Во все тяжкие: вместе с участковыми инспекторами Onliner.by прошелся по квартирам минчан, отравляющих жизнь соседям
Настоящее соседское счастье заключается, наверное, в том, чтобы не знать имени-отчества своего участкового инспектора. Однако каждый день в связи с разными обстоятельствами десятки минчан поднимают телефонные трубки, чтобы позвонить в «опорку» и пожаловаться на шумных, пьющих, дерущихся или просто на редкость неприятных жильцов соседних квартир. Onliner.by решил выяснить, каково же это — работать участковым инспектором и разрешать многочисленные конфликты, сыплющиеся на головы правоохранителей в любой день недели и любое время суток.
В торце обычной многоэтажки в недрах Октябрьского района расположен оплот спокойствия и дисциплины — общественный пункт охраны порядка №53: несколько небольших комнат без излишеств, в которых работают инспекторы. Александр Рахман и Илья Кин пришли на этот участок около двух лет назад. В их распоряжении — кабинет площадью метров 15, стены которого пестреют криминальными ориентировками, а полки ломятся от многочисленных бумаг.
На столах — комичной формы «интеграловские» мониторы. Инспекторы вспоминают, что еще относительно недавно, когда компьютеры считались скорее роскошью, чем необходимостью, им, помимо основной работы, приходилось вести картотеку, «как в библиотеке», и регулярно делать новые пометки на карточках старых уголовников.
— Наш участок можно назвать городом в миниатюре. Здесь есть все: многоэтажки, большой частный сектор, школы и сады, десять общежитий, медучреждения, производства, средние специальные и высшие учебные заведения, — вводит в курс дела участковый инспектор Илья Кин. — Так что работа очень разноплановая. Это только на первый взгляд кажется, что инспекторы занимаются исключительно тем, что усмиряют дебоширов и разбираются в семейных скандалах. На самом деле все намного серьезнее и интереснее. Мы руки и глаза всех организаций: от отдела по гражданству и миграции до тубдиспансера.
Начинают работу или, выражаясь профессиональным языком, заступают участковые в три часа дня. Правда, именно в это время они находятся в РУВД, где проходят инструктаж, узнают последние новости криминального и служебного характера, получают оружие и план заданий. В «опорке» правоохранители появляются в начале пятого. По дороге из РУВД инспекторы могут навестить самые проблемные и не терпящие отлагательств адреса.
— Вот сейчас наступит пять часов вечера, половина госучреждений закроется, а у нас же, наоборот, все только начинается, — говорит инспектор Александр Рахман. — По сути, из всех представителей власти, к которым в сложной ситуации может обратиться человек, остаемся только мы. Наверное, именно поэтому люди звонят участковым по любому поводу, зачастую очень далекому от основной сферы деятельности.
Встречаются довольно оригинальные жалобы: сетуют на ЖКХ, появившийся в небе НЛО, прописавшийся в квартире полтергейст. Звонят нам даже в тех случаях, когда банкомат «съел» карточку. Не отреагировать на обращение мы не имеем права, поэтому проверочные мероприятия проводятся в любом случае. Без внимания не остаются даже жалобы на неопознанные летающие объекты: а вдруг у человека серьезное расстройство психики, он не отдает себе отчет в происходящем и стал опасен для себя или окружающих? Ну и, само собой, бытовые неурядицы, которые и начинаются где-то с пяти-шести часов вечера.
Оба инспектора появились на участке в начале 2012 года. Тогда, вспоминают молодые люди, было очень много проблемных квартир, двери в которые не закрывались ни днем, ни ночью, а на приветливый «огонек» вереницей тянулись алкоголики и всякого рода «асоциальщики». Сработавшись, участковые решили облегчить жизнь не только людям, вынужденным соседствовать с притонами, но и себе: буйных и неуправляемых «клиентов», навещать которых приходилось чуть ли не каждый день, начали отправлять в ЛТП. Переезд в профилакторий обеспечивал затишье по адресу минимум на год. В 2013-м работать и поправлять здоровье за пределами кольцевой укатили 10 алкоголиков, в прошлом — уже 13.
— На тот случай, если кого-то надо усмирить и успокоить, у каждого участкового есть специальные средства: резиновая палка (в народе ходят легенды, что она стальная, но на самом деле это не так), наручники отечественного производства, перцовый баллончик.
Применение физической силы допустимо, но только равной силе противодействия. В большинстве же случаев дебоширам и агрессивным скандалистам достаточно просто показать наручники и предупредить о том, что будут применяться меры по задержанию, и они успокаиваются. Плюс ко всему рация, с помощью которой на место можно вызвать пешие патрули, — объясняют Александр и Илья.
Участковые могут припомнить немало реальных ситуаций, больше похожих на байки или курьезы.
— Памятный случай произошел в однокомнатной квартире в малосемейке, где жил молодой человек. В один из дней он решил сделать из половины своей комнаты бассейн: принес кирпичей, выстроил из них кое-какую стенку, на пол положил линолеум (хотел плитку, но потом подумал, что будет слишком холодно) и налил пять кубометров воды. Через какое-то время жилец начал замерзать. Чтобы согреться, включил на кухне на полную мощность четыре конфорки и духовку. Так и вышло, что соседей снизу заливает как из ведра, а у жильцов сверху уже линолеум плавится. Дверь товарищ открывать категорически отказывался, пришлось забираться по пожарной лестнице и убеждать открыться, иначе все могло плохо закончиться, — вспоминает Илья Кин.
— Или пришел как-то прямо к нам в «опорку» гражданин Российской Федерации. Все бы ничего, но он, согласно официальным документам, был депортирован и в отношении него действовал запрет въезда на территорию страны на пять лет. А подвыпивший мужчина решил немного поскандалить, отстаивая честь своей сожительницы, к которой у соседей много претензий. Даже зная, что за нарушение закона его ждет уголовная ответственность, все равно решил высказаться. Наверное, до конца не верил, что его задержат, или любовь была такая бурная, что можно нарушить все предписания, — рассказывает Александр Рахман.
Хрестоматийная для участковых история двух соседей, которые стучали друг другу в перекрытия, а потом наперегонки обращались во все инстанции. С этими гражданами, вражда которых длится уже не первый год, администрацией района даже прекращена официальная переписка.
Вместе с участковыми отправляемся по проблемным адресам. «В притоны», — коротко поясняют Илья и Александр. На улице Брестской неблагополучных квартир, увы, хватает, хотя и не так много, как могло бы быть, если бы больше десятка выпивох не отправились в ЛТП.
— Участкового всегда можно узнать по папке, — поясняет Илья Кин. — Поскольку мы работаем в том числе как лицо дознания, в ней хранятся все необходимые протоколы, документы и так далее — все, что может понадобиться.
Уверенной походкой Илья и Александр идут по знакомому маршруту. Коды от входных дверей подъездов, где в давно потерявших нормальный вид квартирах живут их подопечные, молодые люди в форме помнят наизусть. Участковые отмечают любопытную закономерность: на их территории почти все притоны располагаются на пятых этажах. При этом будь то старая хрущевка или «панелька» восьмидесятых годов, «элита» все равно будет жить на пятом. На визиты инспекторы, как правило, отправляются по двое: никогда не знаешь, что может ждать за потрепанной дверью. Участковым случалось даже прерывать застолья, главными участниками которых были объявленные в розыск уголовники.
— В дежурную часть жалобы на шум от соседей поступают каждые сутки. На мой взгляд, высший пилотаж для участкового — когда ты попал в квартиру один раз и смог решить проблему если не навсегда, то как минимум на год. То есть ты помог людям, и они уже знают, где можно искать защиту и к кому обращаться, — считает Илья Кин.
— Сейчас пятница, почти выходной день: все хотят расслабиться, но не все умеют этого делать. Поэтому навестим любителей выпить, — конкретизирует цель похода Александр Рахман.
Попадаем в просторный подъезд видавшей виды пятиэтажки. Специфический запах, точнее всяких рассказов свидетельствующий о том, что на одном из этажей есть притон, с первых шагов нещадно бьет в нос. Поднимаемся на пресловутый пятый этаж, где за колоритной дерматиновой дверью без замков коротают томный вечер пенсионер со звучным именем Героним и его подруга.
— Дверь лучше не закрывать, иначе дышать будет совсем нечем, — предупреждают участковые.
В теплой квартире, давно не знавшей проветривания, у самого окна уютно устроились двое людей в возрасте. На подоконнике — несколько бутылок недорогого вина. Каждый из еще недавно дружной пары открещивается от права быть владельцем этого богатства.
Подруга Геронима, несмотря на взрослый возраст своего сына (ему 23 года), все еще является обязанным лицом по 18-му декрету. То есть возмещает государству затраты на содержание ребенка в интернате.
— Должна работать и выплачивать, но за ней уже мало осталось, — уточнят Александр.
— Да-да-да, — подтверждает женщина, живущая в частном секторе неподалеку, но по зову сердца почти каждый вечер приходящая в эту квартиру.
В один голос неофициальные супруги обещают навести порядок в комнатах и завязать пить. К счастью, на эту пару соседи уже не жалуются: в силу возраста, отсутствия здоровья и постоянного контроля со стороны участковых шумные гулянья здесь уже не проводятся.
— Мне надо будет потом к вам обратиться, — звонко сообщает Александру Рахману женщина.
— Приходите, только трезвая.
— Ну конечно, но только не сегодня…
Несмотря на ужасное состояние кухни и санузлов, задолженности по «коммуналке» в этой квартире нет.
Пока участковые спускаются по лестнице, их «перехватывает» другая жительница подъезда и начинает жаловаться на ЖЭС: полтора месяца ничего не делают. Минут семь пенсионерка изливает душу людям в форме.
— Реагировать надо на любые сообщения, которые поступают к нам, особенно это касается пьяных ссор. У выпивших людей полностью отключается самоконтроль, и конфликт может закончиться не так безобидно, как хотелось бы. Что касается угроз в адрес участковых, то их чаще всего высказывают именно пьяные — пытаются пугать знакомствами и проблемами по службе. Но мы на это реагируем спокойно. А вообще, работа помогает стать хорошим психологом: сразу видишь, с чем пришел человек и какого поведения от него можно ожидать.
Пенсионерка Нина Леоновна, живущая неподалеку, стала заложницей любовных отношений взрослой дочери. Именно за ее кровиночку, даму лет сорока, приходил хлопотать депортированный россиянин. А не так давно в квартире старушки произошло «пополнение»: из ЛТП вернулся бывший сожитель дочери.
— Няма, пошел на работу, — отвечает на еще не заданный вопрос о новом жильце пожилая женщина. — Дочка тоже на работе — моет бутылки в приемном пункте.
Дверь в комнату старушки закрыта на навесной замок, говорит, нет ключей от входных дверей, а в магазин ходить надо.
— Так я свою замкнула, а тут хай бяруць. Все равно няма чаго браць… Што тут казаць, все в норме, живу помаленьку-потихоньку.
— Дочка не обижает?
— Обижает, потому что не хочет работать.
Все помещения в трехкомнатной квартире завалены хламом.
— По санитарии материалы в ЖЭС уже направили. Если мы видим такое, то фотографируем, опрашиваем соседей, собираем материалы и направляем их коммунальщикам. В дальнейшем возможно даже выселение таких жильцов в квартиру с худшими условиями, тем более что за «коммуналку» долг. А вот раньше таких рычагов воздействия и вразумления у нас не было, — объясняет участковый Александр Рахман.
Оба инспектора живут буквально в двух остановках от места работы, но уже не на своем участке. Говорят, что совмещать жизнь и профессиональную деятельность все же не стоит: покоя не будет никогда.
Следующий подопечный — Геннадий — относится к заветной категории тех, кто исправился. Проведя год в ЛТП, бывший наркоман и уголовник вроде бы как стал другим человеком, и по внешнему виду подтянутого мужчины нормального телосложения лет пятидесяти даже не скажешь, что он совмещал в себе столько пороков. Фотографироваться Геннадий отказывается: «Не хочу, чтобы меня нормальные люди видели».
— Проходите на кухню, я тут супчик варю, а в тех комнатах ремонт, потолки меняли.
— Сейчас у вас все нормально, а были времена, когда по три раза на неделе к вам приходили. Ваши семейные ссоры для всех были проблемой, — напоминает участковый.
— Да, с супругой я воевал, — не скрывает удалого прошлого подучетный мужчина, который в течение восьми месяцев каждый день после десяти вечера должен находиться дома. — Конечно, я исправился. В ноябре вернулся из ЛТП и до сих пор все нормально. На работу устроился, чтобы не числиться тунеядцем.
Однако от ведущей роли профилактория в исправлении личности наотрез отказывается:
— Ничего ЛТП не дает, это как медицинская тюрьма. Я там работал за копейки — 300 000 в месяц. Если бы ко мне не приезжали сын и друзья, зубы бы положил на полку. Да и вообще, если внутреннего желания исправиться нет, то принудиловка не сработает.
— Налог на тунеядцев в 3 600 000 меня не пугает. Просто, во-первых, милиция покоя не даст, если не устроюсь на работу, а во-вторых, я же не знаю, что там придумают завтра. Так что лучше заранее побеспокоиться, — объясняет свой трудовой маневр Геннадий.
Навестив еще несколько квартир, участковые признаются: сидеть на месте при такой работе не получится, даже если бы захотелось.
— Везде надо побывать и все увидеть своими глазами, особенно накануне и во время больших праздников, выходных — посещаем всех проблемных товарищей почти каждый день. Они уже ругаются, мол, «когда же вы уже уйдете, дайте нормально отдохнуть», — смеются инспекторы.
— Вам не обидно, что кто-то работает в красивом офисе и ездит в загранкомандировки, а ваши будни состоят из встреч со специфическим контингентом?
— Если бы было обидно, мы уже сидели бы в офисе. Здесь другое отношение к работе и ко всему происходящему: приятно, когда ты действительно можешь помочь людям. Тем более далеко не всегда мы работаем с контингентом, есть множество других заданий и задач. На самом деле в наше время мужских профессий остается мало: все перешли в сферу интернета, в виртуальную реальность. А здесь реальное общение, умение наладить контакт с людьми, помочь им. Грубо говоря, это твоя территория, ты здесь хозяин и отвечаешь за порядок. А моральное удовлетворение заключается в том, что ты реально можешь что-то сделать. Понятно, что в любом случае для кого-то мы будем плохими: защищая одних, ты «обижаешь» других, — делится наблюдениями Илья Кин.
Отпуск у участковых инспекторов продолжительный: до 10 лет выслуги — 30 дней, после 10 лет — 35, после 15 лет — 40, после 20 лет — 45. Как ни странно, инспекторов, работающих более 10 лет, хватает — это как минимум половина сотрудников.
— Многие не хотят менять такой уклад жизни. По большому счету, мы сами себе хозяева: есть определенные задачи, и ты их выполняешь, за спиной никто не стоит и не следит. Если идти на вышестоящую должность, то надо заниматься совсем другими делами: ходить на совещания, нести ответственность за личный состав. А так график позволяет утром отвести ребенка в детский сад, сходить на несколько часов в спортзал и в бассейн.
Не скрою, бумажной работы много. Чтобы оформить одного семейного скандалиста, уходит 14 листов бумаги: надо соблюсти все процессуальные тонкости. Иногда некоторые административные дела вырастают больше, чем уголовные, — говорит Александр Рахман.
Рабочий день участкового заканчивается в 23:00, в 23:30 инспекторы сдают оружие. Понедельник и вторник — выходные. Правда, это лишь в том случае, если удалось закончить все дела и оформить бумаги. «Задержаться можем, а раньше уйти — нет», — смеются на удивление позитивно настроенные инспекторы, которым после нашего визита еще предстоит работать и работать, несмотря на поздний час и пятничный вечер.
Благодарим пресс-службу ГУВД за помощь в подготовке материала.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. ng@onliner.by
