Свалки вокруг больших городов — неминуемое зло. Жизнь человека устроена так, что хочешь не хочешь, а минимум раз в два дня будешь вынужден выкинуть полное ведро мусора. И пока на эксперименты в стиле zero waste решаются считаные единицы, зловонные горы будут расти. Правда, даже из такой неприятной темы можно выжать максимум, зарабатывая деньги и помогая природе справляться с нашествием отходов всех форм и размеров. За примерами далеко ходить не нужно: всего в пятистах километрах от Минска находится крупнейший полигон в Балтии, где буквально заставили мусор работать на себя. Сегодня перенимать опыт в Гетлини приезжают со всех концов земли. Onliner тоже решил посмотреть, как ближайшие соседи справляются с проблемой отживших свое трендов и брендов.
Столь масштабные свалки принято прятать подальше от глаз людей. Getliņi EKO не исключение: полигон разместился на выселках Риги. Как шутят сами работники, in the middle of nowhere. С одной стороны — огромное болото, с трех остальных — густой лес. «Все знают, где мы находимся, но никто не видит. Идеально», — говорит руководитель проектов Getliņi EKO Анда Зандберга, объясняя популярность полигона, принимающего отходы почти всей Риги и еще порядка 20 самоуправлений (что в сумме дает 300 тыс. тонн только бытового мусора в год). Тщательная проработка проекта, строгий контроль за всем происходящим и регулярные замеры — это настоящее передового полигона.
Однако начиналось все отнюдь не так радужно: в семидесятые, когда рижский мусор стало резко некуда девать, на краю одного из болот просто вырыли яму (какая там подготовка и защитные слои — и так сойдет), в которою начали день за днем сгружать отходы, причем все подряд. Аккумуляторы, очистки, специфические медицинские отходы — что только не попадало в «Гетлини 1.0». Не обходилось и без затяжных пожаров: свалочный газ в то время был неприкаянным.
Немудрено, что через некоторое время дошло до локальной экологической катастрофы: грязные стоки проникли в грунтовые воды, а вместе с ними разбежались по всем окрестным колодцам. Когда специалисты наконец сделали анализ и обнаружили тяжелые металлы там, где их быть не должно, тут же схватились за голову — воду из колодцев пить запретили, урожай на огородах забраковали, а для перепуганных местных жителей пробурили глубокую скважину, чтобы те могли готовить и не бояться за свое здоровье.
Возрождение Гетлини произошло примерно двадцать лет назад. Уже самостоятельная страна начала думать, что делать со всем этим счастьем. Старую свалку площадью 32 гектара законсервировали, засыпав слоем грунта толщиной около 40 сантиметров и засеяв газоном. О бесславном прошлом сейчас уже ничего не напоминает: березки, растущие на холме, выглядят до того органично, что в мусорную основу этого участка и не верится.
Новый полигон по соседству делали уже с умом: вместо бездонной ямы — многослойное инженерное сооружение с мембранами, сетками, гравием, которое не позволит мусору отравить землю. К слову, и запах в таком специфическом месте практически не чувствуется — что-то эдакое есть, но не до той степени, чтобы надо было зажимать нос. А нам есть с чем сравнивать (привет, полигон «Тростенецкий»).
— Предприятию SIA Getliņi EKO скоро исполнится 22 года, — вспоминает, как началась «мусорная реформа», Анда. — Только для того, чтобы запустить проект, понадобилось порядка $20 млн ($4 млн выделила Рижская дума, $8 млн взяли в кредит во Всемирном банке), а недостающую сумму добавили шведы. Сейчас мы являемся крупнейшим полигоном твердых бытовых отходов в Балтии и принимаем примерно 42% мусора всей Латвии (население страны — около 1,9 млн человек). Если говорить о цифрах, то это порядка 300 тыс. тонн бытовых отходов из домохозяйств (сюда не включен строительный мусор), или 200—300 машин в день.
Да, до кризиса были «жирные» годы, когда мусора образовывалось намного больше, но это и понятно: с одной стороны, активно строились дороги, а с другой — людям предлагали кредиты, провоцирующие на ненужные покупки. Сейчас, разговаривая с детьми, которые приходят на экскурсии, я объясняю, что перед покупкой той или иной вещи надо задать себе всего два вопроса: «Нужно ли мне это?» и «Как долго эта вещь будет служить?». Уверена, если бы каждый задумывался об этом перед шопингом, то мусора было бы значительно меньше.
Надо понимать, что Getliņi EKO — это не частная лавочка. Предприятие было создано совместно Ригой и Стопиньским краем (у последнего лишь около 2% акций). Вместе с тем оно принимает очень неординарные решения (от наших «госов» такого не дождешься) и не закрыто для посещений. Да, потоптать гору вас никто не пустит, но при этом для детей и организованных групп регулярно проводят экскурсии, на которых объясняют, что как устроено и работает.
— Мы принимаем несортированные и невредные отходы. На въезде на территорию установлены специальные ворота, которые реагируют на повышенный радиационный фон. Срабатывает система нечасто, но если это вдруг происходит, «фонящий» мусор всегда можно отыскать, не допустив его попадания на полигон или сортировку, а также установить, откуда он приехал, — объясняет Анда.
Все машины, прибывшие на полигон, регистрируются, взвешиваются и в зависимости от «наполнения» отправляются в свой индивидуальный путь. Четыре года назад в Гетлини открылся мусоросортировочный завод, который не только вдохнул в предприятие новую жизнь, но и дал дополнительные десять лет жизни новому полигону, занимающему 20 гектаров земли.
В целом у рижского и остального мусора в Гетлини есть всего три пути: на сортировку (умные и дорогостоящие машины разделят черный/цветной металл, пригодный для переработки пластик, органические отходы, а также бумагу/картон), на захоронение (это касается крупногабарита типа мебели) или на переработку (к примеру, строительный мусор превращают в щебенку и успешно продают).
— Не скажу, что вопрос с самостоятельной сортировкой мусора людьми у нас решен. Да, ситуация намного лучше, чем лет десять назад. Но в целом далеко не все понимают, для чего это нужно. Наверное, надо, чтобы сменилось целое поколение, и тогда к этой проблеме начнут относиться более осознанно. Ну или чтобы был какой-то финансовый инструмент: если сортируешь, за вывоз мусора не платишь или платишь меньше. Как-то так.
Вообще, нередко от людей можно услышать жалобы: вот я сортирую мусор, а потом приезжает машина и скидывает все в один кузов. Но дело в том, что вторресурсы (кроме стекла) можно объединять: они все равно будут повторно сортироваться на линии (машинами или руками), поэтому в этом нет ничего страшного. Вы же, заглядывая в любой контейнер, сами видите, что в нем может лежать абсолютно что угодно. Так что повторная сортировка необходима, — объясняет специалист, озвучивая в том числе и тревоги многих белорусов.
Завод сортировки — это, пожалуй, самое дурно пахнущее место Гетлини. Именно здесь, на приеме мусора, можно прочувствовать всю палитру специфических запахов. В просторное помещение заезжают грузовики и скидывают свою ношу. Приемная линия может обслуживать восемь машин одновременно.
700 тонн в день — к таким цифрам здесь привыкли. Наиболее «мусорные» дни — вторник и четверг. Ручного труда на заводе минимум. К нему можно отнести будни тракториста, который раз за разом зачерпывает огромной «кистью» перемешанный мусор и отправляет его в шредер, где разноцветный «калейдоскоп» крошится на куски не больше 30 сантиметров. Кабина трактора, говорят, оборудована фильтрами, поэтому работать можно без респиратора. Трудовая смена — 16 часов (затем два выходных), зарплата — около €1000 на руки.
Измельченная мусорная масса отправляется в основной зал, где ее еще раз крошат и распределяют на конвейерные ленты. В главном помещении, где из мусора делают деньги, все шумит и трясется — атмосфера явно не для нежных душ, но что поделаешь, даже самые нежные души оставляют после себя горы мусора, которые надо перерабатывать.
Для каждого вида мусора есть несколько ступеней контроля: повезло и проскочил одну — на следующей уже точно попадешься. Дорогостоящее оборудование (миллионы евро, друзья) объединило в себе все законы физики и, кажется, немного магии — наблюдать, как без посторонней помощи в одну сторону летят жестяные банки, а в другую — пластиковые, — бесценно.
Позже, пройдя все этапы чистилища, то, что пригодно к переработке, превратится в аккуратные тюки, которые купят за большие и малые деньги.
Однако как бы ни была хороша сортировка, что делать со старой обувью, одеждой, тканью, памперсами, очистками и прочим, еще не придумали. Как и с ветками-листьями. Поэтому все, что не попало в категорию полезного и способного ко второй жизни, отправляется на полигон (предварительно будучи спрессованным тракторами). Увы, от гор мусора пока никуда не уйти.
Отсортированная органика будет гнить? Бродить? Да, но и из этих процессов можно извлечь плюс. А точнее, газ. Любая свалка — это маленький «реактор», в жерле которого температура около 40 градусов и очень высокая влажность. В практически бескислородной среде образуется свалочный газ. Его-то умные люди и собирают, чтобы потом пустить в дело.
Система труб, насосов, очищение, сжигание — как результат, два полезных продукта: электричество и тепло (причем тепло идет «побочкой»).
— В Гетлини такая «продуктивность», что мы можем обеспечивать электроэнергией 25 тыс. домохозяйств в течение всего года. Излишки продаем «Латвэнерго», а вот, что делать с теплом, пришлось подумать. До 2011 года просто грели атмосферу, так как тепла вырабатывалось больше, чем мы могли использовать. Отапливать, к примеру, Ригу было нецелесообразно: пришлось бы создавать всю инфраструктуру, а это очень затратно. Тогда мы решили построить на территории предприятия… теплицу. Идея не новая: так делают в США, Канаде, — поэтому мы просто переняли чужой успешный опыт.
Поразмыслив, в Гетлини решили, что выращивать надо помидоры: они требуют много тепла — как раз не придется «выкидывать» излишки. Так по соседству со свалкой появилась первая стеклянная теплица. Позже подтянулись и огурцы. Эстеты могли бы брезгливо поморщиться, но все гораздо сложнее.
Саженцы — а их сейчас 24 тыс. — растут не в земле, а на каменной вате (внедрена «еретическая» гидропоника). Абсолютно безжизненную основу удобряют коктейлем из 15 необходимых растениям элементов (миллиграммы на литры досконально рассчитаны). Пестициды, консерванты и прочая химия не используются. С задачей опыления помидоров справляются шмели, которых специально закупают в Бельгии.
К слову, у местных шмелей есть строгий режим труда и отдыха: чтобы насекомые не сошли с ума от беспрерывной работы (освещение в теплице включено на протяжении 17 часов), после 14:00 их домики открыты только на вход. Вылететь и поработать сверхурочно не получится. Шмелиный профсоюз был бы доволен.
— Продукция получается довольно дорогая: в фирменном магазине килограмм помидоров стоит €4,20, в торговых сетях — и того дороже. Конечно, в зависимости от сезона цены меняются, но все равно они выше, чем у конкурентов. Но люди берут, потому что вкусовые качества очень высокие: хороший сорт, правильное питание, плюс мы собираем помидоры и огурцы спелыми, а не полузелеными. Изначально были опасения, что люди начнут брезговать, относиться предвзято, но первое время мы продавали продукцию значительно дешевле рынка, народ распробовал, и теперь у нас нет проблем со сбытом. А перед праздниками и вовсе можно видеть очереди, — говорит Анна.
На огурцах в теплице работает 6 человек, за помидорами присматривает 12. Урожай в Гетлини получают почти круглый год, планом предусмотрен всего один месяц перерыва — с середины июля до середины августа, когда все старые и отработавшие свое растения выбрасываются (они попадут в ячейку для органики и позже дадут газ) и проводится подготовка для нового урожая.
— Мы уже сейчас думаем над тем, что будем делать дальше. Еще десять лет у нас есть возможность захоранивать мусор на полигоне, потом его ресурсы будут исчерпаны, а места больше нет. Планируем строить завод для переработки органики и получать свалочный газ всего через месяц после «закладки». По предварительным подсчетам, этот проект потребует €46 млн, — говорит специалист, которая гордится тем, что работает на полигоне и тем самым делает родную страну лучше.
Вернемся к денежному вопросу. Рынок вторсырья очень нестабильный и прямо озолотиться на нем вряд ли получится. Что касается переработки пластика, то жирность сделок во многом зависит от цен на нефть: если баррель серьезно подешевел, то может статься так, что будет выгоднее «наварить» себе нового пластика, чем связываться с переработкой бэушного. Сейчас тонна отсортированного пластика высокого качества стоит примерно €200. А вот ошметки полиэтиленовых пакетов и забесплатно вряд ли кто-то возьмет. Сортированные жестяные банки на полигонах считаются золотом: тонну можно продать за €800—1000. Но вот чтобы насобирать ее, надо очень постараться. И важный нюанс: в этой тонне не должно быть никаких посторонних примесей.
Благодарим за помощь в организации поездки дилера Jaguar Land Rover в Беларуси «Атлант-М Британия», а также партнеров проекта — «Технобанк» и Латвийское внешнеэкономическое представительство в Республике Беларусь.
Сделай страну лучше, посади цветы:
Читайте также:
Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by