Пара бездомных с начала лета живет в шалаше на берегу Свислочи в центре Минска: «Мы не пьем, ходим в церковь. Найти бы работу»

Собственного дома у Евгения не было никогда. В раннем детстве его родителей убили, а мальчика со сводной сестрой определили в приют. Всю жизнь мужчина проработал дворником, потом на год сел в тюрьму. Недавно вышел и теперь ловит рыбу в реке, чем и живет. У гражданской жены Евгения история практически такая же. В мае этого года мужчина соорудил для своей семьи что-то вроде двуспального шалаша в кустах в самом сердце столицы. Мужчина мечтает о другой жизни: собственном доме, любом, даже самом хиленьком, документах для жены, стабильном заработке, но обстоятельства складываются против него.

Издалека может показаться, что на берегу Свислочи кто-то устроил пикник: на травке лежат пледы, на ветках висит одежда, женщина кормит голубей, у воды удочкой рассекает воздух мужчина в желтой мастерке. «Пикник» длится уже месяца полтора или два.

Евгений приветливо машет рукой подходящим к нему журналистам и широко улыбается.

— Клюет?

— У меня-то? Конечно, клюет! Вчера леща на килограмм словил, вот такого, — вскакивает с деревянного помоста рыбак и отмеряет ребром ладони небывалого размера леща. – Я тут каждый день ловлю. Тут и лещики, и плотва, и окунь. За один час столько наловил, что мама не горюй! Потом сушу на таранку. 

Евгений протягивает руку и без прелюдий начинает свою историю.

— Мы бездомные. Ну как бездомные, вон там, в кустах, наш домик. Я раньше дворником работал, в общежитии жил, а потом в тюрьму посадили, и всё… Нас тут все знают. Мне удочки подарили рыбаки, а еще грузила, крючки… Поплавки вообще импортные, гляди! Все знают, что я рыбак заядлый, что рыбу ловить умею, вот и дарят. Даже на спиннинг советский кучу натягал.

Со своей женой Евгений живет уже четыре года. Лето они проводят на улице, а зимой снимают общежитие. Сейчас Евгений снова ищет работу, мужчина готов на все, он не привередлив.

— Я же здоровый мужик, не лентяй. Дворником всю жизнь работал, даже в театре Янки Купалы! Я все делать могу, но после тюрьмы брать пока не хотят. А там же история такая. Я ходил по улице, подметал, как всегда, и нашел IPhone. Дорогу-у-щий... Хотел отдать, а девчонки с работы говорят: положи, пускай будет. Ну я их послушал, а потом ко мне милиция пришла. Дали два года, но через год отпустили. Я никогда чужого не брал, не надо мне чужого.

— В тюрьме было тяжело. Но сейчас везде тяжело. Я в Волковыске сидел. Вообще, я человек добрый и в тюрьме сразу показал, что зла никому не желаю и проблемы мне не нужны. Меня и не трогал никто.

— Взяли бы на работу, вот зажили б мы! Попрошайничать я не буду: пока руки, ноги, голова на месте, я и сам заработать смогу. Лучше голодать, чем так позориться. Пробовал я и бутылки собирать, и железо, но заработать не получается. За ночь всего пару копеек удалось выручить. У других бомжей инструменты есть, плоскогубцы всякие. Они холодильник раз-раз — и разобрали. А у меня только нож есть, да и тот тупой, как… Но мы с ними не общаемся. Им вот только выпить дай, а потом их всегда на криминал тянет. А мне это не надо, я и так уже отсидел зазря. Там среди них хороших людей нет. Они меня обворовывали даже! Прямо из-под носа ночью туфли украли.

Со слов Евгения, от квартиры, которая осталась ему с сестрой в наследство, ему не досталось ничего. Говорит он об этом без злобы, без обиды, просто констатирует факт.

— Сеструха мне не родная, сводная, вот и вышло так. Приватизировала она ее, и всё. У нее муж крутой, у них денег много, квартира, две машины. Ну а мы тут. Но я такой дом забабахал! Там двойная клеенка, места хватает, да и ночью тепло. Даже когда все эти дожди были, нас не намочило. Речка рядом: можно и помыться, и постирать. Люди приносят нам разное: вот мишутку подарили, это у нас вместо кресла.

— Мы тут почти всегда сидим. Милиция приходила, но видела, что мы не алкаши, не наркоманы, что не мусорим здесь, и уходила. Даже на 9 мая нас не выгнали, потому что мы порядочные. Сказали только, что если мусор увидят, то выселят нас отсюда навсегда. Но мы аккуратно себя ведем, моемся, бреемся, костер всегда тушим. Я специально дерн принес, чтобы костер накрывать.

На костре картошку жарим, рыбу. А вчера жена из леща такой суп сварила, м-м-м… Только сегодня доели. Хорошо мы живем, дружно. Не курим, не пьем, не ругаемся. В церковь Святой Магдалины ходим, молимся. «Жонке» 56, мне 45. Она у меня из Сочи приехала когда-то, а у нее документы украли. Вот хотим восстановить, чтобы пожениться можно было и пенсию ей оформить.

У жены Евгения сразу два имени — Марина и Зина. Так вышло, потому что родители не смогли договориться и оставили оба. Евгению больше нравится Марина.

— Я в Беларусь приехала еще 20 лет назад. У нас с братом квартира была возле гостиницы «Жемчужина», мы ее продали и хотели здесь поселиться, но он что-то с документами намутил, и вот я здесь. Вообще, у меня трое детей, но… — почему-то обрывает историю женщина. — На самом деле, хочу обратно в Сочи вернуться, там бы мне помогли. А в этой стране мы никому не нужны, — нахмуривается и продолжает кормить голубей Марина.

— Она у меня спортсменка: и легкой атлетикой занималась, и теннисом, и футболом. Здоровая женщина, тоже работать может. Поздоровее тех, что в квартирах сидят, — рассказывает Евгений по дороге к кусту, на котором сохнет одежда.

Когда мужчина еще работал дворником, он купил себе одежду, в которой не стыдно выходить в город.

— Вот у меня брючки синие есть. Как на парад. Ты не думай, это фирменные, фирмы Zara. Очень дорогие. Я их на «Ждановичах» купил за большие деньги. Они, во-первых, не мнутся, а во-вторых, тут материал очень качественный.

Мужчина показывает старую джинсовую куртку, еще какие-то вещи, которые он купил или нашел на свалке, хвастается кожаной сумкой, что подарил жене. Отдельно семья хранит обувь: абсолютно новые кроссовки и женские туфли. Все нашел на свалке — «богачи выкинули».

Недавно бездомному предложили работу в «Милавице». Обещают платить 4 миллиона и дать общежитие. Для этого надо только заплатить 5 рублей (50 000) и зарегистрироваться как бездомному. Даем Евгению две новые монеты – рублевую и двухрублевую. Мужчина расплывается в улыбке.

— Правда новые? Класс! Я таких еще не видел. Сейчас на работу снова устроюсь, и все хорошо будет. Мне бы еще хату свою. Любую. Марина из нее конфетку бы сделала. Да и я бы постарался. Хоть бы в деревне какой, даже самой глухой. Главное, чтобы был свой угол и работа нормальная, а дальше я бы сам все решил. 

Рассказ бездомного прерывают два милиционера, которых вызвал кто-то из соседнего дома. Милиция просит паспорт Евгения Ивановича, проверяет, не находится ли он в розыске, и предлагает проехать для составления протокола. Мужчина объясняет, что живет здесь не первый месяц, что не может оставить вещи, что милиция пошла на уступки в его ситуации. Сотрудники правопорядка долго размышляют, что делать с семьей, и просят приехать своего начальника. Евгений не унывает и шепчет, что сегодня его тоже не заберут: он же простой честный человек, который не сделал ничего плохого.

Читайте также:

• Несколько деревень под Минском снесло ураганом: «Я думала, что опять началась война, и спряталась в шкаф»
• Безработный минчанин обещал знакомым решить жилищный вопрос и заработал 860 миллионов рублей. Ищутся пострадавшие

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by