Фотографии этой местности необходимо предъявлять гипотетическому гостю, когда вы планируете его удивить. Мол, бывает и такая Беларусь. Это место не могут пока отыскать толпы туристов (которые уже отыскали «белорусские Мальдивы»), здешние формы жизни развиваются спокойно, без суеты и вообще придерживаются собственных взглядов на эволюцию. Черепахи стремительны и мускулисты, ужи приобрели в процессе отбора приятный изумрудный цвет, а лисам вообще построили целый подземный мир. Но главное — необычные пейзажи, которым позавидует иной викинг. Чтобы создать их, 30 лет назад пришлось потратить вагоны взрывчатки.
У нас тоже есть красивые скалы, не хуже, чем «у людей». Просто они тщательно зарыты в землю. Гомельщине достались отроги Украинского кристаллического щита. Грубо говоря, под нами лежит слегка потрескавшийся плоский камень длиной 1000 км и шириной около 200 км. Толщина — примерно 300 м. Южный краешек этого камня расположен на берегу Азовского моря. А северный решил выйти на поверхность в районе белорусской деревни Глушковичи. Впоследствии это дало необычный эффект. В Беларуси такого нет больше нигде.
К слову, относительно названия деревни существуют разночтения: не то Глушковичи, не то Глушкевичи. Местных устраивают оба варианта.
Добывать здесь камень решили относительно недавно. О ландшафтном дизайне тогда вряд ли думали, все получилось как-то само собой. Просто стране нужны были стройматериалы. Так в 1975 году появился щебеночный завод «Глушкевичи». Его и надо благодарить за новую национальную достопримечательность.
Дорога к заводу украшена обломками скал. Таких «малых форм» тут в изобилии, надо как-то применять в хозяйстве. В остальном окрестная природа выглядит вполне по-белорусски, не предполагает каких-то потрясений.
«Скандинавия» включается внезапно — будто кто-то за кустами замкнул рубильник.
Чего только не сыщешь в дебрях Полесья. Это карьер «Надежда». А еще недавно был просто лес. В 1985-м здесь начали добывать высококачественный камень, который жалко перерабатывать в щебень (для щебня есть другой карьер). Большие блоки выгоднее пускать на памятники или отделочные материалы. Глушковичским гранитом облицованы некоторые станции минского метро, гомельские здания. Из него же сделаны многие отечественные памятники. Частники-производители надгробий покупают здесь сырье.
Начальник планово-экономического отдела щебеночного завода Николай Зубрей может рассказывать едва ли не про каждый камень.
— Промышленную разработку начали недавно, а до революции использовали то, что на поверхности. Например, мельничные жернова делали.
При СССР действовали с размахом. Разработка карьера длилась всего шесть лет и прекратилась с развалом Союза — в 1991-м. Но наломать камней успели на многие годы вперед. То, что вынули из карьера, сложили рядом — получилась гора в несколько уступов. Специалисты теперь сетуют: взрывали тротилом да напортили, а надо было нежнее, порохом… Мощная взрывчатка портит камень, образуются микротрещины, а это может сказаться при обработке. Да и получается много отходов, которые теперь годятся разве что на щебень.
Если когда-нибудь дело дойдет до возобновления добычи, с камнем будут обходиться более бережно. Тем более что технологии сейчас другие: на смену тротилу и пороху пришла жидкая взрывчатка.
Поскольку гора сложена из крупных глыб, между ними имеются пустоты. Получается, что построили местным лисам целый подземный мир, в лабиринтах которого они с удовольствием плодятся.
Говорят, попадаются здесь и мрамор, и другие минералы, но не в тех формах и количестве, которые позволили бы их эффективно добывать. Зато красиво.
Вообще-то, камень в Беларуси добывают еще по соседству — в Лунинецком районе. Там тоже Украинский щит, но до него метров 40 грунта. И только в окрестностях Глушковичей скала, которая помнит сотворение мира, может отыскаться практически сразу под дерном.
— Эти камни сформировались 3,5 млрд лет назад, — Зубрей терпеливо объясняет, почему нам не стоит так пристально смотреть на изломы в поисках окаменелостей и прочих признаков доисторической жизни. — Тогда на Земле, если ученые не врут, только зарождались примитивные организмы. А до появления каких-никаких динозавров надо было подождать миллиарда три лет.
«Организмов» нет, но, оказывается, древний гранит сам «дышит»! Николай Зубрей говорит, что при сильных морозах от камней без видимой причины начинает подниматься пар. Уж что там за процессы внутри них происходят — загадка.
Этот водоем изолирован, питается грунтовой и атмосферной водой, с реками напрямую не сообщается. Если оставить его в покое хотя бы на тысячу лет (лучше, конечно, на миллион), из обычных видов рыб здесь могло бы вывестись что-то новое, сугубо местное. Но разгуляться эволюции никто даст: другие задачи.
Как ни крути, этот карьер ждет своего часа, и теоретически в любой момент может быть продолжена его разработка. За последние годы «Надежду» осушали дважды: проводили доразведку месторождения, «инвентаризацию». Выяснили, что в запасе у нас 3,4 млн кубометров блочного камня (кстати, «куб» гранита весит 2,6 т).
Вообще-то, на это месторождение у области давние и далеко идущие планы, которые упираются только в отсутствие железной дороги. О ней здесь мечтают с царских времен, но постоянно что-то мешает: то империалистическая война, то революция, то распад СССР… Как бы то ни было, последний раз откачивали воду в прошлом году. Несмотря на это, кое-где у берега уже заметны мальки — успели вывестись из икры, принесенной водоплавающими птицами.
Сейчас глубина здесь небольшая — метра 3—4. Кстати, по следам на скалах хорошо видно, как упал общий уровень грунтовых вод.
За деревьями по соседству угадывается еще один заполненный водой карьер. На берегу пацаны, задевая друг друга, машут удочками. Вот здесь с рыбой все в порядке, экосистема устоялась. Набор стандартный: карась, карп, язь, щука, прочая плотва.
Николай Зубрей показывает аккуратные круглые отверстия в береговом монолите. Сюда взрывчатка закладывалась таким образом, чтобы получить глыбы правильной формы. Эти отверстия сделали, да так и не успели применить.
С берега в темную воду отвесно уходит натянутая синтетическая бечевка. На ней явно висит что-то важное. И, возможно, не первый год. Интересно: что? Или кто?.. Пока тащим, в какой-то момент возникает сомнение, что эта веревка вообще имеет конец. В итоге вытащили.
Кто-то просто примотал камень, видимо, пытаясь измерить глубину, да так и не достал до дна. Зубрей говорит, тут по вертикали метров 20 до ближайшего уступа. Позже, чтобы дать нам некоторое представление о здешнем подводном рельефе, он показал другой разрабатываемый карьер, который называется «Крестьянская нива» (поблизости есть еще урочище «Панская нива»).
Здесь добывают строительный камень. Строго говоря, геологи избегают применять термин «гранит» в отношении ископаемых «Крестьянской нивы». Более корректной считают формулировку «смесь метаморфических и магматических пород» — гнейсы и мигматиты. Впрочем, щебень пока ни разу не пожаловался, что его как-то не так называют.
К слову, до Украины рукой подать — вон она, в плотном дыму.
То, что здесь пограничная зона, накладывает отпечаток. Могут остановить люди в двухцветном камуфляже, проверить документы. И лучше бы в этот момент у вас была при себе квитанция об уплате пошлины за право нахождения в погранзоне.
Вернемся к нашей «Скандинавии». Гомельские студенты-геологи регулярно навещают ее — старательно стучат молотками, добывают образцы. Больших минералогических сюрпризов от этих мест не ждут, но место, как ни крути, уникальное.
Елена Трацевская, заведующая кафедрой «Геология и разведка полезных ископаемых» Гомельского государственного университета имени Скорины была здесь много раз, знает наперечет, какие минералы можно встретить в «полесской Скандинавии»:
— Встречаются вкрапления аметиста, красные зерна граната диаметром до 3 мм… Есть пирит — его еще называют «золотом дураков». Этот минерал может иметь золотистый цвет, но быстро окисляется.
Впрочем, практической надобности во всех этих самоцветах нет — разве что с целью самоутвердиться и полюбоваться. Вообще, то, что для обывателя богатый аметист, для геолога простой кварц. Формула-то та же. А кварц — считай, песок. Никакой романтики и прочей золотой лихорадки.
Есть еще одно малоизученное обстоятельство. Люди утверждают, что в окрестных полях есть янтарь (тут предпочитают слово «бурштын»). Промышленная добыча, конечно, не ведется: геологи скептически относятся к потенциальным объемам, да и в сам факт, похоже, не особо верят. Но местные жители и не настаивают. Да, все наслышаны про украинские залежи янтаря, про то, что его видели неподалеку — в Брестской области. Но про Лельчицкий район в этом плане пока мало что известно.
Рассказали, между прочим, какова технология сбора глушковичского янтаря. Для этого нужны фонарик и трактор. Дожидаешься ночи и выходишь на свежую пашню. Считается, что древняя смола будет просвечивать характерным цветом под лучом — только так ее и заметишь в земле.
* * *
Формально глушковичские каменоломни не входят ни в какие экскурсионные маршруты и не считаются достопримечательностью, про которую обязаны что-то там зубрить в своих университетах будущие маркетологи туристической отрасли. А фактически едва не каждого гостя Лельчицкого района стараются отвезти в Глушковичи. Иностранцы охают и ахают, белорусы не отстают. Впрочем, может, и хорошо, что здесь нет караванов паломников. Тем выше ценность этого места.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. vv@onliner.by
