускает такую версию, но говорит крайне осторожно — привычка:
— Я лишнего болтать не буду, потому что наверняка не знаю. Но тогда были разговоры, что он состоял в банде после войны и грабил сельсоветы. Так или нет — не могу сказать. А чего он не выходил?
В 1966 году у нас повесили объявление «Бушило, выходи! Тебе ничего не будет!». Но он не вышел и сидел там еще несколько лет.
Мы идем по крошкам, оставленным Иваном, и виртуально попадаем в его шалаш, который, оказывается, видело полдеревни. Постройка стояла посреди болот, на подходе были вырыты глубокие ямы, чтобы кто попало не мог проникнуть в жилище отшельника. Крыша была сделана из брезента, внутри лежали мешки с соломой. Родственники оставляли Ивану газеты в обозначенном месте, иногда приносили еду, а позже у него даже радио появилось.
Говорят, шалаш и сегодня должен быть на месте — кто ж его уберет. Вот только дорогу показывать никто не берется: места там глухие, заросшие, а кругом болота.
В лесу у Ивана стоял собственный улей, иногда мужчина выходил на охоту. Чаще всего он ел только раз в день — утром, а душ принимал только в теплое время года, когда можно было нагреть воду на солнце. Жену и детей так и не завел: вернувшись с войны, он всего два года провел в социуме.
Лето Иван проводил в своих тайных домах, а на зиму перебирался на хуторские чердаки. Поговаривают, что холодными ночами он возвращался к родственникам, но за все эти годы его никто так и не выдал.
— Он никому не пакостил, не гадил, был человеком хорошим. А зачем его выдавать? У нас люди некоторые знали, где он прячется, но все молчали, — рассказывает Людмила Филипповна, старушка, сгорбившаяся над кустами клубники.
В лесу Иван собирал грибы и ягоды, ловил рыбу в местном озере с кристально чистой водой. В шалаше читал газеты и даже слушал русскую службу BBC, чего не могли себе позволить многие селяне того времени. Так он провел 42 года, которые сильно изменили эту планету.
Кто-то говорит, что после смерти Сталина власти про Полковника забыли и даже не пробовали его искать. Другие уверены, что дяди с хмурыми лицами заявлялись чуть ли не каждую неделю и задавали хитрые вопросы про беглеца, а порой на него даже устраивали облавы с собаками. Но важно только то, что было в голове Полковника.
Иван вернулся домой только 1989 году. Говорят, для этого в Бостынь даже приехал большой начальник из КГБ.
— Бушилу? Конечно знаю! Мой муж этого Ивана из леса выводил. Мы его и в лесу видели: там и кружки, и тарелки какие-то стояли, по-домашнему все обставлено. Он нам мед приносил в сотах.
У него еще особенность такая была: он как бы не ходил, а будто бежал. Перебежками такими перемещался, легкой походкой.
Хороший был мужчина, у них весь род хороший. Он просто по молодости, по дурости попал в эту драку и потом всю жизнь расплачивался, — говорит нам женщина, торгующая черникой на трассе. — У нас многие знали, где он прячется. Но все молчали.
В тот год родным Ивана пришел ответ из КГБ, в котором говорилось, что его не накажут: слишком много воды утекло. Местные мужики, знающие, где прячется беглец, отправились к его землянке и уговорили вернуться в родную деревню, которая давно стала другой.
Старики говорят, Полковник совсем не одичал: он старался быть в курсе всех новостей, регулярно брился, был физически развит.
Бушило поселился в своей старой хате, где по привычке спал на досках — мягкий диван не давал уснуть. Получил советский паспорт и пенсию в 30 рублей, на которые мог скромно жить в тихом белорусском селе. В тот день он с трудом смог поставить подпись в документах — за десятилетия разучился писать.
С людьми Иван прожил примерно пять лет и умер в 1994 году, уже в независимой Беларуси. Сейчас на месте его хаты стоит лесничество, а из родственников осталась только двоюродная племянница, родители которой помогали полесскому отшельнику выжить в суровых природных условиях и не сойти с ума.
Читайте также:
Хроника коронавируса в Беларуси и мире. Все главные новости и статьи здесь
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Самые оперативные новости о пандемии и не только в новом сообществе Onliner в Viber. Подключайтесь
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by