«Всю ночь он покоя не давал, спрашивал, где вторая нога?» Что снится копателям, которые ищут в земле погибших солдат

21 292
13 октября 2020 в 8:00
Автор: Анастасия Данилович. Фото: Анна Иванова

«Всю ночь он покоя не давал, спрашивал, где вторая нога?» Что снится копателям, которые ищут в земле погибших солдат

Автор: Анастасия Данилович. Фото: Анна Иванова

Хутор Мотыкалы. Несколько человек в одежде цвета хаки слоняются по чистому полю с металлоискателями наперевес. Это поисковый отряд «Возвращенные имена» (по крайней мере, так они называли себя лет семь назад). Эти люди занимаются поиском и эксгумацией советских солдат, которых в годы Великой Отечественной заключила в свои объятия белорусская земля. И она не отпустит их до прихода этих простых брестских парней, которые потратят свои законные выходные на то, чтобы найти, раскопать и по-человечески похоронить. Зачем? Точно не ради денег и славы. Ни того, ни другого они за свою долгую историю так и не увидели.

У небольшой рощи, облокотившись на какой-то загадочный инструмент, стоит командир отряда Петр Пицко. Мы сразу спрашиваем, что здесь ищут он и остальные. «А вы лучше у очевидцев спросите», — бросает этот коренастый мужчина, кажется, не оставляя нам других вариантов.

— Видите красную крышу? Там во время войны жил мой дедушка вместе с семьей. Его дом был на перепутье, и у него то немцы «квартировались», то советские солдаты. Во время освобождения [имеется в виду операция «Багратион». — Прим. Onliner] здесь шли большие бои. После них, конечно, оставались погибшие. Нескольких нашел мой дедушка и закопал у дороги, на перекрестке. Он показывал это место, когда я была совсем маленькой. Власти рассказать боялся: времена тогда сами знаете какие были. Признали бы врагом народа и расстреляли, — вспоминает брестчанка Людмила Сацук, как вдруг на ее глазах выступают слезы и говорить становится сложнее. Ведь мысли об этих солдатах, которых, возможно, все это время искали родственники, всю жизнь не давали ей покоя. Нет-нет да и всплывали в голове.

— Для вашего поколения война — это всего лишь история, а для нас это боль. Мой дядя провел несколько лет в концлагере, а после освобождения погиб на фронте, в Зееловских высотах. И всегда было ощущение какой-то потерянной семейной линии — у него ведь могли быть дети, внуки. И когда я думала о нем, то думала и об этих погибших бойцах, которых тоже кто-то так и не дождался. Совесть мучила, терзало чувство невыполненного долга. Я просила сына выйти на поисковые отряды. Наверное, лет десять у него ничего не получалось. И вот наконец приехали ребята. Сегодня я очень счастлива.

Про телеги с мертвецами, приезд следователей и погребение «своих мужиков»

Обычно поиски так и начинаются. Либо по воспоминаниям очевидцев, либо по архивам Петр определяет места боевых действий и масштабы потерь. Дальше берет справку из соседних захоронений, куда предположительно свозили убитых. Если цифры сильно не сходятся, отряд выезжает с экспедицией в тот район.

Методы поисков всегда разные. Сегодня парни работают в поле. С помощью металлоискателей они ищут концентрацию осколков от артиллерийских орудий и минометов — там непременно сосредоточены немецкие траншеи. В ходе наступления рядом сотнями погибали и наши солдаты. Хоронили прямо в окопах: не тащить же их обратно в тыл.

— Зацепятся за одну — смогут и остальные найти, опираясь на классическую немецкую фортификацию. Траншеи в шахматном порядке должны быть расположены, — объясняет Петр.

Он в это время пытается отыскать следы старых полевых дорог. По ним на телегах перевозили мертвых. Специальной палкой с гвоздем на конце цепляли колючую проволоку, которой связывали ноги убитых, и сбрасывали их по пути в воронки. С металлоискателем там делать нечего: слишком много мусора.

— Я прощупываю почву вот этой вертухой. Там, где лежит человек, остаются полости, куда не попала земля. И щуп ударяется о кости.

На болотах парни действуют иначе. Ворочают мох и смотрят, где осталось много хитиновых панцирей насекомых: там точно будет погибший. В лесах металлоискатели тоже бесполезны, поэтому отряд орудует там короткими штырями.

Если удача на стороне копателей (а в этом деле она и правда важна, но как привлечь ее на свою сторону, никто не знает) и земля хранит в себе забытого всеми человека, ребята начинают осторожно работать лопатами. Как только в песке показываются останки, а уверенность в том, что поблизости нет других случайных могил, приближается к 100%, отряд вызывает на место милицию. Вместе с ней приезжают следователь и судмедэксперт, а если есть малейшее подозрение, что где-то притаился взрывоопасный предмет, то и саперно-пиротехническая служба. В их присутствии Петр и его напарники, осторожно орудуя кисточками и совочками, скрупулезно, слой за слоем расчищают почву, чтобы поднять на поверхность то, что осталось от солдата.

— На одного уходит 5—6 часов. Недавно в Козловичах два дня бойца откапывали: земля твердая там, да и самого его растянуло по полю на метров 5. Может, плуг это был, не знаю. Такое ощущение, что мы целый лунный кратер на том месте вырыли.

После тело забирают на экспертизу, где устанавливают, что его возраст — больше 50 лет, а по имеющимся при нем предметам можно сделать вывод, что останки принадлежат воину Красной армии. Информацию отдают в райисполком, который в течение полугода должен похоронить неизвестного. Иногда Петра и его товарищей зовут на погребение, и он «своих мужиков» обычно не бросает и приходит на церемонию.

А вот отыскать родственников практически нереально.

— За все время я держал в руках несколько десятков медальонов солдат, но сумел прочитать всего один. Звали мужчину Федором Хомяковым. Его дочка еще была жива, нашлась в Магнитогорске. С тех пор мне так не везло.

Про скандал в Брестской крепости, встречу с Лукашенко и черепа вместо футбольных мячей

Петр по образованию учитель физики. Правда, сейчас объясняет детям совсем не законы Ньютона, а основы дзюдо и рукопашного боя в клубе единоборств. В юности он был мальчиком с тягой к приключением: лазал со старшими по окопам, надеясь обзавестись очередной «железкой». С возрастом это переросло в серьезное хобби. Петр говорит, за пару лет нашел все, что показывают в военных фильмах: от минометов до японских катан. Дело было в долине реки Халхин-Гол, куда его позвали на поиски коллеги — там в 1939-м тоже засветилась советская армия.

— В 2011 году возле реки Лучоса под Витебском я наткнулся на воронку от снаряда, в которой лежали 59 ребят младше меня лет на 10. После этого во мне что-то перевернулось. Железки утратили для меня значение, я стал искать только людей.

Постепенно к Петру присоединялись такие же энтузиасты. Сейчас их всего 15. Это совершенно обычный народ: продавец сантехники, водитель автобуса... Ради поисков они жертвуют своими выходными. И пока другие рыбачат, эти люди поднимают из земли чужие останки.

Раньше поисковики работали при молодежном патриотическом центре Бреста, Петр был его директором. Устраивали для подростков походы по местам боевой славы, брали с собой на раскопки.

— Человек поймет, что война недопустима, только когда своими глазами увидит дырку в черепе. Сейчас дети с утра до вечера убивают друг друга в компьютерных играх. Их приучают к тому, что это все не по-настоящему. Потом эти ребята складывают из костей горы, делают на их фоне селфи, играют черепами в футбол... Я все это наблюдаю. В лесу ведь нет милиции, законов. И люди превращаются в зверей. Вот почему так важно правильно воспитывать молодежь.

Этим Петр и занимался в своем центре, пока с ним не приключился большой скандал.

— Мы провели «несанкционированный субботник» на территории Брестской крепости: убрали мусор, восстановили на стенах надписи сталинской эпохи, повесили баннеры. По закону должны были согласовать это с Министерством культуры, оформить архитектурный проект, нанять подрядную организацию... Мы так три года назад ремонта северо-западных ворот крепости пытались добиться, до сих пор документы по кабинетам гуляют. Да и денег это все стоит. Проще сделать самим, а потом заплатить штраф. Мне тогда 10 базовых дали.

А еще «попросили уйти» из молодежного центра и заодно прихватить вещички из заброшенной казармы, которую отряд восстановил за свои кровные: расчистили помещения от шприцев и прочей дряни, поставили двери, затянули окна баннерами.

— Сказали либо передать инструменты государству, либо искать другой склад. С тех пор храним все свое добро по знакомым. Спальники, коврики, палатки, костровое оборудование, котелки, металлоискатели, лопаты, кисточки, совки... Целые горы всего!

Сейчас у отряда «Возвращенные имена» нет никакого юридического статуса, это просто кучка единомышленников, которые копаются в земле за спасибо. Ну или чтобы на душе полегчало. Чтобы оформить себя как общественную организацию, снова нужно проходить несколько кругов чиновничьего ада.

— Снять офис и склад, нанять бухгалтера, платить ему и себе зарплату, отчислять налоги... В год это 3000—4000 рублей. А еще деньги на регистрацию... У меня их попросту нет. И власти навстречу идти не хотят, в облисполкоме говорят: накопишь — приходи. А почему я должен платить государству за то, чем должно заниматься именно оно? У нас в стране всего один официальный поисковый батальон в составе 80 человек... Такими силами мало что сделаешь. В той же России поисковое движение очень хорошо финансируется, там много отрядов, в них входят десятки тысяч молодых людей.

В июне Петру удалось поговорить с Александром Лукашенко, который приезжал с визитом на Брестский аккумуляторный завод.

— Я рассказал ему, что давно занимаюсь поисками и на сегодняшний день являюсь самым молодым командиром, а мне уже 40. Средний возраст моих парней — 25—30 лет. Где школьники, студенты исторических вузов? Я попросил его как-то нам помочь. Он поблагодарил, приобнял даже, сказал, что вопрос очень важный. Отправил к своему помощнику. Единственное, что нам предложили, так это зарегистрироваться по той же схеме, и тогда, может быть, нам снизят арендную плату.

Петр и его боевые товарищи называют себя нелегалами. Хотя согласно указу президента «Об увековечении памяти о погибших при защите Отечества и сохранении памяти о жертвах войн» поисками могут заниматься и обычные люди.

— Эти изменения появились совсем не для того, чтобы поднять из земли больше красноармейцев, а чтобы легально нанимать для эксгумации бойцов Вермахта гражданских. Многие копари на этом зарабатывают. А вот за красноармейцев никто не платит. Поэтому и находят их реже: в среднем на одного нашего приходится пять немцев. А мы босяки, нам деньги ни к чему. Нам бы только своих отыскать. Ведь когда на тот свет попадешь и выпить захочется, с кем ты будешь? С немцем, что ли? Лучше ведь с нашим, с ним приятнее.

В 2020-м отряд «Возвращенные имена» поднял из земли всего 14 человек. Сказывается коронавирус, из-за которого парни не смогли выехать на вахту за границей: в Россию, Монголию, Италию. В следующем году планируют собрать коллег из других стран здесь, в Беларуси.

— Есть одно место боевых действий, где давно работаем. Три года искали зону прорыва 75-й стрелковой дивизии. И нашли наконец, но понимаем, что одни не справимся: слишком много тел надо откопать. Рядом всю чащу уже разрыли мародеры в поисках чего-то ценного — мы до сих пор разбросанные повсюду кости собираем. Чтобы отслеживать этих копарей, кто-то поставил фотоловушку — ее украли через месяц. Пресечь это безобразие не так просто. Можно привлечь к уголовной ответственности по 295-й статье (незаконные действия в отношении огнестрельного оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ), но для этого нужно с поличным поймать. А они не дураки с собой патроны носить, они все в схронах прячут. Еще за порчу земель можно дать штраф в пару базовых. Но ты сначала попробуй застать врасплох.

Про голоса в голове и останки на стройке

Пока Петр ведет поиски в лесных массивах, просим его рассказать пару мистических историй. Ну а как же без них в таком таинственном деле?

— На Могилевщине наткнулись на советский блиндаж. Разворованный весь, вокруг патроны валяются. Я думаю: а где ж останки будут? Заметил, что в одном месте трава как-то странно растет, ткнул — а там четверо человек. Оставил молодежь на эксгумацию, сам пошел на место боя. Далеко уже забрел, как вдруг развернулся — и обратно. Как будто за ногу тянул кто-то. Нашел еще одного на глубине 1,20 м, в окопе пацана засыпало. Аж мурашки по коже пробежали тогда.

— А в Монголии раз брел себе по полю, и вдруг голос в голове слышу: «Стой». Щуп в землю зарядил — наш человек лежит, ботинки советские. Вокруг люди с глубинными металлоискателями работали, но его не засекли, потому что при себе у него ничего и не было...

Сегодня голоса из-под земли до Петра не доносились. Все, что удалось нарыть, — старую консервную банку да рулевую рейку от «Волги».

— Нет следов боя. Скорее всего, он был не такой уж мощный. Людям свойственно преувеличивать собственные воспоминания. Три года я охотился за массовым захоронением под Витебском. Один дед рассказывал, что там было около 50 человек, он ребенком видел. Я сверял карты, выкопал около 150 м траншей. И наконец нашел... 4 человека.

Подобные ситуации Петра уже давно не разочаровывают. По его словам, всего 10% поисковых операций заканчиваются успешно.

— Иногда месяцами ищешь, возвращаешься на одно и то же место — ничего. А потом гуляешь с дочкой и видишь: на стройке из песка старый котелок торчит... Чуть копнул, а там кости лежат. Оказалось, два азиата — по зубам определил, они к языку у них повернуты. Черепа сплюснутые были, бедолаг танк переехал.


Напоследок мы задаем Петру два в меру дурацких вопроса.

— Зачем вы это делаете?

— Удовольствия в том, чтобы раскапывать мертвых, маловато. Иногда неприятно даже. Но кто-то же должен. Найду, прочитаю «Отче наш», да и все. Правда, одно время детей доставать не мог. Когда свои появились, боялся наткнуться на маленький ботинок, аж крышу рвало. Этим ребята помоложе заниматься должны.

— Что вам снится?

— Да как и всем, наверное. Правда, раз нашел бойца без одной ноги. Всю ночь он покоя не давал, спрашивал, где вторая нога? Как рассвело, побежал ее искать. Нашел, а вдобавок еще одну лишнюю. До сих пор не знаю, кому эта третья принадлежит.

Если у вас тоже есть история, которой вы хотите поделиться, пишите на почту daa@onliner.by.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by