Светлана из тех людей, которые много говорят и широко улыбаются, даже когда рассказывают о неприятных перипетиях судьбы. Жизнь у нее теперь интересная, не то что раньше, на зоне, где дни были расписаны на год вперед.

Женщина работает посудомойкой в сельской школе, виртуально получает до 300 рублей в месяц, а на руки — не больше сотни. Остальное идет на уплату алиментов: пока она мотала срок за кражи, старший сын рос у свекрови, средний — в детском доме, за что теперь приходится расплачиваться. Еще двоих детей Светлана родила на зоне и, освободившись, дала себе обещание их поднять. Жизнь потеряла былую стабильность, зато обрела торжественный смысл.

В будние дни Светлана кормит детей в школе. А по выходным с едой беда.

— Ну, сварю я им ту кашу, но это же дети, я не могу им объяснить, что больше у меня ничего нет. Привезли мне дрова — 30 рублей человеку нужно отдать. На этих дровах я, может, месяц протяну, даже меньше. Скажу честно, на выходных я иду на дорогу, останавливаю попутки и прошу помочь продуктами. Или еду в церковь за помощью.

Читатель Onliner Артем как-то подбросил Светлану по дороге в церковь. Дал немного денег, номер телефона и обещал помочь, если будет тяжело. На выходных женщина позвонила ему и попросила привезти продукты. Артем приехал и поразился.

Семья живет в обесточенной хате, как в старину. Уроки дети делают в школе, а мать заряжает там фонарик на аккумуляторах, чтобы освещать дом после наступления темноты. Там же заряжает и кнопочный телефон, чтобы следить за временем и скидывать «бомжей» более обеспеченным абонентам. Но спать семья все равно ложится в 7—8 вечера: сложно скоротать вечерок с фонариком и кнопочным телефоном.

Встают рано, приходят в школу задолго до первых уроков, чтобы привести себя в порядок при свете электрической лампы, а не луны со звездами. Когда нужно искупать детей — мать берет воду из колодца, греет в кастрюле на печке и наполняет пластиковую ванночку.

— Мать — адекватная женщина, непьющая, — рассказывает читатель Артем. — Привез я им еды, вещей без предупреждения и был удивлен: живут в чужом доме, в котором ни света, ни воды. Но чисто и тепло, как в гостинице. Мать работает в деревенской школе. Малые прикольные, боятся подарков, банан с кожурой едят.

Дом Светлане не принадлежит и вообще не принадлежит никому (так говорят даже в сельсовете), но по деревенским понятиям хозяйкой считается местная жительница. Она и пустила мать-одиночку пожить до весны. Что будет дальше — не ясно.

Путь на дно

Дом, в котором живет Светлана, как и остальные хаты в деревне Заболотье, затерян среди полей и пролесков в полутора часах езды от Витебска. Деревня знакома женщине с детства: родители переехали сюда из Псковской области, когда она была ребенком. Но жизнь в деревне сразу не задалась.

— Семья была многодетная, шесть детей. Папа маму бил, любил выпивать. Тех, кто помладше, мама забрала и убежала от папы. А мы втроем остались с отцом, и нас забрали в приют. До 15 лет я росла там. Потом мама забрала нас к себе в деревню, но через пару лет умерла. Я вышла замуж в Гомельской области, расписалась, родила ребенка. Все было хорошо, пока мужа не посадили за убийство на 14 лет. Он был хороший человек, но связался с парнями, которые любили выпивать. Они нашли какую-то бабулю, убили ее и обокрали, потому что им не за что было похмелиться.

Оставшись матерью-одиночкой, молодая женщина вернулась в Заболотье. По ее словам, однажды свекровь забрала мальчика на свидание с отцом, но обратно возвращать не стала. И тут как раз сгорел дом, где Светлана жила со своим отцом. Возвращать сына на пепелище мать не решилась и предпочла оставить его у свекрови. А потом вышла замуж во второй раз. Утверждает, что ей тогда было не больше 20 лет.

— Ну молодая, ну глупая. Начала красть деньги. Не из-за нужды, а из-за юношеского какого-то безумия. И после того вся моя жизнь пошла наперекосяк. Я неоднократно была судима. Пока отбывала срок, бывшая свекровь оформила опеку на ребенка, и у меня начала капать задолженность за его содержание. Я освободилась, потом опять села, потом снова освободилась, родила второго сына. Так сидела четыре раза: сначала два года, потом полтора, потом год и еще год. В последний раз сидела за неуплату средств на содержание детей в приюте. При этом была беременна двойней. Детки у меня прямо на зоне родились.

Жизнь после зоны

Светлана уже 10 лет не совершала кражи. В последний раз попала на зону за невыплату денег на содержание старших детей. Пока есть долг, она обязана работать, в противном случае — тюрьма. Кажется, что за 10 лет без рецидивов жизнь должна была как-то наладиться, но клубок проблем спутан крепко, одна цепляется за другую.

После освобождения женщина жила с отцом двойняшек в Толочине. Жена работала на ферме, муж перебивался нерегулярными заработками.

— И в морозы, и в холода дети были со мной: они всегда и на ферму, и на телятник, навоз чистить, коров гонять... В общем, детство у них было непростым, как и у меня.

Десять месяцев назад муж уехал работать в Россию и не вернулся. Женщина обратилась в милицию с заявлением о пропаже человека — выяснилось, что он сидит.

У Светланы не было возможности самостоятельно снимать жилье в Толочине, пусть и по государственным тарифам. Ведь зарплата на ферме после всех вычетов составляла 100—120 рублей. Поэтому когда женщина узнала, что в родном и несчастливом Заболотье есть вакансия посудомойки в школьной столовой, поспешила воспользоваться вариантом.

— Я пошла в «Белый дом», — так Светлана называет исполком, — к самой главной по детям, и попросила перевести меня в деревню Заболотье, где появилась работа. Объяснила, что там живет мой отец, а значит, крыша над головой у нас будет. К тому же пока я работаю в школьной столовой, дети у меня хотя бы с понедельника по пятницу точно будут сыты.

Женщина переехала к своему отцу, но отношения предсказуемо не сложились. Она, конечно, знала, что тот до сих пор пьет, но не до конца понимала, каково с ним жить под одной крышей.

— Там невыносимо быть. Они собираются, пьют, а ко мне в любой день может прийти комиссия из опеки и проверить условия проживания.

— Он не только свою пенсию пропивает, но и ее зарплату прихватывает, — подключается к разговору тетя Валя, односельчанка Светланы, которая знает ее еще с прежних времен.

— А еще у него очень тяжелый характер. Однажды мы с ним повздорили, и он мне сказал: «Собирайся и уходи из дома», — утверждает мать-одиночка.

Тетя Валя говорит, что Светлана из цыганского племени. Здесь, в Заболотье, было много таких семей. В прежние времена односельчанка не особо следила за жизнью знакомой, но теперь не может нарадоваться:

— Как я наблюдаю, она человек ответственный. Мы уже столько голову ломали, как ей помочь, но ситуация просто безвыходная — того и гляди заберут детей. Хотя детки досмотрены, и если их заберут — это просто будет ни в какие ворота.

Патовая ситуация

В доме, который формально никому не принадлежит, Светлана сможет жить до весны, дальше договоренность не достигнута. Здесь, как уже отмечалось, нет электричества. На его подключение женщине придется потратить всю зарплату, рискуя, что через несколько месяцев ее погонят прочь.

Коллега из школьной столовой предложила Светлане купить этот дом за $500. Но даже если бы у женщины и были такие деньги, сделку заключили бы на словах: собственник умер в 2004 году, и в право наследования никто не вступил. Нынешняя хозяйка получила этот дом в обмен на телевизор. Сделка никак не оформлялась, ведь у собственника тоже не было на руках никаких документов. И такая история тянется уже 15 лет: дом передают из рук в руки за небольшую плату безо всякого оформления. Оказывается, за МКАД такие истории не редкость.

— Даже если я соберу эти $500, чем это мне поможет? Я ей деньги отдам, а вдруг хозяин объявится и вступит в наследство через суд? — задается справедливым вопросом Светлана. — То же самое с электричеством. Я его подключу, а весной хозяйка дома скажет мне выметаться. Куда мне идти?

— Скажи: я никуда не пойду, на сегодняшний день я имею на этот дом такое же право, как и ты, — категорична тетя Валя.

За помощью в исполком, или «Белый дом», обращаться страшно: что, если чиновники вместо поддержки заберут детей из семьи под предлогом низкого заработка или отсутствия электричества по месту жительства?

Конечно, Светлана может претендовать на арендное жилье. Прямо сейчас в Толочине предлагают трехкомнатную квартиру всего за 43 рубля в месяц. Но в масштабах зарплаты женщины это непозволительная роскошь. Еще один вариант есть в поселке Усвиж-Бук, но и там аренда — 36 рублей в месяц. Поскольку «трешка» находится в многоквартирном доме, к расходам на свет и отопление добавится плата за водопровод. Как ни крути, дебет с кредитом не сходятся.

В бухгалтерии подтвердили: Светлана действительно обязанное лицо, и по исполнительной надписи из ее зарплаты высчитывают 70% за содержание старшего и среднего ребенка. На руки она получает около 100 рублей. Женщине остается только идти на трассу, останавливать машины и просить помощи. Недавно Светлану даже оштрафовали за нарушение правил дорожного движения.

— Это был наш, местный гаишник, они знают меня и мою ситуацию. Сказал бы: «Сойдите с дороги, это проезжая часть». Вместо этого составил протокол и выписал штраф. Я умоляла, говорила, что у меня и так зарплата 70 рублей и двое детей на попечении. Что вы думаете? Дали мне штраф — 27 рублей, — сокрушается женщина.

Светлана забрала бы среднего сына из детдома, тогда отчислений из зарплаты стало бы меньше. Но куда его забрать, если саму женщину в любой момент могут попросить на улицу?

— Со старшим сыном мы не общаемся. Он уже взрослый, вырос без меня, живет своей жизнью. Может, уже и собственные дети есть. А со средним сыном, Ваней, который сейчас в приюте, есть контакт. В январе ему будет 12 лет. [По информации от социальных служб, парню уже 15 лет - прим. Onliner.] Я хочу его забрать, но забирать мне его некуда.

Получается задачка с множеством неизвестных, которую не может решить даже мудрая тетя Валя. И добродушный читатель Артем не знает, что делать, и коллеги из школы пожимают плечами.

«Было бы желание, а способ найдется». Вот что говорят соцслужбы

За комментарием в Толочинский райисполком Onliner обратился еще до публикации. Но в отделе социальной защиты населения о женщине почти ничего не знали, поскольку она прописана в Гродненской области. А вот в отделе образования сведений было море. Соцслужбы помогали семье не раз и рассказали об этом после публикации. Комментировала ситуацию директор Толочинского социально-педагогического центра Наталья Белаш.

«Сожитель ее бил, выгонял, а она к нему возвращалась»

С данной семьей соцслужбы начали работать в марте 2017 года. Светлана жила в доме с биологическим отцом своих детей, но в браке состояла с молодым человеком из Полоцка.

— Никаких отношений они не поддерживали. Когда мы спросили, зачем она вступила в этот брак, она не скрывала, что брак фиктивный и она заключила его за деньги, чтобы ее настоящий сожитель рассчитался по долгам. Именно сожитель был биологическим отцом двойняшек, но отцовство в отношении своих детей не устанавливал. Выпивал, избивал Светлану, неоднократно выгонял из дома. Мы долго уговаривали ее написать заявление в милицию. Она много раз уходила от сожителя и возвращалась обратно. На месяц ушла жить к своей тете в соседний дом. Сказала, что больше никогда к нему не вернется. Но прошел месяц, и она вернулась.

«Хочет ведомственное жилье, но не хочет работать на ферме»

Когда отношения совсем разладились, Светлана попросила у опеки помощи с жильем, чтобы уйти от сожителя. Ей предложили два варианта: комнату в общежитии от толочинского агросервиса и дом в деревне Заболотье. Жилье ведомственное, оплачивать нужно только «коммуналку», но при условии работать на ферме.

— А работать на ферме она не хотела. По 5—6 раз в месяц вызывала скорую помощь, чтобы была причина невыхода на работу, ведь обязанным лицам за 10 прогулов дают административный арест. Малейший кашель у ребенка — она идет в больницу и берет справку. Дети здоровы, но обращение к врачу становится уважительной причиной для неявки на работу.

Ради Светланы Константиновны ввели ставку посудомойки в школе. Ее дети два раза в день получают в школе бесплатное питание. Работа посудомойки заканчивается в обед. Что мешает ей найти подработку? 

— Но из дополнительного заработка тоже будут высчитывать 70%.

— Все равно это дополнительные 50—70 рублей. В деревне живет много пенсионеров, которые наверняка за 5—10 рублей пустят ее перекопать грядку летом или расчистить снег зимой.

«Да, ситуация у нее сложная, но, честно говоря, обидно: мы же ей все время помогаем»

— Мы с этой семьей работаем 4 года. И когда у нас в районе проходят благотворительные мероприятия, эта семья стоит первой в списке. Ей неоднократно помогала «Белая Русь», детский фонд, не единожды покупали продукты питания, оказывали помощь вещами. Помогаем одеждой, оформляем в школьные лагеря, готовим обувь к зиме. Сапожки, которые стоят на печке, приобретены школой, — сказали в толочинском отделе образования.

Светлана как раз жаловалась на сапожки: у одних отклеилась подошва, в других заклинило замок.

— Мы помогли собрать документы на получение адресной социальной помощи, — продолжает директор Толочинского социально-педагогического центра. — Но Светлана Константиновна с детьми прописана в Гродненской области, в сгоревшем доме. И чтобы получить адресную социальную помощь, ей нужно было съездить туда и написать заявление, встать в очередь на жилье. Тогда она бы получила здесь деньги: либо разово, либо ежемесячные выплаты. Но Светлана Константиновна никуда не поехала.

«Обращались в суд, чтобы освободить Светлану от уплаты долга, но увы...»

Двойняшек, которых воспитывает женщина, на какое-то время забирали из семьи. Но когда их вернули, со Светланы списали долг за их содержание в интернате. Вполовину уменьшен размер ежемесячных отчислений за среднего сына.

— Без долгов Светлана отчисляла бы около 100 рублей на содержание сына в интернате. А из-за долга и исполнительной надписи удерживают 70%. Так прописано в декрете №18. 

Сейчас сумма долга за старшего сына — 1956 рублей. Еще в 2017 году толочинский отдел образования подал иск в суд, чтобы освободить Светлану от уплаты задолженности на основании п. 10 декрета №18: уплата задолженности создавала тяжелое материальное положение двойняшкам, которых она воспитывает. Но суд отказал в удовлетворении иска.

«Какое усыновление? Сын 12 лет не видел маму»

Но даже рассчитавшись по долгам, Светлана продолжит содержать сына в интернате. Вернуть подростка из детдома женщине в ближайшее время не светит.

— С 2008 года она ни разу его не навестила. За последние 4 года ни разу не выразила желание восстановиться в родительских правах на сына. Детско-родительские отношения утрачены. О каком усыновлении может идти речь?

«По закону дети не могут жить в доме без света. Но подключить его тоже нельзя»

При этом к тому, как Светлана воспитывает двойняшек, у опеки претензий нет.

— Они даже не стоят на учете неблагополучных семей. Но по поводу отсутствия света, конечно, надо будет провести социальное расследование. Действительно, неисправность электросети — это ненадлежащие условия содержания детей. Расследование длится 14 дней — это время дается на устранение недочетов. Светлана не сможет подключить электричество в этом доме, поскольку у него нет собственника. Но она может вернуться домой к своему отцу, где есть свет и все условия для детей. Не думаю, что он категорически выгнал ее из дома и не пускает назад.

Дополнено

Читатели Onliner, как всегда, не остались равнодушными к проблемам наших героев. В комментариях к статье посыпались десятки предложений о помощи. В ответ на многочисленные просьбы поделиться контактами Светланы мы опубликовали ее телефон (+375 33 367-02-45) и попросили звонить после 14:30. Но добрые люди не стали ждать второй половины дня и сбросили деньги прямо на указанный номер. Светлана в шоке позвонила в редакцию, когда на счету абонента скопилась сумма, равная ее месячной зарплате.

По закону Onliner не может опубликовать реквизиты счета Светланы. Однако их может назвать сама женщина, если посчитает нужным. Она благодарит людей за помощь, но просит больше не перечислять ей деньги на телефон: их и так слишком много.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by