Их нравы: как в Лондоне местные «Шабаны» превратили в дорогой жилой район

Лет 50 назад лондонскому району Элефант-энд-Касл прочили светлое будущее. Здесь росли современные стеклянные конторские здания, открылся первый в стране торговый молл нового типа, счастливые горожане въезжали в модные многоэтажные жилые комплексы. Уже всего через пару десятилетий жители британской столицы старались без особой нужды здесь не появляться: светлое будущее превратилось в угрюмое настоящее с беспросветной жизнью на социальное пособие, наркоторговлей на каждом углу и разгулом уличных банд. Сейчас муниципальные власти, пытаясь дать району второй шанс, проводят масштабную реконструкцию за астрономическую сумму почти в $5 млрд. Почему некоторые лондонцы недовольны этим? Можно ли применить капиталистические рецепты к нашей стране и нужно ли это делать? Удивительная трансформация Элефант-энд-Касла — в репортаже Onliner.by.

На самом деле этот район носит название Ньюингтон, но Ньюингтонов в Британии слишком много, и Элефант-энд-Касл (в переводе с английского «Слон и замок») прижилось в обывательском сознании куда легче. Давным-давно здесь стояла такая гостиница, а потом этим столь британским словосочетанием, так и просящимся на вывеску какого-нибудь паба, стали называть большую пятиугольную площадь, похожую на советский знак качества. Это важная дорожная развязка и крупнейший транспортный узел Южного Лондона, боро Саутуарк. Здесь расположены сразу две станции метро и станция наземной железной дороги. Ежедневно десятки, а может, и сотни тысяч лондонцев так или иначе оказываются тут.

Кипение городской жизни здесь поначалу ошарашивает даже человека, уже успевшего побывать среди небоскребов Сити, в ночном Сохо или на Оксфорд-стрит выходного дня. Автомобильные пробки, мельтешение бесконечных алых автобусов-даблдекеров, плывущие куда-то потоки людей — и на всем этом сложно поддающаяся описанию печать запустения и депрессии, будто ты не в Лондоне, а где-нибудь в Тиране или того хуже в Лагосе. Облезлые многоэтажки, повидавший всякое торговый центр и не вызывающие оптимизма молодые люди в спортивных одеждах бодрят и заставляют вспомнить собственную юность, прошедшую в лихие девяностые.

Только спустя некоторое время глаз выхватывает на этом фоне и старые викторианские здания, и неожиданные в подобном интерьере новостройки, а стоит отойти в сторону на квартал-другой, и гул обычной городской жизни утихает. Его заменяет совсем другой шум — одной большой стройплощадки, в которую Элефант-энд-Касл вновь превратился в последнее время. За 50 лет судьба района закольцевалась: однажды попытавшись создать здесь рай для жизни и жестоко разочаровавшись в этой затее, городские власти теперь пытаются во второй раз войти в одну и ту же реку, учтя свои прошлые ошибки.

В 1950-е годы в Лондоне, как, впрочем, и во всей остальной Британии и Европе, стали проводить социальный эксперимент. В соответствии с принципами, некогда разработанными французским архитектором Ле Корбюзье, вместо мелких замкнутых кварталов относительно малоэтажной застройки в городе стали возводиться масштабные жилые комплексы с высокой плотностью населения. Применяемые индустриальные способы строительства позволяли муниципальным властям (а именно они в первую очередь выступали инициаторами эксперимента) удешевлять жилье и ускорять его появление на свет.

Европейские города, многие из которых лежали после Второй мировой войны в руинах, стали удобной площадкой для подобного строительства. Вместо разрушенных кварталов, или на свободных окраинах, или заменяя собой расселяемые трущобы, везде повсеместно росли многоэтажки. Росли к обоюдному удовольствию застройщиков и горожан. Первые таким образом могли относительно дешево решить жилищную проблему, в капиталистическом мире не менее актуальную, чем в соцлагере, вторые же вселялись в действительно актуально выглядящие на то время жилые дома. Прогресс тогда был в моде, а в архитектуре он выглядел примерно таким образом.

Жить в светлой квартире с современной планировкой, покупать продукты в большом супермаркете в своем квартале, а одежду — в торговом центре, пользоваться услугами расположенных здесь же спортивного комплекса и культурного центра, ездить на работу на метро и зарабатывать трудовой фунт стерлингов в высотной башне из стекла и бетона — это был образ жизни, привлекательный для многих. Многочисленные council estates (жилые комплексы, возводимые районными советами), появившиеся в Британии, в первое время действительно были популярны, и казалось, что утопическая идея создания городов нового быта не такая уж и утопическая.

Именно в районе Элефант-энд-Касл были построены крупнейшие в Лондоне, а может, и во всей стране многоэтажные ансамбли такого рода. В 1974 году было закончено возведение жилого комплекса Heygate Estate, в 1977-м — Aylesbury Estate. Их сооружали по 10—15 лет, и в конечном итоге они включали в себя десятки зданий. В «Хейгейте» разместилось 1200 квартир, в «Эйлсбери» — 2700. В общей сложности только в двух этих ЖК жило более 10 тыс. человек. Но ими дело, разумеется, не ограничивалось, их окружили более мелкие council estates и отдельные жилые дома. К концу 1970-х пейзаж в Элефант-энд-Касл все больше напоминал какой-нибудь из тысяч городов с просторов бывшего Советского Союза.

Вот только в Советском Союзе условный рядовой строитель коммунизма, получивший от государства бесплатную квартиру в похожем микрорайоне, о большем не смел и мечтать. Чтобы переехать в принципиально лучшие условия, у нас требовалось слетать в космос, или открыть крупное месторождение полезных ископаемых, или написать роман в четырех томах о жизни ткачих на камвольном комбинате, или занять должность заведующего отделом в обкоме, или каким-то иным образом радикально продвинуться по номенклатурной лестнице. В Великобритании дело обстояло совершенно иным образом.

Вскоре после завершения строительства многоэтажек и заселения туда новых обитателей выяснилось, что жизнь в них — вовсе не такой праздник, как представлялось поначалу. Скорость и дешевизна строительства имели побочным эффектом его относительно низкое качество. Бетонные колоссы протекали, трескались, покрывались копотью от автотранспорта. Разрекламированная социальная инфраструктура порой не создавалась вовсе или возводилась в редуцированном варианте. Соседей было слишком много, и создавать некое уютное сообщество жильцов, объединенных едиными интересами и образом жизни, не получалось. Советский гражданин не мог убежать от всего этого в собственный загородный дом или переехать в малоэтажный квартал с более комфортными условиями жизни. Лондонец — мог, если, конечно, у него были на это деньги.

Респектабельные жильцы быстро начали переезжать из потерявших привлекательность комплексов. Их место занимали люди попроще, соблазненные относительно низкой арендной платой. Накопив денег, восвояси отправлялись и они. Муниципалитет был вынужден еще больше снижать стоимость аренды, чтобы десятки тысяч построенных квартир не пустовали. В конце концов контингент обитателей вовсе деградировал до деклассированных элементов, низкоквалифицированного пролетариата, живущих на пособие мигрантов и прочих граждан, жить рядом с которыми желали лишь им подобные. «Хейгейт», «Эйлсбери» и прочие их аналоги повсеместно превратились в криминальные гетто, заповедники бедности и паразитирования на шее государства. Социальный эксперимент потерпел полный крах в течение пары десятилетий.

В полном соответствии с заветами Карла Маркса бытие определило сознание. Молодые люди, всю жизнь проведшие в брутальном бетонном контексте какого-нибудь council estate, лишь чудом, по невероятному стечению обстоятельств и с приложением усилий собственной воли могли из него вырваться. В большинстве случаев, если им везло, их уделом был тяжелый труд на каком-нибудь заводе и паб по пятницам с друзьями-пролетариями. Или участие в уличной банде и смерть от ножевого ранения в подворотне, если везения все-таки не хватило.

Столь суровая, но фактурная и харизматичная натура по-настоящему привлекала разве что киношников, снимавших очередной криминальный боевик о жизни лондонских предместий или фильм о тяжкой судьбе британской молодежи. Достаточно вспомнить недавний фильм «Kingsman: Секретная служба», юный герой которого первоначально обитал в ЖК Alexandra Road, или зомби-триллер «Всемирная война Z», в котором действие разворачивалось в том числе и на фоне Heygate Estate.

С подобными рассадниками преступности городские власти мириться не хотели. Жилые комплексы относительно скромных масштабов, неординарные архитектурно и расположенные в «хороших» районах или вблизи центральной части Лондона, подвергались технической и социальной реабилитации. Опыт был достаточно удачным — многие из них вновь стали привлекательным и недорогим вариантом жилья для молодых семей или относительно успешных клерков. С микрорайонами масштабов «Хейгейта» и «Эйлсбери» ситуация была куда более сложной. Во-первых, регенерация застройки подобных масштабов оказалась слишком затратной, во-вторых (и, наверное, это самое главное), они занимали огромную территорию, непосредственно соседствующую с престижным центром. От Элефант-энд-Касл до Вестминстера или Сити на метро можно добраться буквально за 5—10 минут.

В 1997 году Тони Блэр начал свою успешную кампанию за кресло премьер-министра страны именно в Heygate Estate, сделав там свое знаменитое заявление «Все может стать только лучше». Блэр был прав: спустя 17 лет от одиозного «Хейгейта», которым добропорядочные мамочки из Кенсингтона пугали своих детей, не осталось и следа.

Несмотря на свою репутацию (а может, и благодаря ей) «Хейгейт» без боя сдаваться не собирался. Здесь жило более 3000 человек — жило в ужасных условиях, которые, тем не менее, их устраивали. Первая зона лондонского метро (фактически центр), низкая арендная плата, а иногда и вовсе ее отсутствие, ставшие привычными за десятилетия среда обитания и соседи, пусть порой алкоголики и тунеядцы, оказались теми факторами, из-за которых многие из обитателей района грудью встали на его защиту. Образовав специальные организации, они начали затяжные судебные процессы с властями боро Саутуарк, выступившими инициаторами сноса жилого комплекса. Расселение Heygate Estate в конечном итоге заняло более шести лет. Уже в 2010-м в огромном микрорайоне занятыми оставалось лишь 20 квартир из 1200, но последний арендатор выехал только в ноябре 2013 года.

В течение следующих восьми месяцев огромный «Хейгейт», этот общебританский символ неудачных социальных опытов 1960-х годов, был полностью снесен. Австралийский девелопер Lend Lease объявил о намерении вложить более $2 млрд в строительство на его месте комплекса Elephant Park — района принципиально иного класса. Та же судьба в будущем ждет и ЖК «Эйлсбери», а общие инвестиции в ревитализацию Элефант-энд-Касл могут достичь $5 млрд.

На месте грязно-серых железобетонных зданий возводятся прекрасные современные дома — от таунхаусов до небоскребов высотой более ста метров. Вместо одного циклопического образования вновь создается сеть относительно небольших кварталов, объединенных торговой улицей более чем с полусотней магазинов, ресторанов, кафе и баров. В центре разместится общественный парк, в общей сложности уже на этапе строительства в Elephant Park собираются высадить 1600 с лишним деревьев. Более $40 млн будет вложено в модернизацию транспортной инфраструктуры, что должно разгрузить оживленный транспортный узел на площади Элефант-энд-Касл.

Казалось бы, что в этом может быть плохого? Вместо депрессивного асоциального гнезда, в которое чужак входил на свой страх и риск, в Лондоне появится безопасный респектабельный район, неплохой образец актуальной архитектуры XXI века. Однако обиженные обитатели «Хейгейта», борцы за социальную справедливость и леволиберальная пресса вот уже который год бьют в набат, провозглашая, что строительство Elephant Park — это лишь очередной способ насолить униженным и оскорбленным.

Коррумпированные районные власти, объединившись с алчущими наживы застройщиками, устроили ни больше ни меньше «социальную чистку», утверждают они. Несчастные бедняки выброшены на улицу, вынуждены сменить привычный ареал на окраины, чтобы их место заняли нувориши: только они и могут позволить себе новое жилье. После прихода богачей арендная плата в округе выросла, что вынуждает переезжать из Элефант-энд-Касл даже людей, которые жили в соседних от «Хейгейта» кварталах. В общем, в очередной раз человек труда пал жертвой жадности и преступного сговора.

Как же выглядит реальность на самом деле? Во-первых, практически всех несчастных переселенцев разместили в пределах все того же боро Саутуарк в жилье сопоставимых класса и стоимости, разве что дальше от центра города. Во-вторых, вместо 1200 морально устаревших квартир родом из 1960-х в Elephant Park их будет уже более 2500, причем уже в современных энергоэффективных домах, соответствующих всем экологическим стандартам. В-третьих, 25% из этих 2500 новых квартир застройщик по договоренности с муниципалитетом переводит в категорию доступного жилья, то есть арендная плата в них в зависимости от доходов семьи составит от 20 до 80 процентов рыночной.

Да, арендная плата, скорее всего, вырастет в любом случае. В среднем социальная двухкомнатная квартира в «Хейгейте» обходилась в 100 фунтов в неделю. Ее аналог в Elephant Park будет стоить уже 150 фунтов, но это будет жилье несравнимого качества, обеспеченное соответствующей инфраструктурой.

И самое главное — иного варианта развития у Элефант-энд-Касл нет. Существование «Хейгейта» и ему подобных council estates в прежнем виде было жесточайшим анахронизмом. Один из самых дорогих городов мира с постоянно растущими ценами на жилье и по-прежнему миллионами желающих переехать в него больше не мог терпеть существование подобных кластеров бедности в непосредственной близости от центра. И дело даже не в приписываемом властям брезгливом стремлении избавиться от нежелательного соседства с людьми иного социального класса, а в отсутствии у этих людей какого-либо осмысленного желания меняться.

Концентрация социального жилья в одном месте — это зло. В каких-то странах вроде нашей — зло неизбежное из-за обязательств, добровольно взятых на себя властью (не будем вдаваться в причины). Другие страны без нашего прошлого и воспитанных им ментальных стереотипов из разряда «государство нам должно» понимают, что зло нужно искоренять, каким бы болезненным поначалу ни был этот путь. Увы, общемировая (в том числе и отечественная) практика убедительно доказала, что люди, объединенные иждивенческим отношением к жизни, не могут создавать и поддерживать вокруг себя достойную среду обитания. Они и к ней будут относиться соответствующим образом.

Такие компактные районы, где люди привыкли сидеть на шее у государства, обманывать его, не иметь стимула работать и зарабатывать больше, поглощая пособия и субсидии, будут неизбежно деградировать. Крупномасштабное строительство социального жилья из соображений «побольше и подешевле» действительно способно оперативно решить тактические задачи правительства, снять напряженность в обществе, удовлетворить базовые потребности избирателей, но в конечном итоге ведет к стратегическому проигрышу. В один прекрасный момент оказывается, что в городах появились гетто с высоким уровнем преступности и остальными присущими им недостатками.

И чуть ли не единственным выходом из такой ситуации становится создание смешанных сообществ. Именно это сейчас и пытаются сделать в Элефант-энд-Касл. В изначально дорогом высококачественном жилье выделяется определенная (довольно крупная) квота под социальные нужды. В одном доме пентхаус за два миллиона фунтов может соседствовать со арендной «двушкой» стоимостью 600 фунтов в месяц, а богатый инвестор с Ближнего Востока — с многодетной матерью-одиночкой.

Такое соседство будет, с одной стороны, давать необеспеченным слоям населения доступ к инфраструктуре, которую ранее мог позволить себе как минимум зажиточный средний класс, с другой — оно же будет требовать от них и определенной ответственности, будет дисциплинировать, успешным примером стимулируя их собственное развитие.

В этом принципиальное отличие нынешней большой стройки в Элефант-энд-Касл от той, что шла тут полвека назад. И в этом же столь же очевидная разница с нашими реалиями. В Великобритании, США, других странах, которые мы привыкли считать капиталистическими, власти (не на федеральном, конечно, но на городском уровне) регулируют политику джентрификации пришедших в упадок районов. В новых дорогих домах, возводимых на их месте, выделяются социальные квоты. Въехавшие туда условные «льготники» уже не будут курить в подъездах, выбивать в них стекла, устраивать из квартиры притон или пить на детской площадке пиво. Не будут делать этого под страхом потери такого дешевого, но высококачественного жилья и переезда на окраины.

Представить себе подобную практику в Минске пока сложно, хотя в ней — цивилизованное будущее развития города, ведь невозможно бесконечно плодить социальные жилые комплексы Stone Hill, в которых за справедливое замечание можно легко заработать удар кулаком в лицо.

Британский цикл Onliner.by:

• Столица хипстеров: как криминальное гетто превратилось в Мекку «креативного класса»
• «250 тысяч фунтов — и ваш ребенок будет британцем». Кто едет в Англию, чтобы выучить язык
• От рассвета до рассвета: как лондонские клерки зарабатывают миллионы
• Жить, пить и страдать за футбол. Репортаж о главном в жизни британского мужчины

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by