Сегодня ту историю про кипяток мало кто помнит. Ученые тогда скорбно покачали головами, глядя на покореженную крыльчатку, зафиксировали химические параметры добытого рассола и сообщили, что насос сам вскипятил воду вокруг себя (чем вызвали скептический смех коммунальщиков).

По правде говоря, для этого райцентра у нас также был заготовлен стереотип, сформировавшийся во время редких предыдущих визитов: скучное поселение с силикатными домами, накрытыми серой дымкой. Как обычно, все оказалось сложнее и красивее.

Среди окрестных пасторалей трудно оставаться наглым, пробивным и целеустремленным. Тут воздух более плотный, поэтому все движется неторопливо, с остановками на отдых и созерцание. И черный хлеб местного производства, оказывается, еще не разучился хрустеть корочкой.

Сторожевые псы в поселке лают не свирепо, а с вопросительной интонацией.

Виола — редактор местного газетного сайта. Согласилась стать нашим проводником. Но первым делом угощает грузинскими «хачапурями» — такой в Корме закон. Есть кулинарный секрет, о котором мало кто знает: если хачапури склонять, то получается гораздо вкуснее. «Ешьте хачапурики», «нужно больше хачапурей» и так далее.

— Виола, а вы-то сами как сюда попали? Не было желания сбежать?

— Я родом из Речицы. Когда мужа-священника в 2001-м отправили в Корму, помню, долго ехала с ним по горам, по долам. Первое время было тяжеловато, поплакала даже. Потом вошла во вкус. Эти места просто надо прочувствовать, тогда никуда уезжать не захочешь.

---

Когда-то в маленькой Корме было аж четыре школы, потом две «оптимизировали». С одной стороны, хорошо: экономия. С другой — панское здание, в котором находилась одна из школ, теперь пустует, заколочено. Все знают, что происходит с пустыми старинными постройками, которые не дождались инвестора.

Другому школьному зданию повезло больше. Пока внутри какие-то конторы, ему есть смысл цепляться за жизнь.

Краеведы обычно теряют волю от древних «солярных знаков». Тут имеется кормянская вариация — эти фирменные символы можно найти на заборах или на брошенном магазине рядом с переправой через Сож.

За рекой начинаются «грязные» земли, хотя и там живут люди.

С архитектурой в Корме все вообще довольно занятно. Кто-то явно следит, чтобы соблюдалась некая изощренная преемственность. Вот на пригорке предусмотрены руины церкви. В советское время в ней был хлебозавод, да сгорел. Теперь просто красивые развалины. Они держатся на табличке про культурную ценность. Если ее оторвать, все рухнет.

Представление о том, как выглядела постройка в ее лучшие годы, дает рисунок, размещенный на стене. На реставрацию и консервацию у нас с вами денег нет, так хоть рисунок останется.

Ладно, производственными помещениями, устроенными в церквях, никого не удивишь. Тут имеются более забавные варианты. Например, в Корме есть действующая церковь — это домик, в котором нынче проводятся службы (пока муж Виолы строит новый храм с золотыми куполами). Так вот в этом домике когда-то находились кассы кормянского аэропорта. (Как мы помним, еще в семидесятых аэропорты имелись почти у всех белорусских райцентров и у некоторых деревень.)

Районная ГАИ разместилась в великолепном старинном доме, когда-то принадлежавшем торговцу Лейбу Цейтлину. Некогда половину населения Кормы составляли евреи, их всех убили во время оккупации.

Армянское кафе «Ника» расположилось в здании, где когда-то находилась редакция районки. Хозяйка заведения Сусанна рассказывает о реалиях кормянских рестораторов. То ли от белорусов научилась, то ли и правда все довольно печально. Посетителей мало, а те, что приходят, могут часами пить чашку кофе.

— А мы же стараемся, блюда разные готовим, оформили все смотрите как красиво! — обижается Сусанна на фоне фотообоев с небоскребами. — Выпечку сама делаю, детскую комнату оборудовали, батут поставили. А люди если и приходят, так приносят свое спиртное, сало, салатики…

— А на что же вы рассчитывали, когда в маленьком поселке кафе открывали?

— Муж в Ереване когда-то ресторанным бизнесом занимался. Мы думали, тут станут ходить, а они не привыкли, наверное, отдыхать. И недорого у нас, люди, которые проездом бывают, так удивляются ценам. И благодарят, что вкусно все!

Беда в том, что проездом попасть в Корму мало кому удавалось.

Через дорогу от «Ники» виднеется закрытое кафе «Белкоопсоюза». Оно сегодня используется как памятник несбывшимся надеждам. Закрылось, нет смысла работать.

---

Директор льнозавода Александр Новик по телефону отчитывает кого-то за не погашенный вовремя свет на складе. В лучах солнца переливаются новые корпуса. Уникальное, кстати, предприятие — легпром и сельское хозяйство в одном флаконе. Завод на собственных полях выращивает лен, сам же его и перерабатывает, производит волокно в круглосуточном режиме. А из отходов приноровились делать топливные брикеты. В общем, выглядит все просто: чем больше предприятие вырастит, тем больше продаст. Со сбытом проблем нет.

— Выходит, скоро разбогатеете?

Насчет богатства пока не все ясно. Завод модернизировали два года назад, установили новую линию, которая в три раза повысила производительность, улучшились условия труда. Осталось дождаться экономического эффекта. Предыдущий сезон получился плохим: лен не уродился, рентабельность вышла отрицательная. В нынешнем году вроде все идет по плану: урожай нормальный, склады забиты сырьем, которого должно хватить до следующего урожая.

— Главное — агрономия, от нее все зависит, — объясняет Новик. — Остальное — то, что происходит здесь, в цеху, — это дело техники. С кадрами у нас проблем нет, желающих работать хватает. Разве что специалиста КИПА ищем…

Группа женщин из смены дожидается, когда включат транспортер. Хором докладывают:

— Хорошо нам на заводе живется, зарплата вовремя, 320 рублей получаем, вполне можно в Корме жить. Некоторые в Гомеле меньше зарабатывают.

— А в отпуск на Кипр ездите?

— Ага. В огород «ездим»…

На самом деле, по словам директора, в сезон полевые механизаторы зарабатывают и 800 рублей, и даже больше.

Технология получения волокна не выглядит сложной. Погрузчик кладет на транспортер рулон из льняных стеблей (льнотресты). С виду — солома соломой… Машина разматывает рулон, метров 60 тащит «солому» через множество валиков. На выходе мы имеем ту самую бурую «бороду», за которой стоит очередь покупателей.

— А как-то мы общались со швейниками — они ругаются, не нравится им белорусская льняная ткань. Покупают турецкую, еще бог знает какую и из нее шьют.

В Корме объясняют: мухи отдельно, лен отдельно. Завод лишь продает волокно, из которого затем делают ткань. В том числе может поставлять его тем же туркам и китайцам, которые потом продадут продукт тем же белорусским швейникам. Так что вопросы о качестве предложено адресовать производителям полотна. На эту нишу в Корме не посягают: там все поделено.

---

Школа искусств поскрипывает полами и отзывается другими важными звуками из-за дверей. Говорят, нынче в Корме повальный спрос на фортепиано. Преподаватель Наталья Полякова работает с маленькими кормянцами в две смены. Кстати, приехала она сюда три года назад из Ровенской области Украины и страшно довольна:

— Работы много, зарплата на две ставки хорошая. Масса детей хочет играть! Говорят, еще и в новое здание скоро переедем — вообще хорошо.

В соседнем кабинете ждут учеников двое парней — тоже преподаватели музыки. Представители культурной элиты района принимаются с жаром убеждать, что на самом деле в Корме весело и хорошо:

— Можно в футбол играть, зимой — с горки кататься на санках или на клеенке. У нас и дети, и взрослые так развлекаются. Тихо, спокойно, пробок нет, а до Гомеля не так уж и далеко, если машина имеется.

---

В Корме мало промышленных предприятий, район аграрный. Помимо льнозавода, есть еще филиал «Речицкого текстиля». Тут модернизацию тоже провели, да, выходит, не до конца.

— Вон новый корпус из нашего окна виден, — для начальника отдела экономики Кормянского райисполкома Татьяны Рыженковой это теперь больная тема. — Здание-то построили, а оборудование пока не купили, подумывают поставить «бэушное». Но ведь логично, чтобы в новом здании и оборудование располагалось новое — тогда модернизация имеет смысл.

Понятно, что любой райисполком заинтересован в наличии на своей территории современного производства. Но последнее слово все равно за хозяевами филиала, а у них наверняка свои доводы и причины.

— А с молодежью что? Не разбегается?

— В районе нет профессиональных учебных заведений. Так что, выходит, почти все рано или поздно уезжают учиться в город. А вот обратно… В образование бо́льшая часть возвращается, педагоги у нас в основном местные. С сельским хозяйством сложнее… Но служебное жилье для молодых специалистов строим. Недавно сдали два 60-квартирных дома, скоро еще один построим. А специалисты сельхозпредприятиям нужны, конечно, — в первую очередь зоотехники, ветврачи.

— Деньги, наверное, большие им дадите…

— Ну как большие… Рублей 450.

Кстати, по зарплатам Корма недалеко ушла от Лоева, который «борется» за титул самого бедного райцентра страны.

---

За кормянским колоритом нас отправляют в фирменный магазин, что рядом с текстильным производством. Там, говорят, исхитряются делать махровые полотенца из смеси хлопка и льна.

— Махровые — изо льна? — нам такие нанотехнологии в новинку. — Но зачем?

— Это же «белорусский массажер»! Попробуете — сами поймете, что вытираться таким полотенцем гораздо полезнее и приятнее, чем простым хлопковым.

В магазине царство африканских цветов и узоров.

— А есть с кормянской символикой? А с белорусской?..

Есть с лихими завитушками. Есть с буйными цветочками. Есть термоядерно-розовое. С символикой нет: «разбирают».

Все же находим тот самый «котолен» (коттон + лен) — будет что предъявить как доказательство пребывания в Корме. Не всякий может похвастаться, что видел этот славный поселок изнутри.

Читайте также:

• На обрыве: репортаж из «самого бедного» райцентра

Фотоаппараты в каталоге Onliner.by

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by